Измаил Кински перестал смеяться, и опять на Филиппа смотрели бесчувственные глаза президента.

Земфира и негритенок уже проскользнули мимо охраны на сто девяносто девятом этаже и поднимались по лестнице. Филипп старался не смотреть на узкую боковую дверь, через которую они должны войти.

— Так какое же все-таки дело у вас? — спросил Филипп.

— А никакого дела нет. Я хотел только посмотреть на вас, Филипп Костелюк. Я хотел всего лишь удовлетворить свое любопытство. Поверьте, я ничего не намеревался вам предлагать. Глупо тягаться в логике с наукой недоступно далекого будущего, снарядившего вас для того, чтобы расправиться со мною. Имея в виду то, что будущее это обречено на гибель.

«Земфира, распахни дверь как можно резче, — мысленно обратился к своей жене Филипп. — Так, чтобы Кински увидел твое белое платье. Мне нужно, чтобы он повернулся. Когда он увидит тебя и негритенка, сразу стреляй».

«У меня только маленький газовый пистолет».

«Тем лучше. Мы не должны его убивать. Наша задача шокировать его, отвлечь, ввести в замешательство, парализовать выстрелом и снять защитную повязку. Ты должна выстрелить. Только выстрелить. В кабинет не входи, это опасно».

— Мне было любопытно, и только, — продолжал Измаил Кински. — Могу же я иногда позволить себе маленькое развлечение? — Глаза хозяина кабинета вообще не мигали. — Но я был не прав. В вас нет ничего занимательного. Фанатичный артезианец, да и только. Обыкновенный шофер. Вы безопасны, поэтому совершенно не интересны. Идите. Пусть вами занимается нью-йоркская полиция.

«Он пригласил меня только для того, чтобы испытать острые ощущения. Этот человек живет своими страстями и не может отказаться от риска, а риска в его деле с каждым днем становится все меньше и меньше, потому что он уже почти овладел миром».

Земфире оставалось пройти еще один короткий лестничный пролет. Медленно поворачиваясь на стуле, Филипп еще раз прикинул расстояние. На то, чтобы сделать рывок вперед и сорвать защитную повязку с головы Кински, потребуется, наверное, даже меньше секунды.

— Один вопрос? — сказал Филипп, демонстративно поднимаясь на ноги.

— Слушаю.

Как ему хотелось в эту минуту хотя бы словом уязвить президента, хотя бы на миг сбить с него спесь, вывести из равновесия. Весь город, весь мир, казалось, требовал сатисфакции. Нужно было выиграть какие-то тридцать секунд, но сказать было совершенно нечего.

Земфира и негритенок немного замешкались на крутой узкой лестнице. Филипп был вынужден сделать шаг в сторону лифта.

— Почему при такой власти вы похожи на бухгалтера? — спросил Филипп. — Это ваш стиль? Это стиль правителя мира?

— Потому что я и есть скромный бухгалтер, — отозвался Измаил Кински, и голос его прозвучал совершенно серьезно. — А вся эта планета больше похожа на маленькую фабрику, чем на что бы то ни было еще. Идите, Филипп Аристархович, идите. Вас ждут внизу, а мне нужно работать.

В это мгновение дверцы лифта с мелодичным звоном разомкнулись. Увидев женщину в белом платье и негритенка, Измаил Кински какое-то время смотрел на них, потом перевел взгляд на Филиппа и вдруг опять расхохотался. Это был холодный бесчувственный смех.

Стеклянные двери лифта сомкнулись с мелодичным звоном. Измаил Кински перестал смеяться, он вопросительно смотрел на Филиппа. Холодные глаза моргнули.

— Ну, это уже совсем по-детски, — сказал он. — Вы хотели смутить меня женщиной в белом и маленьким негритенком? Вы хотели отвлечь меня и сорвать защитную повязку с моей головы?

— Именно так! — крикнул Филипп и мысленно скомандовал: «Давай!»

Сжимая двумя руками рукоятку маленького газового пистолета, Земфира дважды выстрелила в Кински и сразу отступила назад. Оператор, занятый этой дверью, не имел защиты, и Филипп легко нейтрализовал его. Пуля, выпущенная с другого защищенного пульта, опоздала. Отступившие на лестницу Земфира и негритенок были уже вне зоны обстрела.

Президент Всемирного Банка Измаил Кински сидел совершенно неподвижно. Его тело постепенно клонилось влево.

— Вам плохо? — крикнул Филипп, желая хотя бы на несколько мгновений запутать защищенных операторов-снайперов. — Помогите! — закричал он, прыжком оказываясь возле стола и срывая с Кински защитную повязку. — Президент убит.

Скрытыми пулеметами управлял компьютер, и когда первая пуля, ударив Филиппу в затылок, швырнула его на стену, но не убила, в компьютере произошел программный сбой.

Вскочив на ноги, Филипп попытался проникнуть в спящий мозг Кински, но краем сознания все-таки контролировал происходящее за стеной.

Первый защищенный оператор был атакован другим оператором, удар кулака выбил его из кресла. Второй защищенный продолжал нажимать кнопки, но не мог справиться с программными ошибками.

Все стволы били по Филиппу. В спину, в грудь, в голову, в колени, в локти, в живот, в лицо каждую секунду ударяли сотни свинцовых молотков.

Филипп стоял посреди кабинета, пули били одновременно со всех сторон и стабилизировали равновесие.

Его будто колотила дрожь. Тело, как матерчатую марионетку, тянули во все стороны десятки невидимых нитей. Притом Земфира, а следом за нею и негритенок, ничем уже не рискуя, вошли в кабинет.

— Ты сделал это! — перекрывая рев пуль, крикнула Земфира.

— Нет! Я сорвал с него защитную повязку, но я не могу проникнуть в его сознание. Оно заблокировано.

Снизу поднималась волна ужаса. В городе началась паника. Стены кабинета вздрогнули — это взорвался пульт. Выстрелы прекратились.

Власть Всемирного Банка и лично Измаила Кински, распространяющаяся по всему миру из Нью-Йорка, оказывается, поддерживалась еще и тем, что именно отсюда, с личного пульта охраны кабинета президента, контролировались все зенитные орудия, спасающие город от семян.

Пульт вышел из строя, и теперь зерна беспрепятственно бомбардировали открытую часть Нью-Йорка.

— Я проник в его сознание, — сказал Филипп. — Но я ничего не могу с ним сделать. Он невероятно силен. Абсолютная власть над миллиардами людей изменила химическую структуру мозга. А может быть, мозг Измаила Кински, человека, вышедшего из зерна, был таким изначально. Нужно как-то его ослабить.

— Наркотики, — сказала Земфира и посмотрела на негритенка. — Наркотиками бы его накачать.

Розовая таблетка уже лежала на черной ладошке.

— Это поможет, мистер.

Разжав ножом челюсти президента, Земфира протолкнула таблетку поглубже. Охрана уже ломилась в запертые двери. Кински глубоко вздохнул и открыл глаза.

«Вы должны включить аппаратуру связи, — насильственно проникнув в мысли президента, сказал Филипп. — Вы должны соединить марсианского гибкого спрута и земных спрутов».

— Конечно, — сказал Кински. Широкая улыбка идиота, глотнувшего увеличенную дозу наркотика, исказила его лицо. — Пойдемте вниз. Я могу запустить аппарат. Но не отсюда же? Он запускается из бункера.

— А где бункер?

— Там. — Кински сел на полу и весело похлопывал по ковру ладонью. — Внизу.

Дверь прогибалась и трещала под ударами пуль. Лишь на мгновение отвлекшись, легким движением мысли Филипп Костелюк устроил свалку на лестнице и в проходах. На ближайшие несколько минут он был застрахован.

Двери в этот кабинет не так-то просто взломать. На крыше драка. Ему удалось подчинить полностью только одного из бравых пилотов, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы нейтрализовать остальных.

Оставалась последняя проблема: как спуститься вниз, в бункер. И проблема эта была неразрешима.

Сладость во рту и разноцветный туман, вдруг окутавший комнату, обескуражили Филиппа. Пытаясь понять логику президента, он проникал в его мозг все глубже и глубже и вдруг перестал ощущать собственное тело. Лицо Земфиры качнулось за дымной шумящей завесой и пропало. Филипп будто падал в бездонную пропасть.

Он падал медленно, с удовольствием. Падал, теряя зрение и слух. По его телу скользили теплые потоки, потом возникли множащиеся голоса: