— Где мы? — спросил Филипп.

— В восьмом тысячелетии, — сказала Земфира, отодвигаясь к стене и давая ему возможность сесть. — К местной компактности очень трудно привыкнуть, они экономят уже каждый сантиметр. У них перенаселение. Так выглядят теперь личные спальни любого из граждан планеты. Здесь ровно полтора квадратных метра.

— Они собрали пепел над океаном и восстановили меня из пепла? — спросил Филипп.

Он испытывал острую потребность в каком-нибудь физическом усилии, но смог только раздвинуть руки и упереться в стены.

— Ну нет! — Губы Земфиры раздвинулись в мягкой улыбке. — Из пепла и здесь не могут. Мы украли твое тело через десять минут после похорон, а на его место положили копию. Если бы полковник Дурасов кремировал тебя на самом деле, вряд ли я сейчас смогла бы поцеловать тебя.

И она, наклонившись, припала к губам Филиппа своими горячими влажными губами. Филипп, не сопротивляясь, опрокинулся на спину. Земфира была одета в тонкое шелковое платье, под которым пылало ее все еще молодое тело. Шелк был наэлектризован, и по коже Филиппа поползли колючие змейки.

Негромко прогудел сигнал вызова, и стена мгновенно превратилась в квадратное окно объемного экрана. На экране мелькнула зеленая ветвь, пахнуло цветочным запахом. Потом появилось сильно укрупненное женское лицо.

— Нет, нет! — сказала Земфира. — Пожалуйста, Аджера! Не теперь. Мы должны отметить нашу встречу по законам нашего времени. Прошу вас, отключите связь. Когда мы закончим ритуал, я сама вызову вас.

Экран померк. Цветочный запах пропал.

— Хочешь поесть? — спросила Земфира, протягивая руку к нише.

— Нет! Позже! Скажи, ты знала все с самого начала? — Филипп Костелюк смотрел в лицо своей жены с расстояния в несколько сантиметров. — Знала и не сказала мне ничего?

— Знала. Но не могла сказать. Ты должен был пройти весь путь. Иначе тебе не удастся победить. Это очень сложно, это связано с прибором, вмонтированным в твою голову. Он должен был перейти в какой-то иной режим. Другого способа не существовало, как только провести тебя через все это. Расчеты производили не здесь, они были сделаны в двенадцатом тысячелетии, это последняя точка существования живых организмов на Земле.

— Погоди, погоди, а почему человечество погибнет так рано?

Филипп даже попытался приподняться и опять ударился головой о низкий потолок.

— В этом-то все и дело. Если не изменить историю в нужной точке, гибель неизбежна. Мучительная гибель. И ты, муж мой, был избран для великой миссии. А я была лишь маленьким орудием в руках судьбы и в твоих руках.

Вместе с телом к Филиппу вернулась и способность видеть на расстоянии. ЛИВ в его голове опять работал в полную силу. Но в работе прибора все же что-то переменилось. Если раньше ему требовалось усилие, чтобы услышать или увидеть что-то, то теперь мир чужих мыслей все время был вокруг, и приходилось делать усилие, чтобы не вмешиваться в чужую жизнь.

Очнувшись после непродолжительного крепкого сна, окончательно восстановившего его силы, Филипп ощутил себя совершенно обнаженным. Так же как его тело было лишено одежды и открыто для объективов видеопередачи, так и его сознание предстало перед миром восьмого тысячелетия совершенно открытым.

Земфира еще спала. Не желая ее разбудить, Филипп осторожно высвободил свою руку — все-таки в этой спальне без кровати было чудовищно тесно — и нажал небольшую кнопку на стене. Он мог бы и мысленно связаться с Аджерой, но показалось значительно правильнее воспользоваться экраном.

— Как вы себя чувствуете, Филипп Аристархович? — спросила красивая светловолосая женщина. — У вас голова не болит?

— Кружится, — сказал Филипп и улыбнулся ей. — Прибор, кажется, активизировался.

— Это значит, вы готовы, — сказала Аджера. — Филипп Аристархович, нам нужно встретиться и поговорить. Мы не знаем точно, сколько времени прибор будет работать в таком режиме, поэтому следовало бы поторопиться. Давайте встретимся.

— Когда? — спросил Филипп, глянув на свою спящую жену. — Где?

— Умойтесь и поднимитесь над вашим комплексом километра на четыре, — сказала Аджера. — Там немного разреженный воздух, но зато мы сможем поговорить спокойно. Я жду вас. Впрочем, мы могли бы провести все переговоры и при помощи видео. Это как вам будет удобнее.

— Мне удобнее подняться.

— Я так и предполагала. Жду!

Уже понимая, что сможет подняться в воздух без каких бы то ни было механических приспособлений, Филипп Костелюк все же с трудом верил в это. По первому требованию из стены выдвинулась маленькая фарфоровая раковина, и он с удовольствием омыл лицо ледяной водой с запахом незнакомых цветов. Тщательно вытер тело и лицо горячим полотенцем.

Растворив люк, Филипп еще раз глянул на свою спящую жену и, оттолкнувшись ногами от пружинящего пола, медленно поплыл вверх. Отверстие в потолке было пятиугольным, и его затягивала толстая матовая пленка. Филипп Костелюк продолжал подниматься, пленка поддалась под нажимом и моментально окутала тело. Когда пятки отделились от отверстия, матовая завеса бесшумно восстановилась.

Та же часть пленки, что прилипла к телу Филиппа, мгновенно обрела цвет и плотность, превратившись в облегающий защитный костюм. Пролетая мимо узкой зеркальной плоскости, Филипп Костелюк увидел, что костюм получился красно-оранжевым. Черный лаковый пояс с большой пряжкой формировался и затвердевал довольно долго, даже ботинки на ногах приняли форму быстрее. На голове оказалась остроконечная, блестящая шапочка.

Подниматься приходилось по довольно узкому проходу. Он был внутри гигантского здания, занимающего в высоту несколько километров. Вниз уплывали тысячи жилых уровней, окрашенных в разные цвета, горизонтальные проходы, зеркальные узкие стены. Если бы не ЛИБ, Филипп Костелюк наверняка уже через секунду потерял бы ориентацию, но пользуясь прибором, он легко выбирал направление.

Он уже знал, что увидит сверху, поднявшись над комплексом, но увидев, был поражен. Ни кусочка земли внизу, ни одного зеленого фрагмента, только разделенная на миллионы разноцветных ячеек однообразная кровля здания раскинулась во все стороны до горизонта. Он знал — это здание, как огромный нарост, покрывает теперь всю планету, но привыкнуть к подобной мысли сразу оказалось трудно.

В воздухе в каком-то метре от Филиппа, ни на что не опираясь, плавало маленькое кресло с позолоченными подлокотниками. В кресле, раскидав по высокой прямой спинке свои светлые волосы, сидела Аджера. Перед Аджерой чуть покачивался полированный столик на гнутых ножках. Филипп перевернулся в воздухе и устроился по другую сторону стола.

В лице Аджеры было что-то неуловимо знакомое, ее маленькая рука зачерпывала из золотой коробочки, стоящей на столе, голубой порошок и осторожно сыпала его на полупрозрачные маленькие листочки. После чего тоненькие пальчики сворачивали листок, и получалось что-то вроде сигареты.

— Да, — сказала она. — Вы правильно поняли. Сходство присутствует. Я потомок полковника Ми- хайла Дурасова по прямой линии, собственно, по этой причине мне и поручено заниматься вами. Хотите? — Она протянула Филиппу странную сигарету. — Это превосходный табак.

— Из лунной оранжереи?

— Нет, почему? Из пояса астероидов.

Сигарета самовоспламенилась, достаточно было

Филиппу взять ее губами. Табак действительно оказался превосходным. Острым, горько-сладким. После третьей затяжки Филипп перестал чувствовать холодный воздух вокруг.

— Вам нравится? — Филипп Костелюк Кивнул. — Я рада, что вам нравится. Но давайте к делу. У нас с вами, Филипп Аристархович, действительно не так много времени. Мы возлагаем на вас серьезные надежды. Хотя весь этот проект не надежен. Вероятность успеха ничтожна. Вы должны это знать.

Жизнь восьмого тысячелетия неприятно удивила Филиппа. Жуткое царство инвалидов уже кануло в далекое прошлое, и о нем больше ничто не напоминало. Каждый человек имел собственную ячейку в гигантском здании, покрывающем всю поверхность планеты. В этой ячейке он при помощи видео и сбалансированных наркотических средств мог абсолютно все. Но за исключением интеллектуальной работы и творчества все это было иллюзорно.