Внизу в городе раздавалась стрельба. Филипп посмотрел на часы: 11.57. До включения солнц оставалось еще три минуты.

Уже у самого верхнего края бетонной опоры Жанна, поднимавшаяся первой, поскользнулась. Ее спасло чудо — большой железный крюк, за который зацепилась молодая женщина.

Снимая жену с крюка, Филипп Костелюк потерял свои трофейные часы. Браслет хронометра расстегнулся. И часы, сверкая большим циферблатом, полетели вниз. Он не увидел и не услышал, как драгоценный часовой механизм ударился о тротуар, разделив судьбу своего первого владельца Ильи Самуилова.

— Давай быстро! Наверх, — подталкивая Жанну в спину, приказал он. — Надень очки. Сейчас будет жарко.

Солнца вспыхнули в тот момент, когда он перенес ногу с последней ступеньки на покатый бетонный пол пещеры. Филипп зажмурился. Ощупью вытащил и надел защитные очки. Сквозь толстые стекла очков он увидел две смазанные фигурки своих жен, быстро карабкающиеся вверх по туннелю.

«Успели все-таки, — подумал Филипп. Он не слышал чужих мыслей, ЛИБ бездействовал, но Филипп хорошо запомнил все то, что было в головах чиновников и офицеров. — Если им придет в голову теперь же выслать семь поисковых групп, на каждый из столбов по группе, нас, конечно, возьмут. Но пока они совершенно уверены, что я спрятался в городе. Они просто не учитывают мою психологию. Последнее время наверх отправляют лишь солдат, да и то насильно. Я не жил три года под гранитным колпаком, у меня еще не так сильно развита клаустрофобия».

Уже спустя час, воспользовавшись одним из туннелей, все трое вышли на поверхность планеты.

Ожидая увидеть настоящее живое звездное небо, Филипп почти испугался. Ледяная темнота окружала бетонный бункер, которым оканчивался проход. Густо валил снег. На расстоянии вытянутой руки ничего не видно. Холод моментально сковал лицо.

«Ну конечно же, у нас в России зима. Январь, — сообразил он. — Под гранитным колпаком климат всегда одинаковый, искусственный. Конечно же, я забыл…»

Луч фонарика обежал серые стены бункера. Жанна сидела в углу. Зубы его младшей жены стучали. Руками она прижимала к себе сжатые колени.

— Где Милада? — спросил Филипп. — Куда она делась? — Он направил луч прямо в лицо женщины. Лицо было мертвенно-бледным. — Говори, когда тебя муж спрашивает!

Жанна не смогла ответить, только указала рукой в пляшущую снежную черноту. За снегом в это мгновение что-то вспыхнуло, и бункер покачнулся от глухого раската. Семена продолжали падать на землю, невзирая на плохую погоду.

Приглушенная снежной подушкой, где-то совсем недалеко гремела артиллерийская канонада, но вспышки не повторялись. Ветер стих. Снег падал вертикальной густой стеной. Филипп Костелюк подумал, что, если за ними все-таки снарядили погоню, следует как-то обезопаситься. При помощи гранаты он подорвал вход в туннель, таким образом отрезая себе путь к отступлению. После чего расстелил коврик прямо посреди бункера, сориентировался на запад и помолился. Успокоенный собственной молитвой, желая согреть свою младшую жену, Филипп расстелил на ледяном бетонном полу свой дорогой пиджак, сел на него и привлек Жанну к себе. Он целовал дрожащую девочку в холодные щеки и растирал, растирал в своих руках ее тонкие пальцы.

Милада вернулась минут через сорок. Лицо ее почти накрывал неизвестно откуда взявшийся меховой берет. Из-под берета торчали только криво улыбающиеся губы. Бывшая проститутка была одета в огромную рыжую шубу и шикарные унты. В руках она несла целый ворох теплой одежды.

— Одевайтесь! — сказала она, скидывая поклажу на пол бункера. — Там в доме небольшая печка есть. — Рукой, одетой в белую вязаную перчатку, она указала направление. — Пойдем принесем ее, Жанна. Мне одной не осилить. Околеем, если будем вот так неподвижно сидеть.

Через час, замерев возле квадратной черной печи, в которой приплясывал огонь, и прикладывая к губам раскаленную кружку с лимонным какао, Филипп Костелюк, осторожно порывшись в своей голове, попытался восстановить все ценное, что удалось ему почерпнуть в момент включения ЛИБа.

Последние постановления Всемирного Банка дали космическим поселенцам-гуманоидам некоторые права. Для временного проживания им снова были предоставлены опасные территории на поверхности. Земля больше не хотела жертвовать своим резко сокращающимся коренным населением, и территории правительство предоставляло в обмен на пушечное мясо.

Потоки космических семян не иссякали, но планета крутилась, и зоны активного попадания были ограничены. Армия сосредоточилась в Отдельных локальных зонах боевой активности, а остальное пространство стояло под паром. На эти участки как раз и пустили новых переселенцев.

Женщины спали тут же, рядом. Как дети, они прижимались друг к другу, и из-под наваленных мехов и верблюжьих одеял торчали только их головы. И у той, и у другой были темные волосы. Но у Жанны волосы были помягче и подлиннее, а у Милады короткие, жесткие, как растопыренное воронье крыло.

Не составило особого труда понять, что никто не спешит преследовать их на поверхности планеты. Единственный человек, который мог бы настаивать на этом, был лишен практической власти. Следователь из прошлого по имени Михаил Дурасов, сделавший всю свою карьеру на поисках Филиппа и за двадцать лет выросший из старшего лейтенанта в полковники спецподразделения «Темп», без всякого сомнения, будет настаивать на преследовании, но людей ему никто не даст.

В памяти одного из чиновников Филипп Костелюк хорошо рассмотрел карту новых поселений, и ему стало ясно, что, как только кончится снегопад и настанет день, идти нужно строго на запад. Лишенный компаса, он мог бы легко перепутать даже север с югом. Но идти нужно было в ту сторону, куда он всегда обращался со своей молитвой. Тут не перепутаешь.

Утром после завтрака Филипп и Милада разошлись в разные стороны от бункера в поисках какого-нибудь транспортного средства. Филипп вскоре наткнулся на помятый бронетранспортер и, поковырявшись немного в моторе, подогнал его с Шиком к самому бункеру. Жалко, бензина в баке оказалось всего на полчаса хорошей езды, и пришлось воспользоваться большими санями.

Снег совсем перестал падать. Милада в рыжей шубе, ведущая под уздцы толстую рыжую лошадь, насмешила Филиппа. К нему вернулось хорошее настроение.

Солнце медленно поднималось в морозном небе. Поле вокруг сверкало чистотой. Полозья, приятно проседая, скрипели по снегу. Жанна сидела закутавшись, так что торчали только глаза. Филипп погонял длинным кнутом лошадь, а Милада, еще ночью прихватившая из какого-то дома большую губную гармошку, исполнила сначала что-то лирическое, но потом перешла на ритмичные военные марши.

Сделав большой крюк, чтобы не попасть в поле зрения четвертой истребительной бригады, теперь дислоцированной прямо над центром подземной столицы, они немного удалились к югу, но уже к двум часам дня вернулись на правильное направление.

Наверное, Земля проходила какой-то особый пояс, зерна падали совсем не часто и, как правило, на большом расстоянии от медленно ползущих по снегу саней. Филипп Костелюк столько раз уже видел все это, но никак не мог привыкнуть к зарождению новой жизни.

В этом севе, вероятно на военном языке определяемом как малый, не было ни людей, ни скотины, ни знакомых предметов, даже ничего похожего на насекомых не рождалось из падающих зерен.

Вокруг вздымались к небу и вспыхивали на солнце огромные серебряные и голубые спирали. Конусообразные, прямые, тонкие и широкие, они были будто вытянуты из раскаленной проволоки, иногда медной, иногда золотой. И невозможно было понять, что это: проявление разума или Итог мощной технической цивилизации.

Часа через четыре зерна вообще перестали падать, а еще через десять часов далеко впереди замаячили высокие шелковые шатры переселенцев. Вокруг шатров поблескивали серебряные пики, а над ними вился черный дымок.