— Матильда, как ты могла так поступить со своим мужем?

— Мама, не делай таких глаз! Я же не преступница! Просто я до сумасшествия люблю Жиля. Призна´ю, большую часть времени он живет в той моей квартирке. Да, он — мой любовник. И мне не стыдно! С Эрве мне было скучно до смерти!

Мари постукивала пальцами по столу. Гнев постепенно охватывал ее, брал верх над разумом.

— Никто не заставлял тебя выходить замуж за Эрве! Я даже предостерегала тебя, когда ты меня с ним познакомила! Ты ведь так любишь все яркое, блестящее, тебя привлекают видные мужчины, и вдруг ты бросаешься на шею ему, такому обыкновенному и неприметному! Ты испугалась, что он ускользнет из твоих рук? Он один старался тебя не расстраивать, терпел все твои капризы, твою тиранию… И, не спрашивая нашего мнения, ты вышла за него замуж, причем настояла на гражданской церемонии. А ведь ты знаешь, что я думаю по этому поводу. Гражданский брак не имеет веса в моих глазах! Вот и результат!

Матильда закурила сигарету, вздохнула и сказала не без сарказма:

— Если мой гражданский брак для тебя — ничто, почему ты так шокирована тем, что я сплю с Жилем?

— Не строй из себя идиотку, Матильда! — рассердилась Мари. — То, что ты делаешь, это — адюльтер, другого названия еще не придумали! Я в тебе разочаровалась. И этот тип… Он мне не понравился. Он производит отталкивающее впечатление, я уж не говорю о его манерах! Он не поздоровался со мной и даже не извинился за свой вид. И потом, воспитанный мужчина в такой ситуации вообще бы не стал показываться! Скажи, ты собираешься развестись?

— Да, — ответила Матильда. — Я хотела на днях поговорить с Эрве. И Жиль тоже собирается кое с кем поговорить — он женат на какой-то безголовой дуре, которая следит за ним и портит ему жизнь. Мамочка, ну постарайся меня понять! Я влюбилась, по-настоящему влюбилась… Никогда раньше со мной такого не бывало! Я не могу жить без Жиля! Ты должна знать, о чем я говорю, ведь у тебя в жизни было двое мужчин!

Мари метнула на дочь гневный взгляд и с трудом сдержалась, чтобы не отвесить ей оплеуху. Как посмела Матильда сравнивать свою жизнь с ее жизнью?! Только желание соблюсти приличия помогло ей совладать со своим возмущением — не хватало еще ссориться на террасе кафе, на виду у всего города! Она сделала дочери знак говорить потише, поскольку люди за соседними столиками начали прислушиваться к их разговору.

— Жиль женат! Господи, час от часу не легче! Решительно, вас ничто не останавливает! И прошу, не сравнивай меня с собой! Я была вдовой, когда полюбила Адриана! Это совершенно другое дело. Скажи, ты подумала о последствиях вашей связи? Эрве терпел все твои капризы, он помог тебе открыть салон! Неужели ты думаешь, что он так легко согласится все потерять — и жену, и свои капиталы?

Матильда нервно отмахнулась. Мари, глядя на нее, видела, какого рода внутренний огонь полыхает в сердце молодой женщины. Страстная по натуре, она душой и телом отдалась своему любовнику, и никому не под силу будет ее урезонить. Во имя всепоглощающей страсти Матильда была готова без малейшего сожаления разрушить две семьи. И эта перспектива ошеломила Мари.

— Дорогая, умоляю, не поступай необдуманно! Развестись не так просто, как ты думаешь! И потом, виновной стороной окажешься ты. Это может нанести ущерб твоему делу. Если Эрве разозлится и решит тебе навредить, закон будет на его стороне!

Матильда пожала плечами. Ей было плевать на практическую сторону дела. Ее разум подчинила себе страсть к Жилю. Только он один был для нее важен! Она вспомнила, как поспешно он ушел. Он так разозлился из-за того, что им помешали, что даже не поцеловал ее на прощанье! Когда он вернется? Пока мать говорила, Матильда уже искала способ поскорее увидеться с любовником.

— Мама, не беспокойся понапрасну! Я сама зарабатываю себе на жизнь. Поживем — увидим! Если Эрве не захочет разводиться, — а я не удивлюсь, если так и будет, — то я просто от него уйду! В любом случае я больше не собираюсь его терпеть! Ладно, ладно, он неплохой, но… это даже хуже! Мне порой кажется, что я живу с марионеткой, которую сама вожу за ниточки! И потом, он меня совсем не привлекает как мужчина. Если хочешь знать, мы с ним никогда друг другу не подходили… в сексуальном плане. А с Жилем я наконец поняла, как это прекрасно!

— Замолчи, Матильда! — воскликнула шокированная Мари. — Люди услышат!

Матильда насмешливо улыбнулась.

— Что ж, давай поговорим о погоде, если моя откровенность тебе не по вкусу! Постой, ты сказала, что едешь в Прессиньяк! Где же твой чемодан?

Мари была до такой степени расстроена, что не сразу смогла ответить:

— Мой чемодан? Я оставила его в камере хранения на вокзале. Я думала, что переночую у тебя и мы на твоей машине съездим и заберем его. Я так радовалась, что мы проведем вместе вечер! Но все вышло не так, как я ожидала. Я бываю такой наивной! Будет лучше, если я уеду. Зачем задерживаться? Ты не рада меня видеть, да и я не рада тоже!

Голос Мари дрогнул. Она с трудом сдерживала слезы, но не хотела, чтобы дочь их видела. Внезапно Матильде стало не по себе. Она взяла руку матери и тихонько ее сжала.

— Мамочка, мне правда жаль, что так вышло! Если бы ты меня предупредила! Но что сделано, то сделано… Я бы все равно тебе рассказала, не сегодня, так завтра! Теперь ты все знаешь. Прошу, не осуждай меня! Я тоже имею право быть счастливой! Ты должна радоваться за меня, ведь я наконец встретила мужчину всей моей жизни! А ты вместо этого меня упрекаешь!

— Нет, Матильда, я не могу радоваться, видя, что ты готова все разрушить на своем пути! И это ради того, кто, возможно, несерьезно относится и к тебе, и к твоим чувствам. Мне прискорбно говорить об этом, но Жиль не показался мне человеком, которому можно довериться, поэтому прошу тебя только об одном: не выставляй свою связь напоказ! Многие жители Обазина бывают в Бриве, они не должны узнать об этом. Нам с Адрианом меньше всего хочется снова стать темой для сплетников целого города!

У Мари были свежи в памяти события прошлой осени, когда весь Обазин получал клеветнические анонимные письма. Об этой грязной истории еще долго говорили, и ей не хотелось давать тем, кто усомнился в их с Адрианом порядочности, новый повод для злословия. Матильда ничего не знала об этих письмах, поэтому не поняла намека матери, ее слова рассердили молодую женщину:

— Мне плевать на этих людишек, вечно о чем-то сплетничающих! Если покопаться в грязном белье многих из них, обнаружится такое, о чем и подумать страшно! А те, кто нас судят, обычно оказываются самыми худшими из всех! Но ты наверняка этого до сих пор не поняла. В общем, прости, но мне пора возвращаться в салон. Одиль, наверное, нервничает. Так как ты планируешь теперь поступить?

— Вернусь на вокзал и сяду на поезд до Лиможа, а потом — до Шабанэ. Буду добираться привычным путем. Прошу тебя, Матильда, подумай как следует, прежде чем просить у мужа развод!

С этими словами Мари встала, положила на стол деньги за свой напиток и в последний раз посмотрела на дочь. Матильда ответила упрямым взглядом, который во времена ее детства выводил из себя дедушку Жака. А сколько раз ее шлепала за упрямство бабушка Нанетт! Каким терпением нужно было обладать Лизон и Полю, чтобы переносить капризы и выходки младшей сестры, которая их била, ломала их игрушки, кричала…

— Вот какой ты стала, моя маленькая Ману! — тихо проговорила Мари. — Впрочем, это имя тебе не подходит, оно слишком ласковое для тебя… Что ж, до свидания, доченька! Надеюсь, что ты порвешь с этим мужчиной… Для своего же блага!

Матильда понурилась. Реакция матери ее расстроила. Она искренне надеялась, что мать сумеет ее понять.

— Мам, ты же не уедешь, не поцеловав меня? — грустно спросила она.

Мари коснулась губами щеки дочери и ушла. У нее было доброе сердце, она очень любила Матильду и все же не считала, что в этой ситуации не следует проявлять снисходительности. Перед глазами стояло лицо молодой женщины, которая уже давно не была ее крошкой Ману. Это было лицо незнакомки с кроваво-красным ртом, разрумянившимися щеками и взглядом, в котором чувственность смешалась с отчаянием.