Онрубья положил бумаги на стойку и пристально посмотрел на Угарте. На макушке сквозь редкие волосы у него просвечивала плешь, щеки на лице свисали дряблыми полосками кожи.
— Заладил одно и то же: Хайме, Хайме! Присосался, точно пиявка. Не видишь, я занят.
— Я только спросил, нет ли для меня какого-нибудь поручения? Я в том смысле… Сейчас как раз моя смена.
— Ты уволен.
— Что ты несешь? Разве Хайме тебя не предупредил о моем выходе на работу?
— Слушай сюда, недоумок! Сколько раз тебе повторять одно и то же: Хайме ничего про тебя не сказал, более того, он нашел тебе замену, и сейчас на твоем месте работает другой посыльный. Кто-то должен разносить заказы, как, по-твоему? А теперь дай мне закончить отчет.
Он сердито запыхтел, но Угарте, придвинувшись к нему вплотную, не унимался.
— Наверное, он сказал тебе насчет понедельника. Ты, должно быть, забыл, Онрубья.
— Да пошел ты… Ничего он мне не говорил. В понедельник смена укомплектована полностью.
В офис влетел наголо остриженный паренек, метнул беглый взгляд на Угарте и вручил Онрубье подшивку квитанций. Тот взглянул на часы и проговорил:
— Небось болтался в баре или трахал какую-нибудь клиентку, так ведь? Признавайся!
— Выдумаешь тоже! Застрял в пробке на Браво-Мурильо. — Он подмигнул Угарте и спросил: — Что с тобой стряслось, Угарте? Помер или кто задал тебе хорошую трепку?
— Несчастный случай. Пришлось делать переливание крови: в меня закачали больше литра — так сказали доктора. Не попади я вовремя в больницу, неизвестно, чем бы все обернулось. Ужасно кружилась голова. Она и сейчас кружится, но это от голода. Чуть не загнулся! У меня тут с собой выписка и медицинское заключение, — ответил Угарте.
— Как же, пробки… придумал бы что-нибудь получше! Поди, врешь как сивый мерин и не краснеешь, — ворчал Онрубья.
Он просмотрел тетрадь с перечнем заявок, потом подтолкнул к пареньку целую кипу писем и небольших бумажных пакетов.
— Эй, мачо! Я могу отвалить, когда все разнесу, ведь верно? Сегодня суббота!
— И не мечтай, умник. Вернешься в контору и принесешь квитанции. Перестань морду-то кривить — и так страшна как божье наказание!
— Не нуди! Принесу квитанции в понедельник — ничего с ними не случится, а сегодня меня ждет моя милая. «Суббота, субботея — так гуляю, что потею: новая рубашка — новая милашка». Хороший стишок?
— Закрой фонтан! Я могу насочинять таких целую кучу: «Руки в ноги — и вперед, от тебя дерьмом несет!» Закончишь и возвращайся. Теперь шевели копытами, а по дороге посчитай, сколько раз я употребил повелительное наклонение.
— Ну и вреден ты, Онрубья! Мы всей гоп-компанией собрались на уругвайскую дискотеку, а тут ты со своими бумажками. Я ни разу не потерял ни одной квитанции, вспомни! Глупо заставлять меня возвращаться в контору, чтобы через минуту уйти — чистой воды мудачество. Отсюда до Вальекас все равно, что до Марса. Давай отложим до понедельника, заметано?
Онрубья бросил на него укоризненный взгляд и промолчал. Паренек подобрал со стола письма и пакеты, опять подмигнул Угарте и был таков.
В конторе воцарилась тишина.
Через некоторое время Онрубья оторвал голову от бумаг и проговорил:
— Ты все еще здесь? Делать тебе нечего!
— Мы с тобой всегда ладили, правда, Онрубья? Пили пиво, разговаривали по душам, вспомни! Я рассказывал тебе про свою жизнь. Разве так трудно поручить мне участок на Вальекас? Будь я на твоем месте, то не отказал бы.
— Неужели? Перестань тянуть из меня жилы, а то у самого пупок развяжется. Дружба дружбой, а служба службой. Я такая же мелкая сошка, как и ты. Если тебе что-нибудь нужно, обращайся к Хайме — на то он и начальник. А теперь вот тебе Бог, а вот порог!
Угарте медленным шагом побрел к выходу. У дверей он остановился и повернулся к Онрубье.
— Я не виноват. Со мной произошел несчастный случай. Вы не имеете права выкидывать меня на улицу из-за несчастного случая. У меня справка от врача. В ней говорится, что я находился в тяжелом состоянии… и есть подробное описание моей болезни. Я буду жаловаться в комиссию по трудовым спорам.
— Иди, иди. Хоть в сам трибунал, мне до лампочки.
— Я здесь уже почти год. Вы хотели взять меня на постоянную работу и не можете вот так, ни за что ни про что меня выгнать. Я найду на вас управу.
— Беги, жалуйся! Только скройся с глаз моих.
Угарте начал колотить в дверь ногами.
— Вы не можете меня выгнать, не можете, не-е-ет!
Онрубья положил руки на стойку и тяжело вздохнул. Была суббота, и он боялся опоздать на последний автобус. Прежде чем отправиться домой, на Фуэнлабраду, ему еще предстояло уладить кое-какие дела: дождаться паренька с квитанциями и еще одного разносчика, который должен появиться с минуты на минуту.
Мысленно Онрубья прикинул, сколько ему еще сидеть в конторе: получилось около трех часов как минимум.
Глава 31
На свалке дымились кучи отбросов. Вдалеке, там, где виднелся силуэт города, коричневые самосвалы выгружали мусор.
Двери фургона раскрылись. Ибрагим пригнул голову и упал на землю со скованными за спиной руками.
Вздувшееся лицо было покрыто ссадинами и глубокими ранами. Из разбитых губ текла кровь, оставляя на рубашке багровые пятна. Он шумно и тяжело дышал.
— Приехали. — Рафа выпрыгнул из фургона.
Он подошел к Ибрагиму и нанес ему сокрушительный удар ногой. Тот обмяк и покатился по земле как тряпичная кукла.
Рафа заставил его подняться на ноги и грубо поволок в глубь свалки.
Один из полицейских тоже вышел из фургона и стал мочиться под колеса, другой, сидевший за водительским местом, выглянул в окно и крикнул:
— Эй, Рафа! Не валандайся с ним долго, сегодня суббота!
Рафа помахал рукой и что есть силы толкнул Ибрагима в спину.
— Давай, пошевеливайся. Вон туда. — Он показал на кучу мусора. — Пора с тобой кончать.
— Рафа, постойте. Подождите минуту. Нам нужно поговорить, это в общих интересах, а главное — в ваших. Подождите, Рафа!
— Что ты хочешь мне предложить? Процент от продажи наркотиков?
— Да, и это большие деньги, Рафа, огромные. Могу дать вам любую сумму, какую только пожелаете, причем с еженедельной выплатой. Миллион, два миллиона… Сколько хотите. Никто и знать не будет.
— Два миллиона в неделю? Получается восемь в месяц, девяносто шесть в год. А сколько имеешь с этого ты?
— Давайте обсудим, Рафа. У меня обширная и хорошо организованная сеть. Могу назвать вам кое-какие имена для поднятия вашего престижа в глазах начальства. Что вы на это скажете?
— Ты мне не ответил на вопрос! Каков твой годовой доход?
Ибрагим глубоко вздохнул. Воздух с хрипом прорывался внутрь.
— Поговорим серьезно, Рафа. Отстегните наручники, и поговорим. Ваша взяла, вы избили меня до полусмерти. Теперь мы квиты, и нет никаких препятствий к взаимовыгодному соглашению. Но прежде скажите, кто вам выдал мое настоящее имя. Кто сказал вам о моей службе в армии в качестве инструктора.
— Секрет. Давай двигай дальше. Я еще не обедал и спешу.
— Подождите. Сколько вы зарабатываете в месяц? Сто шестьдесят, сто восемьдесят? А я могу вам дать огромные деньги, огромные… Сколько хотите и сразу. А потом забудем, что мы были знакомы. Какое же будет ваше решение? Согласны?
Вместо ответа Рафа наградил его очередным сильным толчком. Ибрагим упал на коленки. Рафа стал охаживать его ногами.
— Встать! Поднимайся на ноги, скотина!
Увязая ногами в грязи, он доволок Ибрагима до мусорной кучи. Вдалеке лаяли собаки.
— Садись сюда!
Ибрагим послушно сел. Его рот превратился в сплошное кровавое месиво. Недоставало нескольких зубов. Рафа вытащил свой табельный револьвер.
Ибрагим взвыл:
— Подождите! Что вы собираетесь со мной делать? Не убивайте, не убивайте меня, умоляю! Вы сошли с ума! Ради Бога, не убивайте!
Рафа приставил револьвер к его виску.
— Знаешь, во что ты превратишься через минуту?
