Та разведывательная информация, которой ЦРУ кормило Садата, содержала и данные о его уязвимости, а также о силах, выступающих против него. В прошлом месяце, в личной беседе, ему передали детальные сведения об угрозах в его адрес со стороны Ливии, Эфиопии, Сирии и Ирана. Спустя три часа после первоначального сообщения каирская резидентура подтвердила, что Садат мертв. Он умер сразу же от многочисленных пулевых попаданий.

Кейси был почти в обморочном состоянии. Рейгана, который все утро просидел в Овальном кабинете, уверяли, что телевизионные сообщения неверны. Кейси и Инмэн опасались, как бы новое египетское правительство во главе с протеже Садата вице-президентом Хосни Мубараком не выступило с решительным, эмоционально заряженным протестом, поскольку ЦРУ, обучавшее телохранителей Садата, не смогло предостеречь их. Но ничего не произошло, не поступило даже мягкого выражения недовольства.

Оказалось, что покушавшиеся принадлежали к местной группе фундаменталистов в Египте. ЦРУ уделяло так много внимания электронному и агентурному проникновению в правительство Садата, охране его от внешних угроз, что выпустило из вида силы внутри Египта. Вся картина угрожающе походила на катастрофу в Иране, и это вывело Кейси из оцепенения. ЦРУ необходимо иметь больше широких и независимых информационных каналов. Не должно быть никаких границ тайному сбору информации, особенно на нестабильном Среднем Востоке, а в данный момент — особенно в Египте. Он требовал больше как агентурных, так и электронных средств разведки, вплоть до высшего уровня в новом правительстве.

— И пошлите людей на эти чертовы улицы, пусть посмотрят, не собирается ли кто-нибудь стрелять в Мубарака, — приказал Кейси.

Кейси не любил больших совещаний в Белом доме. Он мало говорил на них. Когда он высказывался, он знал, что плохо выговаривает слова и что кто-нибудь за столом попытается переводить его выступление для президента: «Как говорит директор Кейси…» или «Как сказал Билл…» Кейси несколько раз видел, как Джеймс Бейкер ломал себе зубы на таком переводе.

Больше пользы приносил его прямой канал к президенту. Когда у Кейси было действительно важное дело, он звонил в Овальный кабинет. Как-то ему нанес визит один высокий принц из Саудовской Аравии, который хотел увидеться с президентом, и он отвез его в Белый дом на встречу с Рейганом. Когда Хейг узнал об этом, он побагровел от злости, но Кейси считал, что некоторые особо деликатные вопросы надо держать подальше от госдепартамента, где может произойти утечка сведений или еще чего хуже.

ЦРУ поддерживало особые отношения и с некоторыми другими фигурами арабского мира, среди которых находился король Марокко Хасан II. Когда поддерживаемые Ливией партизаны 13 октября 1081 г. разгромили марокканский гарнизон в бывшей испанской Сахаре, Кейси передал просьбу короля о помощи Соединенных Штатов прямо президенту.

— Мы хотим поддержать его, — сказал Кейси Рейгану.

В скором времени группа из двадцати трех сотрудников Пентагона, госдепа и ЦРУ вылетела в Марокко. Все произошло опять-таки в обход Хейга.

Между тем этой осенью 1981 г. Голдуотер все еще ожидал окончания разбирательства лабиринта финансовых дел Кейси. Расследование пробивалось к завершению с изнуряющей скоростью, приближающейся к нулю. Голдуотер стоял перед выбором: либо изыскать возможность почетного отступления, либо найти, за что можно ухватиться. Были изучены почти 38 тысяч страниц документов, опрошены 110 человек. Расследование обнаружило многочисленные упущения в заявлениях Кейси, сделанных под присягой. Он не указал девять случаев капиталовложений на сумму более 250 тысяч долларов, личных долгов и других потенциальных обязательств на сумму почти 500 тысяч долларов. Он забыл упомянуть о четырех гражданских делах, в которые был вовлечен, и назвать более 70 клиентов, интересы которых он представлял в течение пяти предыдущих лет, в том числе правительств двух зарубежных стран — Южной Кореи и Индонезии.

Новый специальный советник сенатского комитета по разведке Ирвин Натан, бывший ответственный сотрудник министерства юстиции, с пристрастием рассмотрел характерные особенности финансовых дел Кейси. Хотя Натан не мог затребовать все документы в судебном порядке, не получил налоговые декларации Кейси и не добился разрешения на беседу с ним, он все-таки составил конфиденциальный доклад в 90 страниц, где указывал на оставшиеся без ответа вопросы и на манеру Кейси «срезать углы». Кейси почти всю свою сознательную жизнь ходил по колени в долгах, действуя либо на грани, либо в зоне нарушения правил игры. Однако Натан так и не нашел, за что ухватиться.

Г олдуотер выбрал высокого, с ершиком жестких волос Роба Симмонса, 38 лет, бывшего сотрудника ЦРУ, десять лет проработавшего в оперативном управлении, на должность руководителя административного персонала сенатского комитета по разведке. Симмонс с 1975 по 1978 г. находился на секретной работе по линии ЦРУ на Тайване и там провел операцию, которая лишила тайванцев возможности заполучить материал для производства ядерного оружия. Планы и документация правительства Тайваня пс созданию бомбы были похищены, в результате чего не удались попытки купить засекреченные части этого оружия. Первое задание Симмонса в сенатском комитете заключалось в том, чтобы свернуть расследование дела Кейси.

Г олдуотер, поручая ему составление заключительного доклада, сказал:

— Я хочу получить что-нибудь не больше одной страницы.

Симмонс принес доклад на пяти страницах, который подтверждал предыдущее решение комитета об отсутствии оснований для вывода, что Кейси не может оставаться на посту директора центральной разведки. С учетом того что Кейси неоднократно избегал полного раскрытия своих дел, Симмонс употребил в докладе такую формулировку: «Кейси по меньшей мере не проявлял внимания к деталям».

В конце ноября Симмонс с копией этого доклада поехал в Лэнгли. В кабинете Кейси на седьмом этаже, недавно украшенном французской мебелью в стиле «ампир», директор персонала сенатского комитета по разведке чувствовал себя как младший офицер, доставивший из штаб-квартиры выговор генералу. Тем не менее Симмонс разъяснил, что доклад на пяти страницах является достижением. Он получит поддержку всех или почти всех членов комитета, и с вопросом будет покончено подобру-поздорову. Есть люди, которые хотят опубликовать доклад на 80—100 страницах.

Кейси протестующе заявил, что его совесть чиста.

Симмонс сказал ему, что борьба против этого компромиссного решения может привести к продолжительной битве с комитетом, где много недовольных таким исходом. Симмонс намекнул, что битва может оказаться кровопролитной и закончиться перманентным разладом, возможно, даже отставкой директора центральной разведки.

— Никто не отберет у меня эту работу, — быстро ответил Кейси, выпрямившись в кресле. — Я работаю на президента.

Симмонс добавил, что компромисс окончательный.

— Ну что ж, — сказал Кейси, заканчивая разговор, — я буду бороться против него.

Доклад, без каких-либо изменений, опубликовали в декабре, когда он давно уже перестал быть новостью. Комментариев последовало мало, но и Кейси не вступил в борьбу. Друзьям и Софии он сказал:

— Вся эта чепуха в прессе — это обида на один день.

Симмонс понимал, что Кейси сильнее не прижмешь. Как считал Симмонс, люди, побывавшие на войне, видевшие настоящую опасность, имели свое представление о том, что имеет, а что не имеет значения. Они посылали людей на верную смерть. Так что потерять сколько-то долларов, попасть под критику для них ничего не значило. Ну, пусть тебя лягнет какой-то там судья, репортер, карикатурист. Ну и что? Ты был на войне и вернулся живым.

Кейси все еще ждал, когда поступит всеобъемлющий план действий по Латинской Америке, но администрация никак не могла прийти к единому мнению по этому вопросу. Президент требовал согласия среди своих главных советников, без которого он не принимал решения. Мысли Хейга были прикованы к Кубе. Уайнбергер не хотел, чтобы после Вьетнама американские парни участвовали в еще одной непопулярной войне в джунглях. Бейкер и иже с ним в Белом доме хотели, чтобы Рейган оставался в рамках внутренней политики, и стремились не дать отвлечь его какими-нибудь зарубежными авантюрами, особенно если их предлагал Хейг, на которого они смотрели с растущим скептицизмом, даже с тревогой. Хейг не приспособился к президенту с его отступлениями от установленной формы. Временами он угодничал перед Рейганом, а временами вел себя повелительно, читая ему лекции о том, что его внешняя политика должна придерживаться определенного курса, к которому призывал он, Хейг. Часто в заключение таких лекций он опровергал сам себя, дискредитируя собственные рекомендации.