Сергею недолго пришлось разыскивать Н-скую контору. Выйдя на улицу, он спросил у мороженщика, где находится такая-то контора, и тот указал рукой на довольно приличный двухэтажный дом, стоявший как-то так, что со всех сторон его укрывала буйная зелень. В раскрытые окна нижнего этажа лезли ветки, и в комнатах с утра и до вечера стоял приятный холодок. В приемной, куда вошел Сергей, было тоже прохладно, в окна смотрел темный сад, заслонивший собой солнце так надежно, что ни один луч не проникал в эту во всех отношениях уютную комнату. За столом сидела представительная женщина в платье сиреневого цвета, еще молодая и, как успел заметить Сергей, хорошенькая собой. Лицо ее было задумчивое, глаза и строгие и немного даже грустные. Она посмотрела на вошедшего как-то так безразлично холодно, точно перед ней стоял не живой человек, а одна лишь тень… «Кажется, мне повезло, — подумал Сергей. — Ведь это же сидит за столом не кто иной, как сама управляющая…»

— Товарищ, — робко заговорил он, — позвольте обратиться к вам с просьбой… Видите ли, я приехал…

— Демобилизованный? — не дав договорить, спросила суровая женщина.

— Да… Только не в том смысле… у меня…

— Ничего не можем, — решительно заявила она. — Мебель изготовляют только в Нальчике. Если вас интересует шифоньер или диван, то можете ехать в Нальчик. На местном складе есть одни табуретки… В первом квартале мы кое-что получали из Ленинграда, но теперь же вам не первый квартал?

— Да, квартал не первый… Но мне мебель не нужна. Мне нужен строительный лес. Видите ли, в чем дело… Я вам поясню…

— А! Индивидуальный застройщик? — спросила женщина. — Так бы сразу и сказал… Вот что. У нас вы не одни. Многие бывшие фронтовики обстраиваются. Напишите заявление, указав в таковом: где будете застраиваться, какой кубатуры дом, сколько просветов, общая стоимость, количество лесоматериала и какого именно.

— Да не в этом дело… Суть моей просьбы…

— Будет рассмотрено в порядке очереди.

Сергей стал горячо убеждать ее, что в Нальчик ему ехать нет надобности, что своим домом он обзаводиться не собирается, а что речь идет о шестнадцати вагонах леса, необходимого для постройки электростанции, родильного дома, конюшен, коровников, клуба, избы-читальни… Сергей перечислил все объекты намеченного строительства и в самых ярких красках нарисовал будущее Усть-Невинской, прося обратить внимание на значение пятилетнего плана станицы. Суровая женщина немного повеселела, ей, очевидно, понравилось то волнение, с каким этот молодой чернобровый парень рассказывал о таких, казалось бы, обычных вещах, как строительство. И она в свою очередь стала расспрашивать Сергея о том, хороша ли собой Усть-Невинская, есть ли в этой станице сады, базар, дорого ли стоит сливочное масло, а также кубанское сало… Сергей подумал, что все эти расспросы являются лишь предисловием к будущему деловому разговору, поэтому и рассказал подробно и о садах, и о базаре, и о ценах, упомянув при этом, что сливочное масло стоит очень дешево… Суровая женщина, как показалось Сергею, вполне удовлетворилась такой исчерпывающей информацией, но почему-то не стала рассматривать план, а взяла из стакана розочку и понюхала ее своим аккуратным, слегка припудренным носиком.

— Шестнадцать вагонов… — сухо проговорила она.

— Да, да… Верите, меньше никак нельзя! Мы все это много раз обсуждали. Вот посмотрите: и то надо строить, и это надо строить… Тут и так все только крайне необходимое.

— Про это я ничего не знаю…

— А кто ж знает?

— Как — кто? Разве некому знать? Для этого есть начальник…

Сергей встал и, удивленно глядя на женщину, невольно развел руками.

— Разве вы… вы не начальник?

— Вот так здорово! — тут она рассмеялась звонким, почти серебряным смехом. — Разве я похожа?

Сергею было не до смеха.

— Очень, — зло сказал он. — Просто бесподобно…

— Спасибо за комплимент, — смеялась она. — А я ведь всего-навсего секретарь-машинистка.

— Тогда к чему все эти разговоры и расспросы? Ведь вы даже интересовались Усть-Невинской.

— Ну и что ж такого? Я обязана все знать. Мне надлежит…

Сергей не захотел знать, что именно ей надлежало, сухо простился и вышел из домика, похожего на виллу. Из таблички на входных дверях узнал, что начальник принимает с часа до двух, а уже было половина пятого… «Забавно», — не подымая головы, снова проговорил Сергей уже знакомое нам слово.

Не зная, куда пойти и как скоротать время, Сергей зашел в городской парк. Это был обычный городской парк, с летним кинотеатром, с танцевальной площадкой, возле которой сидели с медными трубами бойцы-музыканты, поджидая своего капельмейстера; с детским городком, с качелями и горками, с рестораном «на воздухе». Как гласила вывеска, с киосками для продажи воды и мороженого…

Солнце опустилось за высокие деревья, шеренгой стоявшие вдоль Подкумка. В парке лежал предвечерний холодок, но еще было безлюдно, и Сергей хотел было уйти, но увидел старый дуб и остановился. На дереве висела табличка с надписью: «Аллея Героев». Эти два слова заинтересовали Сергея. По бокам аллеи на высоких щитах стояли портреты. «Интересно, — подумал Сергей. — Аллея Героев!» Его лицо расцвело в улыбке, и он подумал: «Может, я увижу в этой аллее и свой портрет. А почему бы и не увидеть?.. Только на портретах я всегда почему-то получаюсь мрачным, с насупленными бровями, все одно как сыч…» Он был уверен, что его портрет стоит если не на третьем от начала аллеи, то пятым, а не пятым, так седьмым, а возможно, и первым с противоположного конца, — в сущности, какая разница.

С этой мыслью Сергей и подошел к портрету генерал-лейтенанта Козлова, стоявшему на высоком щите у входа в аллею. Молодой, статный, в парадной форме и при орденах, генерал посмотрел на Сергея тем особенным взглядом, которым обычно смотрит командир дивизии на своего молодцеватого и расторопного в бою офицера. Глаза у генерала были точно живые, и Сергею казалось, что вот-вот с полотна сойдет этот плечистый, с энергично поднятой головой генерал, звякнет шпорами и, подойдя к нему, скажет: «А! Сергей Тутаринов! Вот мы где встретились! Как же, как же, помню, отлично помню, воевал ты со славой! А теперь что поделываешь? Погоны уже снял… Строишь? Молодец, Тутаринов! Это я одобряю… Да, счастливы те из нас, кому довелось не только воевать, но и строить после войны. Только ты берись за это дело горячо. Помнишь, как шли на Берлин? Без передышки!..»

Сергей еще раз посмотрел на генерала и подошел ко второму щиту. Здесь были портреты подполковника Акопьянца и гвардии майора Потапенко. Оба старшие офицеры проводили Сергея строгим взглядом и ничего не сказали. «По старшинству стоят, — подумал Сергей. — Значит, себя я увижу не раньше, как на пятом щите…»

За старшими офицерами стояли: гвардии капитан Грабчук и гвардии капитан морской летчик Бунимович. Затем пошли старшие лейтенанты Карпов, Терновой, Люткевич, Нежнов. Возле каждого из них Сергей останавливался, рассматривал незнакомые лица. У одного мысленно спрашивал: «Ну, как, дружище, воевал?», другому говорил: «А я, видишь, уже снял погоны», третьему только улыбался и проходил дальше. Вскоре он подошел и к младшим лейтенантам. На шестом щите увидел знакомое круглое лицо, с толстыми щеками и смеющимися глазами. Когда же прочитал: «Гвардии младший лейтенант Шатило К. Д.» и заметил на погонах эмблему танковых войск, то чуть было не затанцевал от радости.

— Кого я вижу! — крикнул он так громко, что обратил на себя внимание старика садовника, поливавшего цветы на клумбе. — Ким! Ты ли это? Вот как тебя изобразил художник! Или ты и в самом деле стал таким кругленьким огурчиком?.. Дружище, где ж ты теперь обитаешь? В Германии? Все на гусеницах раскатываешь? А может, уже и в академию поступил? А? Да ты такой — ты все можешь… А меня потянуло домой, в станицу. А тут, если б ты только знал, сколько работы…

Так, стоя перед портретом друга, с которым служил в одной танковой роте, Сергей разговаривал с ним, как с живым, расспрашивал, рассказывал о себе, и казалось, друзья сейчас обнимутся, будут говорить, не переставая, до утра… Но Шатило слушал друга и молчал, только большие его глаза смеялись, точно говоря: «А что ж, поступлю и в академию…» Сергей в этом, конечно, не сомневался, ибо хорошо знал своего фронтового друга… Теперь же Сергея интересовал другой вопрос: кто же из Героев стоит в паре с Шатило? Щит был сделан так, что второй портрет находился по его другую сторону, и Сергей был почему-то уверен, что вторую половину щита украшает портрет не кого другого, как Сергея Тутаринова… «Вот это получается здорово! — подумал он. — Два фронтовых друга и в аллее стоят рядом… Интересно, кто это так умно расставил портреты? Сережа Тутаринов и Ким Шатило — два танкиста! Просто здорово!»