Видимо, ее звонкий рассерженный голос подействовал на больного. Он приоткрыл глаза и, увидев всех троих, слабо улыбнулся.

— Ты что тут разлегся? — обрадованный Тенгиз высоко приподнял подушку Игоря. — Одевайся, поехали на вручение!

— Ты первую премию получил! Ты победил! — подхватила Симона.

— Мы все победили! — обводя глазами присутствующих и останавливая взгляд на Насте, прошептал Игорь.

Настя покраснела. Весь пыл и гнев, с которым она доказывала свою непричастность к Игорю, к его «Златовласке» куда-то исчез. Появились боль и жалость к беспомощно лежавшему художнику, сочувствие его преданным друзьям. Насте захотелось помочь им и разобраться, наконец, самой в этой истории, которая испортила отдых и развлечения с подругами.

— Доктор предлагал пригласить психотерапевта, тот с помощью гипноза мог бы помочь ему восстановить все в памяти… — Настя помедлила. — Если вам это необходимо?

— А вам? — вскинулась Симона.

— Теперь и мне, наверное, тоже, — вздохнув, призналась девушка. — Как мне без этого дальше жить? — Настя серьезно посмотрела на присутствующих. Копну своих рыжих волос она туго затянула в узел, отчего стала выглядеть взрослее. Зеленые глаза блестели, как два драгоценных камушка. Свитер крупной вязки плотно облегал узенькую талию, делая груди значительно больше, чем на полотне.

Симона ревниво отвела взгляд.

— Знаете, девушки, — примирительно произнес Тенгиз, — я думаю, нам нужно отпраздновать это замечательное событие. Мой друг на меня не обидится, если я приглашу вас на ужин.

Игорь моргнул несколько раз.

Настя, сменив серьезное выражение лица, подхватила:

— Видите — он уже поправляется. Доктор сказал: это вопрос недели и лучше его не перемещать… — Она посмотрела на Симону и с нажимом повторила: — Лучше не перемещать.

— А что еще сказал доктор? — Симона, не сдаваясь, посмотрела Насте прямо в глаза.

— Что скоро он будет танцевать!

— С кем? — поинтересовалась Симона.

— Девочки, мы же договорились пойти отпраздновать первую премию. Вы согласны? — снова разрядил обстановку Тенгиз.

Настя неожиданно прониклась доверием к этому симпатичному веселому грузину и, предложив гостям выпить кофе, пошла переодеться.

Тенгиз, на минуту задержавшись у постели больного, шепнул ему на прощание:

— Игоряша, держись и скорее поправляйся. У тебя все о’кей, обе твои пассии под моей надежной охраной. — Взяв друга за руку, он ощутил слабое рукопожатие.

Алена, раскачиваясь в соломенном кресле, подставляла лицо и тело все еще теплому осеннему солнцу.

— А я не люблю загорать! — Настя ходила рядом, оглядывая огромные кусты цветущих роз. Казалось, розы не чувствовали приближающихся холодов. Их нежно-оранжевые махровые лепестки источали тончайший аромат. И весь внутренний дворик венецианского дома благоухал.

Алена непонимающе посмотрела на Настю.

— Когда тело загорает, оно становится гладким и более привлекательным, — заметила она.

— А у меня веснушки становятся ярче, к тому же я сразу сгораю, — пояснила Настя.

— В веснушках весь твой шарм, а ты их стесняешься, — возмущалась Дорис. — Твои золотые волосы и веснушки — это то, что должны обожать мужчины!

В окне второго этажа показалась полосатая пижама Игоря. Он прижался носом к стеклу и грустно уставился на девушек.

— Ты знаешь, когда я рассказала мужу по телефону твою детективную историю, он минут пять молчал. Не мог слова вымолвить. А потом спросил: «Значит, на Саврасова „наехали“?»

— То есть твой муж имел ввиду автомобиль? — непонимающе уточнила Дорис.

Алена презрительно посмотрела в сторону немки.

— Да нет же, это жаргон наш, — пояснила Настя, — так говорят, когда на человека нападают.

— За деньги?

— Необязательно.

— Тогда, может, действительно его кто-нибудь ударил, а он не сам упал, как рассказывает, — предположила Дорис.

— Погодите-погодите, — задумчиво остановила девушек Алена. — Муж почему-то спросил, кто на Биеннале из русских ему конкуренцию составляет.

— Ты думаешь, что…

Алена многозначительно посмотрела на Настю.

— А Игорь никому ни слова. — Настя покачала головой. — И даже врач не сказал, что этот шрам мог быть от удара по голове.

— Может, его об этом никто не спрашивал, — изрекла Алена.

— Может быть, — согласилась Настя. — Я ведь тогда больше своей проблемой интересовалась: откуда Игорь меня знает, где мог видеть?

— А ты присутствовала, когда врач сеанс гипноза с ним проводил? — почему-то шепотом спросила Дорис и посмотрела на окно, где маячившая фигура Игоря стала казаться необыкновенно загадочной и фантастичной.

Настя кивнула.

— Только врач меня не сразу пригласил, — объяснила девушка, — а после его глубокого погружения в сон.

— Ужасно интересно! «Вы сейчас уснете, уснете. Вот вы уже спите и вам снится чудный сон», — закрыв глаза и вытянув вперед руки, промолвила Дорис, разыгрывая тут же придуманную сцену.

— Нет, это вовсе не так было, — возразила Настя. — Он лежал в затемненном кабинете с подключенными датчиками, которые на экране графически воспроизводили его ответы. Врач стал ему задавать наводящие вопросы обо мне, а Игорь невнятно и путано что-то говорил. Потом виллу Алены под Москвой стал описывать: расположение комнат, подсобных помещений, упомянул о том, что делал росписи стен. Когда стал рассказывать про огромные цветные мониторы на столе у охранников, я сразу вспомнила про видеокамеры около бассейна. И как мы голышом купались. Конечно же, охранники подглядывали. Я сразу врачу знак подала — мы так уславливались, — и он вокруг этого стал «плясать». Но представляете, девочки, как психика у людей устроена, ведь, оказывается, Игорь просто мимо проходил — один только взгляд на монитор бросил, и его мозг тут же зафиксировал. Врач считает, что это профессиональная особенность — у художников зрительная память очень развита!

Дорис, вздохнув, пожаловалась:

— Только не у меня. Я раз двести могу на кого-нибудь смотреть, а моя зрительная память схватит только то, что захочет.

— У него, между прочим, тоже! — заметила Алена. — Ведь он же всех девочек должен был на мониторах видеть, а запомнил только Настю.

— Послушай, а когда гипноз прошел, врач ему рассказал обо всем?

— Да, только Игорь ничего не вспомнил, ни про мониторы у охранников, ни про нас, как мы там в бассейне бултыхались! Мне даже поначалу казалось, что он притворяется. Но врач разъяснил, что все это произошло на уровне подсознания. Мозг, как компьютер, занес в память, а отыскать может только специалист. Дилетант стук-стук по клавишам, а ответа нет. Наоборот, компьютер только вопросы тебе подбрасывает. Игорь сам мне рассказывал, что считал, будто у него мозги поехали. Знаете, сколько мучился, понять не мог, откуда такой сон, как явь!

— Она его за муки полюбила… — с насмешкой продекламировала Алена.

— Да, такого есть за что полюбить, — возразила Дорис. — Сам прославился, Настю прославил.

— Из его славы шубу не сошьешь, — жестко прокомментировала Алена.

— Насте шубы не нужны. У нее все у самой есть! — заметила Дорис.

— Не у нее, а у ее мамы! — настаивала Алена.

— Ну что вы спорите. Между мной и Игорем ничего нет!

Девочки многозначительно переглянулись.

— Потом эта француженка… она на него так смотрит… — Настя поджала губы.

— Точно, — подтвердила Дорис, — и вся из себя, просто шарман, правда.

Алена развела руками.

— Но поверьте моему опыту: может, у них что-то и было, но теперь все. Видели, как этот Тенгиз около нее увивается? А они ведь друзья! Игорь же, вон, взгляни. — Алена махнула рукой в сторону окна, где продолжал стоять художник. — Он, хоть и гордый, виду не показывает, не знаю, что там касается образа на картине, но в живую Настю втюрился по уши. Это точно.

— Даже поправляться на глазах стал, — поддержала ее Дорис. — Ты бы помогла человеку. Темной ночкой бы к нему в постельку нырнула. Его бы «компьютер» тогда про бассейн вспомнил. Никакой врач не понадобился бы. Я тебе гарантирую, что удовольствия больше, чем нагишом в бассейне купаться. Но ты ведь не такая, тебе ведь надо только по любви.