— Ну что ты на нее накинулась, возможно, она ради искусства, — защищала подругу Дорис. — Только почему ты не хочешь нам рассказать? — Немка сделала обиженное лицо. — Ведь мы же не твоя мама.

Настя с досадой уставилась на себя в зеркало, сосредоточенно припудривая еле заметные веснушки.

— Ну почему вы все не верите мне! Не знаю я никакого Игоря! В глаза его никогда не видела!

— А он красавчик! И художник от Бога. Тебя очень точно изобразил. Даже улыбку. Я тебя понимаю. Я бы такому тоже не отказала! — Дорис втиснулась между подружками, подставив и свою физиономию блестящему отражению.

— Ну и хитрюга ты, Настя, — не обращая внимания на призывы подруги поверить ей, заметила Алена. — Ты с ним у меня познакомилась?

— Когда? — Настя широко раскрыла глаза.

— Когда я вас к себе на виллу после твоего дня рождения приглашала?

— А он разве был тогда?

— Ну конечно, он кое-что у нас декорировал, стены расписывал. Помнишь, я девочкам нашу спальню показывала?

— Помню. Там росписи еще сырые были.

— Вот-вот! Росписи помнишь, значит?

— Еще бы! Сплошная эротика! Любовные сцены, женщины с поясами целомудрия! Незабываемые впечатления! Такое не каждый выдумает.

— Это не он выдумал. — Алена обиженно поджала губы. — Это мы с мужем хотели. А он только литографии принес, с которых делал копии.

— Эх вы! Хотели такого художника оклеветать, — снова вступилась Дорис. — А он, бедненький, заказ сладострастного хозяина выполнял.

— Между прочим, ваш великий Микеланджело тоже был небезгрешен. Его скульптура «Леда и Юпитер в образе лебедя», по-вашему, не эротика? — рассердилась Алена.

— Да уж, — примирительно поддержала Дорис, — если посмотреть на этого лебедя, что между ног у голой Леды раскинулся, всю ночь спать не будешь!

— А вы тут пояс целомудрия, пояс целомудрия, — разворчалась Алена.

— Ну-ка расскажи мне поподробнее, как эта штука выглядит? — полюбопытствовала немка. — Кажется, я где-то читала, что это такой металлический обруч и его надевают, — Дорис выразительно показала место, на которое надевают очень неприятную, судя по выражению ее лица, вещицу, — и на замочек защелкивают. И ни тебе любовников, ни ванн там или душей каких, ни-че-го-шень-ки. Точно?

Алена кивнула.

— Ну у тебя и муж. Тиран просто! В спальне такое изобразить.

— Да это он просто так. Он в искусстве вообще ничего не понимает, — защищалась Алена.

— Конечно, не понимает. Это чтобы жене не повадно было на других заглядываться! А? Бикини из стали! Вот мода! Не позавидуешь! — причитала Дорис, но вдруг, сообразив, состроила хитрую физиономию: — А ключик ведь: тю-тю — украсть можно!

— Игорь нам рассказывал, что средневековые дамочки так и делали. Когда их мужья в длительные военные походы уходили, они ключики подделывали.

— Я так и думала. А наказания за супружескую неверность предусматривались? — Дорис изобразила, будто вонзает кинжал в сердце.

— Довольно лояльные. На одной из картинок, которые Игорь нам приносил, распутницу веником охаживали. Но публично, при подружках!

— А у нас… адвокатов нанимают, раздел имущества, разрыв брачного контракта, — прокомментировала немка.

— У нас… круче поступают. Тоже охаживают, но автоматной очередью, — вздохнула Алена.

— У вас расстреливают?

— Можно подумать, у вас только одни цивилизованные методы! — взорвалась Алена. — Я видела в кино — кровь и стрельба на каждом шагу.

— Бывает, что стреляют, но это в кварталах, где красные фонари, то есть где всякие притоны. Устраивают разборки из-за проституток… наркотиков. Но в жизни я этого никогда не видела.

— А я видела! — Алена помрачнела.

Дорис с Настей недоверчиво посмотрели на подругу.

— У нас другой климат. Характер у мужчин более суровый и, если что не так, собственную жену могут жестоко наказать, например…

Настя прервала Алену:

— Ну что ты такое несешь? Она и вправду подумает, что твой муж в принципе может тебя из автомата расстрелять!

— Кто знает, кто знает… — Алена, встала и, как бы стряхивая с себя неприятные мысли, проговорила: — Да, это я, конечно, пошутила!

— Синьорина, к вам пришли! — позвала горничная-итальянка.

Спускаясь по лестнице в гостиную, Настя увидела белокурую маленькую девушку и черноволосого усатого мужчину, которые как завороженные уставились на нее немигающим взглядом.

— Так это вы?! — Девушка нервно поправляла челку, падающую ей на глаза.

«Опять этот дурацкий вопрос!» — Насте надоело оправдываться и объяснять.

Целый день дом осаждали журналисты, настаивая, чтобы их впустили к художнику. Утренние газеты сообщили о награждении Игоря Саврасова первой премий на Биеннале: «Русская мадонна — само совершенство!» — кричали расцвеченные заголовки. Настя стала девушкой дня. Наталья ходила мрачнее тучи. Обе прятались от журналистов, понимая, что если пресса разнюхает, что Игорь находится в доме своей мадонны, то Насте лучше не жить. Поэтому она должна была сидеть в заточении и не показываться никому на глаза.

Но эти двое сообщили, что они близкие люди Игоря и хотят его забрать, поэтому служанка впустила их в дом.

— Да, я — это я! Меня зовут Анастасия, — твердо заявила рассерженная Настя. — А кто вы?

— Я… я… — Девушка на мгновение растерялась.

Но мужчина уверенно пожимал ей руку и представился по-русски:

— Меня зовут Тенгиз, я друг Игоря. А это, — он с большим уважением посмотрел на хрупкую блондинку, — …Симона, его торговый агент. — И, почувствовав напряжение и едва уловимую неприязнь, мгновенно возникшую между двумя девушками, Тенгиз решил начать с комплиментов Насте: — Я так и знал, что в жизни вы лучше, чем ваша копия на полотне.

— Это неудивительно! Ведь мы с вашим приятелем никогда в глаза не видели друг друга, — не выдержала Настя.

— Да-да, — Тенгиз сбился, соображая, почему девушка обманывает, почему она заодно с Игорем. Ведь теперь, когда он получил первую премию и стал знаменитым, он прославил и ее тоже.

— Вы хотите к нему пройти? — поинтересовалась Настя. — Я провожу вас наверх, он у нас в гостевой спальне.

Только теперь, оглядевшись по сторонам, Тенгиз увидел богатый дом, картины кисти известных мастеров, старинную мебель. Девушка сказала «у нас», значит, она живет здесь, в Италии. Тогда, действительно, как Игорь мог познакомиться с ней и все время скрывать это от друга? Что-то здесь не то!

Больной лежал без движения, закрыв глаза.

— Он приходил в себя?

Настя кинула.

— Что-нибудь говорил?

— Что наконец-то меня нашел.

Тенгиз с девушкой переглянулись.

— А еще?

— Что он был в одном из павильонов, а потом вышел на улицу и потерял сознание. Помнит мою маму, потому что она его подобрала. Он просил о помощи по-русски.

«Так, — подумал Тенгиз, — картина проясняется. Выходит, он будто бы случайно попадает в дом к своей возлюбленной, которая, по его утверждению, ему приснилась. Что-то слишком много совпадений».

— Можно мы пригласим врача, перед тем как его забрать отсюда? — поинтересовалась Симона.

— В этом нет необходимости. У мамы прекрасный семейный врач. Он диагностировал кому и сказал, что лучше его не транспортировать, но разговаривать с ним можно и даже нужно. Тогда он быстрее поправится. И еще он сказал, что это уникальный случай… — Настя потупила глаза, — …со мной… если мы с ним не встречались, значит, мой образ возник у него в подсознании, возможно, он где-то меня видел.

— Так, — протянул Тенгиз. — Вы бываете в Москве?

— Очень редко, — замотала головой Настя. — Но моя подруга знакома с ним, вернее, ее муж.

— Может быть, он видел вашу фотографию у нее? — предположила Симона и смутилась.

— Я подругам таких фотографий не дарю, — отчеканила Настя. — И вообще, меня никогда не привлекала профессия модели, натурщицы и тому подобное. Я учусь в художественном колледже под Лондоном и занимаюсь моделированием одежды, а вовсе не ее демонстрацией. И повторяю вам последний раз, и то только потому, что вы близкие ему люди и, наверное, захотите разобраться в этой запутанной истории: я впервые его увидела здесь по приезде из Лондона. — Настя показала на постель, в которой лежал Игорь.