Вернувшись домой, она уложила Мелиссу вздремнуть, а сама неторопливо приняла ванну в большом количестве пены. Она встала перед зеркалом и начала натирать кожу. Она чувствовала себя до головокружения веселой, по-детски и по-женски одновременно. Она строила рожицы своему отражению, потом приняла соблазнительную позу, частично прикрывая полотенцем свою наготу, потом перепробовала другие позы, другие выражения лица. Она наклонилась ближе к зеркалу, распрямляя завитки волос, придавая себе вид котенка с пучками волос на висках и шее. Она облизала губы, слегка приоткрыла их, опустив веки, глядя на затуманенное выражение, и прошептала: «Привет, Клей». Потом она попыталась стать спиной к зеркалу, глядя через плечо и ехидно говоря: «Привет, Клей». Потом она повернулась, накинула полотенце вокруг шеи, прикрывая краями розовые соски, положила руки на бедра и сказала: «Что скажешь, мальчик Клей?»

Но вдруг она оставила эти игру; она не подходила ни к одному из этих характеров. Она больше не была маленькой девочкой, она была женщиной. То, что происходило в ее жизни, было реальным, она должна быть с Клеем только искренней. Она стояла прямая, высокая, изучая свое тело, лицо и волосы. Она взяла флакончик лосьона, которым уже пользовалась утром. Не отрывая взгляда от своего отражения, она налила лосьон на ладони и смазала длинные гибкие руки, плечи, шею, запрокидывая голову далеко назад. Потом она надушилась духами, которые очень нравились Клею, их прохладный, елейный запах распространился по теплой, парящей ванне. Она втирала духи в живот, между ребрами.

Она закрыла глаза, скользя ладонями по грудям, чувствуя легкий дискомфорт от прикосновения к отвердевшим соскам. Касаясь себя руками, она думала и Клее, о предстоящем вечере. «Я хочу тебя, Клей, — думала она. — Я хочу тебя уже так давно». Она представляла, что это руки Клея гладят ее. Она открыла глаза и еще воспользовалась лосьоном, наблюдая, как ее ладони медленно растирали лосьон, потом подняла ногу и поставила ее на крышку унитаза. Она нанесла прохладный, приятного запаха лосьон на ступню, икру, под коленом, бедро, ягодицу, укромное место между ногами. «Я распутница, — думала она. — Нет, я женщина с женскими потребностями…» Запах, который любил Клей, теперь покрывал ее всю полностью. Медленно она вытащила гребень из волос и начала расчесывать их, вспоминая ту ночь их первого свидания, потом вечер, проведенный с девушками в «Горизонте», когда они помогали ей приводить себя в порядок. Это была ночь их второго свидания с Клеем. Сейчас она так же заботилась о своем туалете, как в тот вечер заботились о нем девушки. Она надела сексуальный минибюстгальтер и трусики, которые Клей так и не увидел в брачную ночь. Она накладывала грим до тех пор, пока он не стал похож на утонченную работу художника. Но она не стала делать прическу — ее волосы рассыпались по плечам, точно так же, как в первый раз…

Ее новое крепдешиновое платье было слегка присобрано от плеча к кромке. Платье было без воротника, с V-образньш вырезом. Когда она затянула узкий ремень, платье приняло форму, подчеркивающую ее стройную фигуру и узкие бедра. Она застегнула манжеты, потом отошла назад и посмотрела на себя в зеркало. Она прижала ладони к своему животу и убрала назад выбившуюся прядь волос. Это движение всколыхнуло запах духов, что сейчас был спрятан под тканью нового платья. Простые золотые серьги, короткая цепочка, которая доходила только до впадины на шее, и скромные черные туфли. Она выбрала их потому, что у них был самый высокий каблук, а Кэтрин знала, как сильно Клей любил, когда на ноге женщины туфли на высоком каблуке.

Кэтрин поразило то, что она, без сомнения, старалась выглядеть соблазнительной для Клея. На какой-то момент она почувствовала себя виноватой. Но потом проснулась Мелисса, начала: что-то бормотать, и Кэтрин поспешила наверх одевать ребенка.

Клей тоже выехал на машине, чтобы купить новую одежду. Но теперь, по дороге к дому Кэтрин, он в десятый раз думал о том, не выглядит ли шелковый галстук слишком формально. Он размышлял о том, не будет ли он похож на прилизанного, нервного школьника, весь завязанный узлами. Черт возьми, что с ним? Раньше у него не возникало и тени сомнения в том, какие вещи выбирать. Ожидая в машине перед красным светом светофора, он поправил зеркало заднего вида и еще раз оценивающе посмотрел на свой галстук. Он дернул за виндзорский узел, наполовину его ослабив, потом передумал и опять затянул. Кто-то сзади подал сигнал, Клей чертыхнулся и двинулся на зеленый свет. Вдруг, как будто вспомнив, он вытащил кассету из магнитофона и вставил другую. Салон машины наполнился музыкой Леттермена. «Слишком очевидно!» — заметил он и спрятал кассету подальше.

Еще оставалось более получаса, а Кэтрин уже была готова. Она представляла себе Клея, как он готовится приехать за ней. Интересно, что он чувствует, о чем думает…

В дверь позвонили.

Дважды, пусть он позвонит дважды. Она ругала свои нетерпеливые ноги, в то время как за дверью Клей впихнул руку в карман пальто, чтобы не звонить еще раз.

«Что мне следует сказать?» — думала она неистово.

«Что мне следует сказать?» — думал он безумно.

Дверь распахнулась. Она стояла на пороге в слабо затянутом ремнем платье и от этого казалась стройной, как ива, и великолепной.

Снег падал на плечи дорогого коричневого кожаного пальто Клея.

— С Рождеством, — сказал он, глядя ей в лицо и тем временем замечая в подробностях ее стройные ноги, обутые в туфли на высоком каблуке, узкие бедра.

— С Рождеством, — ответила она, улыбаясь слегка чуть нервно.

Она отступила в сторону, не отпуская дверной ручки и позволяя ему войти. Он обернулся и посмотрел на нее, стоящую возле двери. Его взгляд скользнул по ее икрам, а потом вверх к волосам на плечах. Когда их взгляды встретились, он сказал:

— Красивое платье.

— Спасибо. Оно новое. Я… ну, потратила на него немного твоих денег.

«Зачем ты это говоришь!» — бранила она себя, но он улыбнулся, говоря:

— Ты сделала рождественский подарок для самой себя. — Он расстегнул свое пальто, с тем чтобы она бросила взгляд на твидовый костюм «в елочку» цвета кофе с молоком.

— В коричневых тонах, естественно.

— Естественно.

— Но ты действительно лучше смотришься в коричневом… — Вдруг коридор показался слишком маленьким, чтобы вмещать их обоих, и Кэтрин первая направилась в гостиную. — У Мелиссы тоже новое платье. Его подарила когда-то твоя мама, теперь Мелисса выросла как раз для него. Пошли посмотрим на нее.

— Эй, она затмит нас обоих, — сказал Клей, стоя за ее спиной. — Привет, Мелисса. — И в первый раз при виде его Мелисса не расплакалась.

Кэтрин подхватила ребенка на руки, повернулась к Клею, тщательно избегая его взгляда, и сказала:

— Ты можешь сказать «привет» папе, Мелисса? — Их ребенок только смотрел на Клея ясными, неморгающими глазами. Кэтрин прошептала что-то, что Клей не смог разобрать, и слегка подтолкнула маленькую ручку. Продолжая пристально смотреть, малышка один раз растопырила, а потом сжала пухлые пальчики. — Это значит «привет», — вмешалась Кэтрин и быстро уловила довольную улыбку Клея. Потом она села на диван и начала просовывать ручки и ножки Мелиссы в голубой комбинезон. — Клей, ты не возражаешь, если мы поедем на моей машине, тогда мы сможем взять с собой манеж.

— Нам не понадобится манеж. Мама переделала одну из спален под детскую.

Удивленная, Кэтрин посмотрела на него.

— Да?

Клей кивнул.

— Когда?

— Прошлым летом.

— Она ни разу мне не говорила.

— У нее ни разу не было возможности.

— Она… то есть я хочу спросить, они знают, что мы приедем, Мелисса и я?

— Нет, я не хотел их разочаровывать, если бы это не получилось.

Как в сцене из далекого, знакомого фильма, машина двигалась по улицам вдоль фонарей, которые облегчали путь и предупреждали о приближении темноты. Кэтрин переполняли странные сочетания чувств. Умиротворенное чувство того, что она снова находится там, где по праву должна быть, сочетались с захватывающим дух предчувствием, что они приближаются к месту, где ей еще больше следует быть. Она считала часы до окончания вечера.