— Дом, милый дом!

— А если вернутся хозяева?

— Надеюсь, что не вернутся. По крайней мере, пока я не воспользуюсь их душем.

Хонор попыталась улыбнуться, но улыбка вышла совсем невеселой.

— Кто взорвал машину?

— У Бухгалтера есть кто-то в офисе ФБР. Кто-то с доступом к секретной информации, — губы Ли сжались. — Кто-то, кто умрет, как только я узнаю, что он — это он.

— Но как ты это сделаешь?

— Найду сокровище твоего покойного мужа. И — держу пари — мы сумеем разыскать этого мерзавца.

— Но мы ведь ничего не нашли.

— Значит, не там смотрели.

— А ван Аллен…

— Он ни о чем не догадывался.

— Что он сказал, когда вместо меня на встречу пришел ты?

Резко и отрывисто произнося фразы, Кобурн пересказал их короткий разговор с Томом ван Алленом. Хонор не знала его лично, но знала, что тот был женат на девушке из класса Эдди — Дженис.

Кобурн, который продолжал говорить, пока ее мысли где-то блуждали, удивленно посмотрел на Хонор и переспросил:

— Что?

Видимо, она произнесла имя жены ван Аллена вслух.

— Извини. Я подумала о его жене. Ее зовут Дженис, если я правильно помню. Сегодня ночью она стала вдовой.

Хонор понимала, что это такое.

— Ее мужу надо было быть умнее, — заметил Кобурн. — Наивный бедняга действительно считал, что мы там одни.

— Кто-то послал его на смерть.

— Вместе с тобой.

— Если не считать того, что мое место занял ты.

Кобурн с кажущимся безразличием пожал плечами.

Хонор постаралась прогнать от себя эмоции, от которых начинало предательски сжиматься горло, и переключиться на что-то другое.

— Болит? — Она показала на плечо Кобурна. Он повернул голову и посмотрел на клок кожи.

— Думаю, на меня упал кусок тлеющего чехла от сиденья. Немного щиплет. Но не сильно. — Он ощупал глазами Хонор. — А как насчет тебя? Ничего не повредила?

— Нет.

— А ведь могла бы. И очень серьезно. А если бы стояла в момент взрыва рядом с машиной — могла бы умереть.

— Что ж, значит, я везучая.

— Но почему ты убежала из гаража?

Вопрос застал Хонор врасплох.

— Не знаю. Просто убежала — и все.

— Ты не сделала, как я говорил. Не уехала.

— Нет.

— Так почему же нет? Что ты собиралась сделать?

— Я ничего не планировала. Действовала по наитию.

— Собиралась сдаться на милость ван Аллена?

— Нет!

— Тогда что?

— Я не знаю.

Прежде чем Кобурн успел сказать еще что-то, Хонор показала на его голову:

— У тебя волосы обгорели.

Ли машинально провел рукой по волосам, направляясь к комоду. В одном из ящиков он обнаружил футболку, в другом — пару джинсов. Футболка подходила, а вот джинсы оказались коротки в длину и широки в талии.

— Придется оставить брюки твоего отца, — предупредил Ли.

— Мы оба выглядим черт-те как, — заметила Хонор, подумав, что на ней все еще та же одежда, в которой она убежала вчера утром из дома. С тех пор ей пришлось поплавать, побродить по болоту и чуть не погибнуть от взрыва.

— Иди первая в душ.

— Но ты испачкался хуже меня.

— И именно поэтому тебе может не захотеться заходить туда после меня. Давай сейчас. А я пойду поищу, нет ли в большом доме чего-нибудь поесть.

Не произнеся больше ни слова, он вышел из комнаты. Хонор растерянно смотрела на закрытую дверь и слушала, как Ли спускается по лестнице. Потом она сидела несколько минут неподвижно, собираясь с силами, чтобы пошевелиться. Наконец ей удалось себя заставить.

Туалетное мыло в душе было из тех, что кладут в спортивных раздевалках, но тем не менее Хонор щедро использовала его и даже помыла им голову. Она могла бы наслаждаться горячей водой хоть всю ночь, но, вспомнив, что Кобурну это нужно гораздо больше, чем ей, вышла из душа, как только ополоснулась как следует.

Полотенца были тонкими, но ободряюще пахли «Тайдом». Хонор разобрала пальцами колтуны в волосах и снова оделась в грязную одежду, но не смогла заставить себя засунуть чистые ноги в промокшие кроссовки. Их она вынесла в руках.

Кобурн вернулся и принес с собой запасы еды, вроде тех, что привозил на катер ее отца. Он выложил все это на комод и сказал:

— Ничего портящегося в холодильнике, значит, они планировали поездку надолго. Но я нашел одинокий апельсин. — Ли уже успел очистить его и разделить на дольки. — И вот это, — он показал Хонор кухонные ножницы, из тех, которыми разделывают птицу. — Это для твоих джинсов. По-настоящему грязная только нижняя часть.

Кобурн уже проверил ножницы на брюках ее отца. Они были подрезаны до колена.

— Спасибо — Хонор взяла у него ножницы.

— Набрасывайся! — Он кивнул на еду, а сам отправился в ванную и закрыл за собой дверь.

Хонор не ела ничего с тех пор, как перехватила сэндвич в магазинчике на заправке, но все же есть ей не хотелось. Она воспользовалась ножницами и обрезала джинсы, которые заканчивались теперь неровным краем чуть выше ее колен. Было очень приятно избавиться от заскорузлой ткани, впитавшей в себя грязь и болотную воду.

Верхний свет был слишком ярким, поэтому Хонор выключила его и зажгла ночник на тумбочке возле кровати. Затем она подошла к окну и раздвинула дешевенькие шторы.

День был пасмурный, но свинцовые тучи все же уступили место облакам, и сейчас их обрывки дрейфовали по небу на фоне неполной луны. «Я вижу луну, а луна видит меня». Воспоминание о песенке, которую они пели вместе с Эмили, заставило сердце Хонор болезненно сжаться от тоски по дочери. Наверное, малышка крепко спит сейчас, прижав к себе Элмо и уткнувшись носиком в любимый плед.

Интересно, плакала ли она перед сном, когда тоска по дому бывает особенно сильной и так хочется к маме? Тори рассказала ей сказку? Послушала ее молитвы? Ну конечно, наверняка. Даже если это не входило в планы Тори, Эмили, несомненно, попросила ее послушать.

«Благослови, Господи, маму и дедушку, и папочку на небесах, — Эмили читала одну и тут же молитву каждый вечер. А вчера она добавила к привычному тексту: — И благослови, Господи, Кобурна».

Слыша, как он выходит из ванной, Хонор поторопилась вытереть слезы и отвернуться от окна. На Кобурне были обрезанные брюки хаки и огромная футболка, которую он нашел в одном из ящиков комода. Он был босиком и, наверное, нашел где-то в ванной бритву, потому что успел за это время побриться.

Он посмотрел на погашенный верхний свет, затем на лампу у кровати. И только после этого подошел к Хонор и спросил:

— Почему ты плачешь?

— Скучаю по Эмили.

Кобурн понимающе кивнул и посмотрел на выложенную на тумбочку еду.

— Ты что-нибудь ела?

Хонор покачала головой.

— Как так?

— Я не голодна.

— Почему ты плачешь? — снова спросил Кобурн.

— Я не плачу. Уже нет.

Но не успела она произнести это, как слезы снова полились по ее щекам.

— Почему ты рискуешь своей жизнью?

— Что?

— Почему ты вышла из гаража пешком? Зачем побежала к поезду?

— Я уже говорила тебе. Я… я просто… я не знаю.

Последние три слова заглушили рыдания. Кобурн начал медленно приближаться к ней.

— Почему ты плачешь, Хонор?

— Я не знаю. Я не знаю. — Когда Ли протянул к ней руки и привлек к себе, Хонор еще раз прошепта ла хриплым шепотом: — Я не знаю.

Несколько минут, которые показались обоим вечностью, он просто смотрел в ее полные слез глаза. Потом взял в ладони ее лицо, провел пальцами вверх по влажным после душа волосам.

— Знаешь. Ты знаешь.

Он поцеловал ее с той же неистовой страстью, что и накануне, но на этот раз Хонор не боролась с ощущениями, которые порождал внутри ее этот поцелуй. Она не смогла бы, даже если бы очень хотела. Ощущения были совершенно неожиданными и захватывающими, и Хонор погрузилась в них целиком.

Нежность его языка, сила его губ, касания его рук, которые переместились на бедра Хонор и крепко прижимали ее к сильному телу Кобурна, делали этот поцелуй до невозможности чувственным, погружали Хонор в давно забытое возбуждение, заставлявшее содрогаться ее тело.