В соответствии с характером Стэна Джиллета дом его, построенный в классическом акадийском стиле, был самым аккуратным на всей улице. Краска на стенах слепила глаза белизной. Ни травинки не пробивалось между плитами ограждения вдоль края участка и дорожки, ведущей к дому. На одной из четырех квадратных колонн, украшавших вход и подпиравших красную жестяную крышу, красовался американский флаг. Дом выглядел таким безукоризненным, словно его заказали уже собранным в последнем каталоге.

Кобурн проехал мимо входа и снова обогнул квартал.

— Стэна нет дома, — с нажимом произнесла Хонор. Она уже говорила это несколько раз.

— Как ты можешь знать наверняка?

— Потому что Стэн ставит машину в гараж только на ночь. Если бы он был дома, автомобиль стоял бы перед входом.

— Может быть, сегодня особый случай.

В двух кварталах от дома Джиллета был небольшой скверик с детской площадкой. На парковке рядом стояли две машины. Одна, очевидно, принадлежала молодой матери, снимавшей на видеокамеру свою дочку, висевшую вверх ногами на турнике, другая — подростку, кидавшему теннисные мячики о стенку.

Никто не обратил на них внимания, когда Кобурн припарковал машину рядом. Пока хозяева седана не вернутся домой, можно считать его относительно безопасным средством передвижения. Никто не будет его искать. В то же время рядом с детской площадкой машина не так будет бросаться в глаза, как если оставить ее на соседней с домом Стэна улице, где она может вызвать любопытство соседей.

Кобурн посмотрел на Хонор, которая — он это чувствовал — все еще сердилась на него за гадость, которую Ли сказал о ее покойном муже.

— Готова?

Выражение ее лица ясно говорило «нет», но Хонор кивнула и вылезла из машины.

— Мы никуда не торопимся, — инструктировал ее Кобурн. — Просто парочка на прогулке. Хорошо? Если тебе не трудно, пожалуйста, улыбайся.

— И это говорит человек, который никогда не улыбается.

Они прошли рядом по периметру лужайки, не замеченные посетителями детской площадки.

Молодая мама смеялась и давала указания дочке, которая все еще висела вверх ногами, корча в камеру забавные рожицы.

Теннисист вставил в уши наушники от айпода и не замечал ничего, происходящего вокруг.

Кобурн направлял идущую рядом Хонор. Они миновали сквер, затем зашли в задний двор, к нему примыкавший.

Хонор нервно огляделась:

— А что, если хозяин дома выйдет и спросит, что мы тут делаем?

— Наша собака убежала, прежде чем мы успели надеть поводок. Что-то в этом роде. Но никто ничего не спросит.

— Почему?

— Потому что, если они нас увидят, то, скорее всего, опознают и немедленно позвонят в полицию. Я ведь вооружен и очень опасен — помнишь?

— Ну хорошо. А что будем делать, если услышим сирены приближающихся полицейских машин?

— Я — бежать со всех ног.

— А я?

— А ты бросайся на землю, плачь и благодари их за то, что спасли тебя от меня.

Но ничего такого не потребовалось, потому что никто их не заметил. Они спокойно дошли до задней части дома Стэна. Хонор подняла крышку запирающею устройства и набрала код. Кобурн подождал, пока раздастся металлический щелчок, потом надавил на ручку и открыл дверь.

Они проскользнули в гараж и захлопнули за собой дверь. Свет, проникавший через три высоких окна, позволил разглядеть дорогу в кухню. Хонор вошла внутрь и отключила сигнализацию. Предупреждающий сигнал замолчал.

Но когда она захотела пройти дальше, Кобурн вдруг положил руку ей на плечо и покачал головой. Ему не нравилась та легкость, с которой они проникли в дом. Поэтому он остался на пороге, весь напряженный и готовый дать отпор.

Тишина бывает разная. Его научили отличать одну от другой. Шестьдесят долгих секунд Кобурн прислушивался, пока наконец не решил, что дом действительно пуст. Тогда он снял руку с плеча Хонор.

— Думаю, все в порядке.

Большинство операционных не могли похвастаться такой стерильностью, как кухня Стэна Джиллета. Кобурн подумал, что эта стерильность отражает характер хозяина. Все холодное, обезличенное, неприветливое, ни одной зоны, при взгляде на которую отозвались бы эмоции.

Иэто, вдруг осознал Кобурн, роднило двух десантников, так как совпадало с точным описанием самого Ли.

Прогнав от себя эти мысли, он спросил Хонор где хранятся вещи Эдди.

— По всему дому. Откуда ты хотел бы начать?

Хонор отвела Кобурна в комнату, служившую спальней Эдди, когда он рос в этом доме.

— Здесь ничего не изменилось с тех пор, как я попала сюда впервые. Эдди привез меня познакомиться со Стэном. Я ужасно нервничала.

Кобурну было на это наплевать, и его равнодушие, должно быть, было заметно, потому что Хонор прекратила путешествие на волнах памяти и встала н центре комнаты, неловко сложив перед собой руки.

— Что такое? — спросил Ли.

— Так странно быть в этомдоме, в этой комнате…

— Без Эдди?

— Я хотела сказать «с тобой».

Сразу несколько ответов пришло Кобурну в голову, но все они были либо грубы, либо неприемлемы по другим причинам. У них не было времени на препирательства, к которым непременно привел бы его комментарий.

Поэтому, оставив слова при себе, он указал на бюро:

— Очисти ящики. А я начну со шкафа.

Кобурн разбирался со шкафом так же тщательно, как и с мебелью в доме Хонор. Казалось, Стэн Джиллет не стал освобождаться ни от чего, принадлежавшего его сыну. Борясь с желанием разгромить здесь все, Кобурн старался не пропустить ни одного предмета, тщательно не осмотрев его.

Решив, что полицейская форма была бы логичным местом, где можно спрятать важную улику, Кобурн осмотрел каждый шов, подкладку, карманы, проверяя, не зашито ли что-нибудь внутрь. Но не нашел ничего, кромк ватных прокладок.

Когда через час они все еще ничего не нашли, Кобурн вдруг остро ощутил, как мало у них времени.

— Джиллета обычно не бывает дома днем?

— Он занимается разными делами, но за его графиком я никогда не следила.

— Думаешь, он сейчас поехал по одному из таких?

— Нет. Я думаю, он ищет нас с Эмили.

— Я того же мнения.

Прошел еще час. Беспокойство и отчаяние Кобурна нарастали. Время словно утекало сквозь пальцы. Он посмотрел на Хонор, собираясь спросить у нее что-то еще о расписании ее свекра, но вопрос застыл у него на губах.

Хонор сидела на двуспальной кровати и разбирала коробку с памятными вещами, среди которых попадались в основном медали и ленты, выигранные Эдди на разных спортивных соревнованиях в школьные годы. Хонор молча плакала.

— Что случилось?

Она подняла голову.

— Что случилось?! Что случилось, Кобурн? Вот что случилось! Все это! — Она бросила медаль, которую держала в руке, и оттолкнула коробку от себя с такой силой, что она упала с края кровати и призем лилась кверху дном на пол. — Я чувствую себя осквернительницей могил.

И что он должен был ей сказать? «Извини, ты права, давай уйдем отсюда»? Но ведь ничего такого он говорить не собирался. Поэтому Кобурн промолчал. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга.

Наконец Хонор издала какой — то невнятный звук и вытерла слезы со щек.

— Не обращай внимания. Не думаю, чтобы ты понимал такие вещи.

Она была права. Кобурн не понимал, что ее так расстроило. Потому что ему-то действительно довелось однажды ограбить могилу. Когда поиски выживших в стертой с лица земли деревне, где не пощадили даже скот, не увенчались успехом, он спустился в яму, где лежали одно на другом несколько тел.

И рылся там среди гниющих трупов младнцев, голых старух, сильных мужчин и беременных женщин в поисках улик, которые позволили бы понять какое именно из враждующих племен ответственно за массовое убийство. Он получил приказ это выяснить. Не то что бы ответ был так уж важен, поскольку виновное племя все равно скоро стерли бы с лица земли с не меньшей жестокостью.

Он не смог собрать разведданные. Все, что ему удалось найти, это флягу с водой, чудом уцелевшую, когда по яме выпустили очередь из автомата. Поскольку его собственная фляга уже почти опустела. Кобурн снял ремень от фляги с плеча мертвого человека, совсем еще мальчика, лет двенадцати-тринадцати по виду, и, перекинув его через плечо, выбрался из этой братской могилы.