– Оно относится к тем, кто говорит, что остается дома, в постели, а сам тайком убегает в Воксхолл смотреть фокусников.

– Акробатов, – упрямо поправила она. Лучше уж придерживаться своей версии. Деверилл не сообщил ей дальнейших подробностей о Воксхолле, и если бы Мельбурн узнал правду, они бы говорили с ней совсем по-другому. И упаковывали бы ее вещи для немедленного отъезда в Мельбурн-Парк.

– Мне нравятся акробаты, – заявила Пенелопа. – Почему ты не взяла меня с собой?

Какой бы она ни дала ответ, он лишь подтвердил бы слова Мельбурна об опасности выезжать из дома одной.

– Извини, Пип, Возможно, я сделаю это в следующий раз.

– Мы об этом подумаем, – сказал Мельбурн и поцеловал дочь в щечку. – Веди себя хорошо, Пип. – Он улыбнулся ей и вышел из комнаты.

Во исполнение нового правила Элинор сообщила и Шею, и Закери о том, что намерена отправиться за покупками с леди Барбарой Хаусен. Оставив братьев обсуждать, стоит или не стоит поспать еще немного, она отправилась на кухню попросить у кухарки нарезанного свежего огурца, чтобы сделать маску, прежде чем встретиться с подругой.

Когда она надевала новую голубую шляпку, украшенную страусовым пером, в дверь тихонько постучал дворецкий. Она еще не решилась поговорить со Стэнтоном, хотя он наверняка видел, в чьем экипаже она уезжала из дома вчера вечером. Однако если продолжать откладывать разговор с ним, недалеко и до беды.

Приказав Хелен остаться у туалетного стола, она сама открыла дверь.

– В чем дело, Стэнтон?

– Вас ждет внизу посетитель, миледи. – Он протянул ей серебряный поднос с красиво оформленной визитной карточкой, лежащей посередине.

Элинор взяла карточку, всем сердцем надеясь, что она принадлежит не кому-то из гостей, присутствовавших вчера вечером у Белмонта, кто мог узнать ее, несмотря на маску черного лебедя. Когда она прочитала фамилию посетителя, ее сердце пропустило удар и бешено забилось снова. Это был человек, присутствовавший на суаре.

– Передайте лорду Девериллу, что я сейчас спущусь, – сказала она чуть дрогнувшим голосом.

– Как пожелаете, миледи.

«Ты это сделаешь сейчас», – приказала себе Элинор.

– Стэнтон? Я относительно прошлого вечера. Я… я была бы признательна, если бы вы проявили сдержанность.

На серьезной физиономии пожилого джентльмена появилась чуть заметная улыбка.

– Я всегда проявляю сдержанность, леди Элинор. По-моему, вчера вечером ваши братья решили, что вы уехали из дома без моего ведома. Поскольку вы благополучно возвратились, я не вижу причин разубеждать их. Этого достаточно?

– Абсолютно. Спасибо, Стэнтон.

– Так я сообщу лорду Девериллу, что вы спуститесь с минуты на минуту.

Она снова закрыла дверь, чувствуя, как отлегло от сердца. Очевидно, что в этом доме у нее имеется хотя бы один союзник.

– Миледи, – сказала Хелен, убирая оставшиеся шляпные булавки. – Я тоже буду проявлять сдержанность.

– Спасибо, Хелен.

– Пока вы снова не подвергнете себя опасности, миледи. Я так переживала за вас, когда вы ушли из дома в таком виде и вернулись через несколько часов совсем одна. И даже если вы меня уволите, я…

– Я обещаю быть осторожнее, – улыбнулась Элинор. Ее действия почему-то всегда угрожали Хелен потерей работы, но служанка была готова рисковать этим, лишь бы с ней ничего не случилось.

Вместе с Хелен, которая шествовала за ней по пятам, Элинор спустилась вниз и открыла дверь гостиной. Теперь она и шагу не сделает без дуэньи… По крайней мере, до тех пор, пока, закрывая глаза, не будет видеть перед собой маску черно-бурой лисы.

Валентин стоял у дальнего окна со стаканом виски в руке и смотрел на улицу. Судя по его коричневому сюртуку, лосинам и высоким ботфортам, он приехал в Гриффин-Хаус верхом. Элинор не могла не заметить, что для завзятого повесы он отличался элегантным, консервативным вкусом в одежде.

– Доброе утро, – сказала она, приседая в реверансе. При желании он еще мог причинить ей большой вред.

То, что он был очень добр к ней прошлым вечером, еще не означало, что Валентин не расскажет Мельбурну обо всем, что в действительности произошло. Лорд Деверилл, кажется, жил так, как ему заблагорассудится.

– Все еще утро, не правда ли? – сказал он в ответ и слегка поклонился, чтобы не расплескать содержимое стакана. – У меня, кажется, появляется привычка рано вставать. – Его обманчиво ленивый взгляд скользнул по ее одежде и Хелен за ее спиной. – Вы куда-то уходите?

– Да. За покупками. Мне почему-то казалось, что сегодня утром вы будете в парламенте.

– А вы знаете, в котором часу они начинают утренние заседания? В восемь утра! Это возмутительно! Я буду присутствовать лишь на вечернем заседании.

Она фыркнула, немного повеселев, потому что он не начал разговор с сообщения о том, что Стивен Кобб-Хардинг отправился в редакцию газеты и рассказал историю о вчерашнем вечере. Однако его присутствие здесь вызывало вопрос, который она не могла не задать.

– Могу ли я что-нибудь сделать для вас, милорд? Он снова взглянул на Хелен.

– Я пришел, чтобы спросить, как вы себя чувствуете, поскольку вчера вам нездоровилось и вы не могли присутствовать на балу у Хэмптонов.

Элинор была удивлена такой галантностью человека, который, как ей казалось, вообще не обладает этим качеством. Его обаяние заправского ловеласа никогда на нее не действовало, хотя, по правде говоря, он никогда и не пытался ее соблазнить. И ей не в первый раз захотелось, чтобы он хотя бы попробовал это сделать.

Конечно, после вчерашнего вечера это едва ли случится. Он видел, как другой мужчина лапал ее голую грудь, а потом наблюдал, как ее рвет практически в его карете. И, несмотря на все это, знал, что надо сказать, чтобы приободрить ее, не позволить впасть в истерику и заставить почувствовать себя в безопасности. И этот человек, от которого можно меньше всего ожидать подобного благородства, спас ее репутацию.

– Я уже чувствую себя неплохо, – абсолютно правдиво ответила она. При одной мысли о том, как много он для нее сделал, по спине пробежала приятная дрожь. – Хороший ночной сон творит чудеса.

– Верю вам на слово, – улыбнулся он. – Я рад, что вам стало лучше.

Жестом, приказав Хелен оставаться на месте, она подошла к Девериллу, стоявшему у окна.

– Можно мне задать вам вопрос?

– Разумеется, – сказал он, отхлебнув виски.

– Как вчера вечером вы узнали, что это была я? Деверилл взглянул на нее сверху вниз.

– Я понял это сразу, – тихо сказал он. Зеленые глаза встретились с ней взглядом, потом медленно оглядели се с головы до пят. – Я увидел черного лебедя в красном платье. Это и привлекло мое внимание.

Боже милосердный!

– Правда?

– Да. – Его пальцы прикоснулись к ее юбке. – Не уверен, знаете ли вы это, но красный цвет удивительно идет вам, Элинор.

У нее учащенно забилось сердце. Она почувствовала, как горячая волна пробежала по ее телу. Деверилл явно флиртовал с ней, причем не так, как делал это обычно – многословно и с самоуничижительными замечаниями относительно своего отвратительного характера.

– В таком случае приходится пожалеть, что вчера вечером я разорвала это платье на несколько кусков.

– Меня это не удивляет. Позвольте посоветовать вам, заказать еще одно.

– Я подумаю, – ответила она, хотя совсем не была уверена, что этот совет ей пригодится. Вчера, когда она сняла это платье, воспоминания о грубом прикосновении рук Стивена Кобб-Хардинга к ее обнаженной груди чуть снова не вызвали у нее рвоту.

Неужели все это произошло с ней? Неужели попасть в подобную переделку означает быть свободной?

Она пристально вгляделась в глаза Деверилла. Он должен знать. Кому, как не ему, знать это?

– Прошлым вечером, – сказала Элинор, понизив голос, потому что вспомнила, что Хелен обещала проявлять сдержанность только при отсутствии угрозы для ее безопасности, – я хотела почувствовать себя свободной.

– Понятно, – сказал он, допивая виски. – Мне пора идти. Терпеть не могу начинать день на пустой желудок.