– Значит, если бы он вел себя достойно, то мог бы получить то, что вознамерился взять силой? – задумчиво произнес он.

Она никогда не задумывалась над этим, но в испуге поняла, что Деверилл, возможно, прав.

– Думаю, что я раскусила подлинную сущность этого человека еще раньше, – сказала она, содрогнувшись.

– Ну что ж, теперь, по крайней мере, можно с уверенностью сказать, что его имя вычеркнуто из этого списка. – Он наклонился к ней. – Но в нем должны находиться и другие имена?

– Лорд Деннис Крэнстон мне кажется вполне приятным человеком, – нерешительно пробормотала она, чтобы он не подумал, что ее вообще никто не заинтересовал – никто, кроме него.

– Крэнстон? Полно вам, Элинор. Могли бы найти кого-нибудь получше, чем этот придурок.

– Он довольно красив, – возразила она. – И вы обещали, что не станете никого высмеивать.

– Да нет. Я не обещал ничего подобного. Так кто же еще?

– Наверняка, милорд, вы знаете поговорку «Доверчивый дурак – дважды дурак»? Она относится и к мужчинам, и к женщинам.

Деверилл расхохотался. Это был тот же веселый смех, который она слышала раньше, и он, словно эхо, отозвался внутри ее тела. Просто несправедливо, что человек может быть таким привлекательным и одновременно таким бессердечным. Хотя она все больше склонялась к тому, что его цинизм – лишь средство самозащиты, реакция на поступки людей из прошлого. Из рассказов Себастьяна, ей было известно, что Валентина дважды чуть не выгнали из Оксфорда за то, что в его комнате находилась женщина. Причем, насколько она помнит, женщина замужняя.

– Отлично. Значит, потенциальных мужей нет. В таком случае как обстоят дела с вашим приключением? – спросил он, все еще не оправившись от смеха. – Вы успели о нем подумать? Не подскажете ли конкретные направления, в которых я должен сосредоточить усилия? Спрашиваю об этом в очередной раз.

– А что бы выбрали вы, Валентин? Если бы могли один раз сделать все, что угодно? И судьба пошла бы вам навстречу?

Он долго смотрел куда-то в дальний конец улицы, потом, наконец, сказал:

– Я не вы, Элинор. Не знаю, что вам сказать.

– И все-таки?

– Ну, я могу, конечно, кое-что придумать. Полететь на воздушном шаре, например. Или спеть на оперной сцене. Пересечь под парусом Тихий океан, отправиться в Индию или Китай. Запустить тортом в карету влиятельной персоны. Устроить стрельбу в парламенте…

– Уймитесь! – воскликнула Элинор, давясь от смеха и залпом допивая остатки мадеры. – Ничего из этого не подойдет – хотя полетать на воздушном шаре было бы, скорее всего, интересно.

– Ничто не прельщает из моих великолепных предложений?

– Большая их часть не только погубила бы мою репутацию, но и повлекла бы за собой мой домашний арест, – заметила она.

– Пожалуй, вы правы, – сказал он и, протянув руку, взял ее пальцы в свои. – Подумайте, чего вы хотите, дорогая моя. А уж я найду способ сделать так, чтобы это случилось с вами.

Было бы несложно выбрать что-нибудь безнравственное, буйное, раскрепощенное, если бы в разговоре с ним она однажды не проговорилась: это он был тем приключением, которого она хотела.

Валентин снова отправил Элинор домой в наемном экипаже. Когда она подъехала к дому, ее встречала группа лиц в том же составе, что и после страшного случая у Белмонта, – за одним исключением.

– Тетя Тремейн! – воскликнула она, усилием воли выбрасывая из головы все мысли о привлекательных зеленых глазах. С помощью Стэнтона она проворно выскочила из экипажа и поспешила вверх по лестнице к тетушке. – Извини меня, ведь мы договаривались вместе пообедать!

– Не волнуйся, дорогая. Я просто беспокоилась о тебе, потому что ты не прислала записку.

– У меня отвратительные манеры, а память еще хуже. – Взглянув на мрачную физиономию Себастьяна, Элинор схватила тетушку за руку. – Ты не голодна? Может быть, попросить Стэнтона принести какие-нибудь сандвичи? Или ты предпочитаешь чай? – защебетала она и повела дородную Глэдис Тремейн в гостиную.

– Элинор!

Она напряглась, услышав грозные нотки в голосе старшего брата.

– В мой кабинет. Сию же минуту.

Тетушка Тремейн сочувственно сжала руку Элинор.

– Я буду в гостиной, дорогая. Стэнтон принесет мне чаю.

– Разумеется, миледи, – сказал дворецкий и жестом приказал служанке мчаться на кухню.

Значит, тетя Тремейн тоже считала, что она заслуживает хорошей выволочки. Стараясь держаться спокойно, Элинор последовала за Себастьяном в его кабинет и все-таки, не удержавшись, поежилась, когда он закрыл за ними дверь.

– Я получил твою записку, – сказал он, подходя к окну.

– В соответствии с твоим указанием я хотела доложить тебе, где буду находиться. – Продолжая изображать беззаботное спокойствие, она уселась в одно из удобных кресел напротив письменного стола.

– Мы целый час искали тебя на гребных гонках пока, наконец, кто-то не сказал, что видел, как ты уходила оттуда вместе с Девериллом. – Себастьян тяжело спустился на широкий подоконник. – Откровенно говоря, я был рад, узнав, что ты решила не садиться в лодку.

– Ах, Себастьян, я никогда не сделала бы такой глупости. И ты это знаешь.

– Дорогая, я уже ничего не знаю. В последнее время мои представления о тебе перевернулись с ног на голову. Как ты встретилась с Девериллом?

– Я думаю, он разыскивал меня, чтобы убедиться, что я не села в лодку к Фицрою.

– Герцог кивнул.

– А где ты обедала?

– Я не обязана сообщать тебе это.

– А я полагаю, что обязана. – Он долго молчал, глядя в окно на маленький сад. – Я удивлен, что, несмотря на то, что постоянно рискуешь, ты не только благополучно приезжаешь домой после каждой шальной выходки, но и умудряешься при этом избежать скандала. Тем не менее, я считаю своим долгом предупредить тебя, что даже самый умелый игрок иногда проигрывает.

– Я это знаю, но готова рисковать.

– Я еще не закончил. Одной из причин, почему мы… вернее, я позволял тебе столько свободы, когда ты была ребенком, было отсутствие у меня опыта. Я еще даже не начал учиться в Оксфорде, когда унаследовал титул, а вместе с ним – Шея, Закери и тебя. Моя вина в том, что я мало занимался твоим воспитанием.

Элинор встала.

– Почему ты решил, что воспитывать меня – означает ограничивать мою свободу?

– В большинстве аристократических семей девочки не ходят на рыбалку, не прыгают голышом в озера и не скачут верхом на лошадях своих братьев, ломая при этом руки, Нелл. А когда они вырастают, то не убегают без сопровождения в Воксхолл и не обедают на людях с завзятыми повесами, никому не сообщив об этом.

– Я до сих пор считала, что Деверилл твой самый близкий друг!

– Так оно и есть. Но ты моя сестра. Я хочу сказать, что если ты желаешь, сама найти себе мужа, то делай это. И если ты хочешь посетить Воксхолл или посмотреть на гребные гонки, то один из нас сопроводит тебя туда без возражений. Но, ради Бога, не подвергай себя опасности. Это не такая уж невыполнимая просьба.

Элинор на мгновение закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями, чтобы объяснить ситуацию.

– Себастьян, я тебя люблю. И не надо на меня так смотреть. Я действительно люблю тебя. И все-таки сама буду решать, как мне жить.

– Но позволь…

– Ты должен понимать, что до пятнадцати лет я могла делать то же самое, что делал ты. А после пятнадцати – появились одни запреты.

– Элинор…

– Но сейчас, пусть даже на какое-то короткое время, я готова рискнуть и начать жить полной жизнью. Только на сей раз я все стану решать сама. И отвечать за последствия тоже. И если я сломаю руку или где-то потеряюсь – это произойдет по моей вине. А не по твоей.

– Даже если мы с тобой именно так представляем себе это, остальная часть Лондона видит все по-другому.

– Мне это безразлично. Я знаю, что, в конце концов, вернусь в мир маленьких надежд и больших амбиций. Ведь к этому обязывают требования общества и знатное происхождение семьи Гриффин? В соответствии с этими требованиями я буду вынуждена выйти замуж за какого-нибудь придурка, выбранного по твоему усмотрению. Но до этого я желаю получить хоть немного удовольствия. Пусть даже ненадолго, но я хочу его испытать.