— Не мог бы он в виде исключения…

— У него тоже конец рабочего дня, мистер Чендлер.

— У меня машина на улице, я мог бы подвезти его к вокзалу.

— Да?..

Кляйншмид медлил.

Шестнадцать часов три минуты.

Помещение банка опустело. Человек в униформе от входа подошел ко мне:

— Банк закрывается, господи.

— Еще минуту, — сказал я. Кляйншмид кивнул служащему. Тот отошел. Кляйншмид повернулся.

— Конрад! — крикнул он.

Парень подошел к нам.

— Да, господин Кляйншмид?

— Не мог бы ты съездить с этим господином к почтовому отделению на вокзал — он отвезет тебя туда — и отдать письмо? Это очень срочно.

— Очень срочно, — сказал я и дал Конраду пять марок.

— Спасибо, — сказал Конрад. — Хорошо, господин Кляйншмид, будет сделано! — У него было бессчетное множество прыщей, он находился в том очень несчастливом возрасте, когда ломался голос.

Кляйншмид огляделся.

— Девушки уже ушли, — сказал он. — Мне надо написать сопроводительное письмо…

Он поставил печатную машинку со стола на стойку у окошечка, вставил лист бумаги и начал печатать, в письмо он вписал и номера чеков. Я смотрел на него. Когда я почувствовал, что он заканчивает, я поспешил к столику для посетителей и принес конверт:

— Пожалуйста, возьмите!

Он взял конверт.

«Рейн-банк» — напечатал он на конверте, затем напечатал адрес.

— Напишите еще «Экспресс» и «Заказное», — сказал я.

Он напечатал.

Теперь конверт выглядел точно так же как тот, который был у меня в кармане. Кляйншмид положил чеки в конверт и заклеил его.

— Дай сюда, — повернулся он к Конраду. Тот протянул ему черную книгу для регистрации, в которую Кляйншмид вписал адрес с конверта. Это была книга регистрации почты банка. В ней почтамт расписывался за письма напротив указанных адресов.

— Благодарю вас, Петер, — сказал я. — Я никогда этого не забуду.

— Пожалуйста, мистер Чендлер! — он улыбнулся своей приятной улыбкой. — Торопитесь, чтобы письмо успело к пятичасовому поезду.

— Да, — сказал я, — пойдемте, Конрад.

Я посмотрел, как он положил наше письмо в свою папку. В папке лежало уже множество других писем. Мое лежало сверху. Это была обычная папка, которую можно открыть без всяких проблем.

— Я зайду завтра утром, около десяти! — прокричал я Кляйншмиду, когда уже спешил за Конрадом к выходу.

— Хорошо, мистер Чендлер, — крикнул он мне вслед.

Когда мы выходили на улицу, служащий в униформе открыл нам дверь.

— Моя машина стоит там, — сказал я. Движение было очень сильным. Я пропустил Конрада, он сел в машину и открыл мне дверцу. Я сел за руль. Было шестнадцать часов двенадцать минут.

Папка с почтой лежала между нами на переднем сиденье. Я осторожно вывел машину на проезжую часть. Мы поехали к вокзалу. Когда я доехал до площади Одеонплатц, я резко затормозил и попытался снова поехать сразу с третьей скорости. Мотор заглох. Мы стояли посреди проезжей части. За нами останавливались машины, полицейский кричал мне что-то из своей будки и требовал, чтобы я ехал дальше. Я потряс рычагом и сделал вид, что не могу двинуть его в коробке передач.

— Что случилось? — взволнованно спросил Конрад.

Вокруг нас начинался ад. Десятки машин останавливались, машины гудели, и через улицу к нам бежал полицейский.

— Вы сошли с ума?! — кричал полицейский. — Почему вы остановились?

— Я не могу ехать! — зарычал я. — Рычаг застрял. — При этом я все время тряс рычагом. Полицейский обежал машину и попытался сдвинуть ее. Я дал мотору пару раз завестись и каждый раз опять глушил его.

— Подождите! — Конрад выскочил из машины, дверь за ним захлопнулась. Он тоже принял участие в попытках убрать машину с перекрестка. Я нажал ногой на тормоз, чтобы эти попытки не увенчались успехом слишком рано, левой рукой я крепко держал руль. Правую я сунул в папку Конрада, вытащил экспресс-письмо в Рейн-банк и сунул его в карман. Затем я достал из кармана мое письмо, в котором лежали два чистых листа бумаги, и положил его в папку.

Все прошло очень быстро, никто ничего не заметил. Конрад и полицейский сдвигали машину с места. Я снял ногу с тормоза и двинул рычаг. Мотор загудел, и машина двинулась вперед. Подбежал Конрад и запрыгнул в машину. Дверца за ним с шумом захлопнулась.

— Давайте! — закричал полицейский. — Уезжайте же!

Я поехал. Письмо с двумя фальшивыми чеками лежало у меня в кармане.

Я высадил Конрада около почтового отделения, которое находилось у вокзала. Я смотрел ему вслед, пока он не исчез в здании, потом посмотрел на часы. Было шестнадцать часов тридцать одна минута. Затем я поехал в офис авиакомпании. Недалеко от него находилась охраняемая парковка. Там я поставил машину и пошел дальше пешком. Автобус уже ждал. Прежде чем войти в него, я еще зашел в туалет офиса. Там я разорвал письмо с фальшивыми чеками на мелкие кусочки и спустил их в унитаз.

Самолет — четырехмоторный «Дуглас-Гудзон» — вылетел ровно в восемнадцать часов. Мы летели навстречу закату солнца, это было чудесно. В полете я немного перекусил. Автобус, который привез нас из аэропорта в город, въехал в центр около двадцати тридцати. В двадцать один час я был в отеле «Европа», где я заказал номер — тоже на имя Джеймса Элроя Чендлера. И в двадцать два часа я уже уснул и спал глубоко и без снов.

На следующее утро шел дождь — мелкий и неприятный.

Я встал в шесть утра, позавтракал в полседьмого и в семь оплатил счет. Потом отнес свой чемодан во франкфуртский офис «Пан Америкэн Эйрвэйз». Самолет в Мюнхен улетал в полдесятого, автобус от офиса авиакомпании отходил в полдевятого. Я взял такси и поехал в Рейн-банк, где мне пришлось немного подождать. Когда в восемь часов открылись окошечки, я осведомился в одном из них, не оставлял ли господин Кларен (Иозеф Мария Кларен из Хайдельберга) для меня, Джеймса Элроя Чендлера, деньги. Девушка, к которой я обратился, пообещала посмотреть и удалилась. Через три минуты она вернулась и сообщила мне, что господин Иозеф Мария Кларен из Хайдельберга не оставлял для меня никаких денег, да, что господин с таким именем Рейн-банку абсолютно неизвестен. Я сделал вид, что очень озадачен этим сообщением.

— Это так неприятно, — смущенно сказал я. — Я просто не знаю, что мне теперь делать. Я очень рассчитывал на эти деньги. — Потом мое лицо немного просветлело. — Может быть, вы разрешите мне отправить телеграмму?

— Конечно, — сказала девушка, — две ячейки в фойе находятся в распоряжении наших клиентов. Попросите даму там сразу же сообщить вам сумму за отправку телеграммы. Тогда вы сможете тут же оплатить все в нашей кассе.

Я поблагодарил девушку и пошел в фойе, где меня связали по телефону с франкфуртским агентством по приему телеграмм. Туда я послал телеграмму следующего содержания:

Чеки номер (здесь я указал номера обоих фальшивых чеков, указанные на подтверждении о получении, которое мне дал Кляйншмид) имеют покрытие и в порядке Рейн-банк Ригер.

Фамилию Ригер я видел однажды у Джо на каком-то подтверждении чека.

Эту информацию я отправил телеграммой-молнией, стоила она мне двенадцать марок сорок пфеннигов, я оплатил их в почтово-телеграфной кассе. Теперь цель моего пребывания во Франкфурте была выполнена, и я поехал к офису авиакомпании. Самолет, покинувший Франкфурт в полдесятого, прибыл в Мюнхен в одиннадцать часов пятнадцать минут. Я опять взял такси в аэропорту и сразу поехал в банк, куда я вошел в одиннадцать часов сорок пять минут. Сразу же, как я вошел, я увидел Кляйншмида. Он кивнул мне:

— Мистер Чендлер, где вы были так долго? Мы уже пытались найти вас по телефону!

— Да? — Я ухватился за окошечко. — И куда вы…

— Вашей жене в Грюнвальд, — сказал он. Его голос звучал издалека.

— Я был… — начал я, но он кивнул: — Ваша жена сказала нам, что вы поехали к мистеру Клейтону на Химское озеро.

— Да, это так, — сказал я. Его голос вернулся ко мне. — Телеграмма пришла?