Полковник открыл мощную входную дверь своим ключом, тщательно запер ее изнутри и подтолкнул меня к лестнице, ведущий наверх.

— В этом городе я всегда останавливаюсь здесь, — сообщил мой босс уже на первой площадке. — Прислуга — пожилая пара. Не чрезмерно активные ребята, они уже в постели.

Вот он снова отпер дверь, уже на втором этаже.

— Я вам во многом доверюсь, Вильямс, да… Иначе нельзя. Прошу, входите.

Мы оказались в просторной и удобной гостиной, окнами на улицу.

— Извините, я на минуту.

Он отошел к еще одной двери и вставил ключ в очередной замок.

— Располагайтесь поудобнее. Здесь у меня… Человек за этой дверью. Он будет волноваться, если услышит наш разговор, я предупрежу его.

Он повернул ключ, приоткрыл дверь так, чтобы проскользнуть внутрь, оказавшись внутри, сразу же ее закрыл за собой, но…

В этот раз дверь открылась нараспашку. Полковник вернулся в гостиную, огляделся. Открыл шкаф, в дверце которого торчал ключ, закрыл его, снова рванулся в спальню — я уже заметил в той комнате кровать, — подбежал к открытому окну…

— Что-то неладно? — насторожился я, положив руку на пистолет. Даже самый придирчивый кинорежиссер остался бы доволен ошеломленным выражением лица полковника.

— Нет-нет… Ничего… Нервы шалят, — пробормотал он, но тут же решился и сменил тон: — Он исчез. Нигде нет. Вот, смотрите. — Он указал на электрический провод, обмотанный вокруг ножки кровати и переброшенный через подоконник.

Дом старой постройки, розетка в комнате лишь одна. Шнур лампы длинный, собственно, это настоящий кабель, в толстой резиновой оболочке. Я посветил вниз фонариком. Снаружи провод футов на десять не доставал до земли. Спрыгнуть — не проблема для нормального мужчины среднего роста. На отмостке под окном никто не валялся, вокруг пусто, как в шлеме сельского констебля.

— Неосмотрительно, — констатировал я. — Неподходящее место, чтобы держать под замком парня, если он, конечно, не связан по рукам и ногам.

— Этот человек не пленник. — Он опять вскинул голову, выпятил подбородок. Оскорбленное достоинство. — То есть невольный пленник. — И еще одна корректировка: — Бедняга…

— Полковник, я не хочу вмешиваться в ваши дела, но и загадок не люблю. Пожалуйста, проинформируйте меня — или закроем тему.

— Этот человек дал мне информацию о старике Джовони. При этом рисковал жизнью.

— Стукач.

— Нет. Он не потребовал денег. Я бы назвал вам имя, но обещал ему сохранить его в тайне. Больной, отчаявшийся наркоман без денег, без друзей. Он не сказал, кто его прислал. Какое-то время его использовала преступная троица. Потом пристрастился к наркотикам. Наркотики скрашивали его жизнь, убивали страх. Он не без оснований боялся за жизнь. Не потому, что предал, а потому, что много знал. Они опасались, что полиция может прижать его, лишить наркотиков и он заговорит.

— Да, достаточные основания для опасений. — Процедура для полковника, возможно, новая, незнакомая, но я встречался с такой ситуацией неоднократно. Ослабевший член банды представлял для гангстеров не просто балласт, но и реальную опасность.

Полковник продолжил рассказ:

— Итак, он опасался за свою жизнь. Искал у меня защиты. И мог найти. Завтра я доставил бы его туда, где они его не достанут. Боясь их, он пришел ко мне. Теперь, боясь, что здесь он незащищен, затерялся в городе.

— Немаловажно, кто такие они, — заметил я.

— Да-да.

Полковник почесал подбородок, подтолкнул меня к креслу, сунул под нос сигарный ящик. Я взял сигару, спрятал ее в карман и закурил сигарету.

— Мистер Вильямс, — медленно и торжественно начал он, постукивая пальцами по подлокотнику кресла, — хотели бы вы видеть этот город очищенным от скверны преступности? От рэкетиров, продажных чиновников, даже судей — и не только мировых. Преступные руки дотягиваются и до власть имущих. Алчность и политические амбиции гнездятся в одном и том же мозгу.

Он настроился настолько серьезно, что я пересилил рвущуюся наружу улыбку.

— Вы добрый, законопослушный гражданин. Хотелось бы вам сознавать, что вы внесли свой вклад в расчистку авгиевых конюшен Нью-Йорка? Хотели бы?

— Смотря сколько заплатят, — размочил я его сухую торжественность.

Снова поза оскорбленного достоинства. Голова — как водится; подбородок стрельнул вперед…

Я ответил витиеватой тирадой:

— Давайте, господин полковник, начнем несколько издалека. Как вы думаете, есть ли в этой стране крупный обувной фабрикант, не мечтающий, чтобы каждый ребенок Штатов носил его продукцию? Но он не раздает свою обувь за так. Генри Форд усадил бы все население, каждого мужчину и женщину, каждого подростка в свои купе. Но он не дарит свои машины каждому встречному. Он ими торгует. Джон Д. Рокфеллер не дарит безработным по бочке бензина. Хотя на благотворительные цели выделяет денег больше любого другого в стране.

Вам, господин полковник, необходим специалист моего профиля. Я готов удовлетворить эту вашу потребность. И ожидаю соответствующей оплаты. Если фирма строит вам небольшое бунгало, она требует с вас скромную сумму. Если дом среднего размера… Это как раз мой случай. Я беру немного за скромную работу, гораздо больше — за выполнение сложного задания. А если вы собираете средства на очистку города, я в качестве доброго гражданина с готовностью вручу вам чек на скромную сумму, девяносто процентов которой исчезнут в той выгребной яме, которую вы собираетесь очистить.

Я не детектив-любитель, господин полковник. Я работящий частный детектив высокой квалификации. Вы считаете меня просто пальцем при спусковом крючке, но я свое дело знаю, хотя и не знаю вашего. И мне за это платят. А благотворительность для меня — дело внеслужебное.

— Спасибо, — ответил полковник, переварив сказанное мною. — Разумеется, я вам заплачу. Человек, которому вы должны доставить сообщение, сокрушил всех, стоявших на его пути. Разными средствами, финансовыми и политическими. За ним я подозреваю фигуру еще более зловещую. Вот, держите! — Он швырнул мне сложенный листок бумаги. — Сколько вы хотите за доставку этой записки Джо Горгону? Погодите! — остановил он меня, когда я прочитал единственную строку, — Это послание для вас ничего не значит. Но не сомневаюсь, что Джо Горгон без малейшего колебания убьет того, кто доставит ему этот листок, если он будет подозревать — а он не может этого не подозревать, — что этот человек знаком с содержанием.

— Только вручить Джо Горгону? Ничего больше?

— Нет. Повторить сообщение вслух. Сказать так, как будто передаете ему какую-то дополнительную информацию. Достаточно громко, чтобы услышали его друзья. Они, конечно, ничего не поймут… Затем сообщите мне, как он отреагировал.

— А вы не опасаетесь, что меня прикончат в тот же момент?

— Нет. Не там и не тогда. После того, что я сегодня видел, не опасаюсь.

Он слегка побледнел, очевидно вспомнив, как угасали глаза убитого убийцы.

— Это вся работа? Когда доставка?

— Сейчас же. В «Золотой собаке». Мистер Майер держит столик по соседству.

Я снова опустил глаза к прочитанной строке. Достаточно просто. Немного таинственно. Я вспомнил, как сшиб на пол Эдди Горгона. Развлекался. Что ж, эта интермедия лишь увеличит враждебность Горгонов. К тому же мне заплатят за ненависть, которую я заработал развлекаясь.

— И на этом конец?

— Надеюсь, нет. Если развитие пойдет предусмотренным мною курсом, вы сможете заняться крупнейшим делом всей своей карьеры. Злоба Горгонов для вас тогда не будет иметь значения. Уже когда вы доставите это… Нет, постойте! Так нельзя. Это несправедливо. Отдайте мне этот листок! Вы спасли мне сегодня жизнь…

Но я отдернул руку с запиской и встал.

— Друг, за тысячу долларов я суну эту бумажку в пасть дьявола, — задушевно заверил я полковника.

— Да-да, я вам верю, — поспешно согласился полковник. — Решено! Это существенный шаг к цели. Держите. — Он полез в ящик и вытащил деньги.

Я пересчитал и спрятал полученную тысячу.