— Возможно все-таки боевая единица звено?

— Нет. Я убеждена, что и одна машина уже независимая боевая единица. И к каждому пилоту следует относиться как полноценному младшему офицеру. Более того, талантливый хорошо подготовленный пилот может в одиночку справится с равным ему противником, а иногда и успешно противостоять нескольким. Конечно не все пилоты это могут, и более слабые должны следовать указаниям своего командира звена, но в идеале было бы иметь в подразделении только талантливых, опытных и подготовленных бойцов. Как было в отряде Вервольфов Ральфа Гренделя.

— Из рассказов мистера Бекеша я понял, что там была достаточно жесткая дисциплина.

— Но Ральф совершенно не препятствовал инициативе своих пилотов, он полностью доверял их личному опыту и таланту.

— Возможно так и есть. Но согласитесь, если приказы главнокомандующего не будут исполняться, то что же это будет за армия?

— Это верно, но главнокомандующий никоим образом не может быть всюду, и даже сейчас не всегда владеет полной информации с мест. Согласитесь и вы, не всегда приказ приходящий сверху является лучшим из вариантов. Даже если именно я почти всегда вижу их слишком много!

— Допускаю, но этот приказ может быть частью большего замысла.

— Или вызван недостатком информации наверху, что бывает куда чаще.

— Полагаю этот спор бессмысленным. Вы просто подменяете дисциплину тем фактом, что ваши люди целиком доверяют вам.

— А я доверяю им.

— Правильно. Но для менее авторитетного командира дисциплина всегда будет необходимой подпоркой.

Вон Мухали с несколько самодовольным выражением на лице взирал на тело юной и прекрасной женщины прижавшейся к нему. Он совершенно не ожидал что его старое тело шестидесяти с хвостиком лет возраста и никогда не проходившее процедур омоложения способно на такие подвиги как вчера. Однако неутомимой дьяволице как-то удалось разжечь его казалось бы навсегда потухшие угли. Сейчас спящей Малис не казалась ему такой уж опасной и загадочной, просто обычная воительница, воспитанная в Кланах, способная сражаться за честь клана наравне с мужчинами. Ее гибкое и сильное тело было обычных для женщины пропорций, рост пять с половиной футов, скорее стройная, чем коренастая. Женское тело близкое к тому, что считают идеальным сфероиды. Тех самых девяносто-шестьдесят-девяносто. Кожа медного цвета, иссиня-черные волосы, прямой нос, среднего размера чуть пухлые губки, высокие скулы, большие влажные глаза. Сейчас умиротворенно закрытые. Ее сон был глубоким и спокойным, совершенно безмятежный, судя по всему она не испытывала никаких сожалений насчет своих прошлых действий. А он точно знал, она убивала не раз и чужих, и своих, и даже безоружных гражданских, для ацтекской жрицы смерть была неотъемлемой и естественной частью жизни. Также как секс, он немало удивился, когда она вчера выбрала его, без какой-либо причины. Впрочем она всегда выбирала себе партнеров именно так, независимо от звания и положения, сегодня это мог быть командир соединения, завтра рядовой пилот, послезавтра техник или пехотинец, а то и вообще гражданский из населения оккупированной планеты. То почему она делала такой выбор, оставалось загадкой, просто подходила и предлагала провести эту с тем-то мужчиной или женщиной, но обязательно только с одним лицом. И редко когда повторяла визит, генерал Мтетва с которым она спала по два три раза в неделю, был видимо редким исключением. Если лицо ей отказывало, что случалось впрочем редко, она просто шла к следующему. Если же предлагали ей, то насмешливо улыбалась и говорила что учтет это предложение, но делала выбор все равно согласно какому-то своему тайному графику. Генерал сомневался, что она подойдет к нему еще раз, и все-таки взирал на эту молодую женщину с нежностью.

Ее дыхание изменилось, стало более частым, а затем она приоткрыла глаза и посмотрела на него.

— С добрым утром, — произнес он.

Она ничего не ответила, только с прищуром изучала его. Он заметил, что ее правый глаз немного другого цвета, чем левый. Этот правый глаз каким-то образом смотрел куда более пронзительно, чем левый. Так ничего не сказав, женщина встала и прошлась к месту, где лежала ее форменная одежда. Генерал молча смотрел, как она одевается. В завершение Малис повесила на пояс свой богато украшенный нож. Тут генерал не выдержал:

— Зачем ты таскаешь эту штуку? — спросил он.

— Потому что это мой жертвенный нож, — спокойным голосом поправила Малис. А затем повернулась и, смотря на него со всей серьезностью, заговорила: — он, как война надежно отсекает все лишнее, несущественное то без чего можно обойтись.

— Например, чью-то жизнь?

— И это тоже.

— Поверь моему опыту, потери на войне во многом дело случая!

— Отнюдь нет, смерть всегда закономерна, просто кто-то делает свой выбор.

— Кто, например?

— Например, бог, которому я служу. Уицилопочтли, бог войны, всегда требующий жертв, и самой ценной жертвой для него являются самые лучшие воины, чьи души он забирает в момент наивысшей их славы.

— И они что тоже лишние?

— Подумай сам, разве не является благодеянием для истинного воина смерть в момент его наивысшей славы? Ведь дальше его ждет лишь угасание. Если бы Горацио Нельсон не умер во время Трафальгарского боя, чтобы его ждало в будущем? Только воспоминания о миге триумфа, старость и шепот завистников. Нет, смерть в момент наивысшей славы высшая милость бога войны, которую он может оказать своему последователю. А вот бремя угасания действительно лишнее.

— Ты считаешь всех воинов жрецами своего бога войны?

— А разве это не так?

— И ты готова принять эту милость своего бога?

— Естественно. Как же иначе, перед каждым своим действительно важным выбором, я предлагаю богу именно в этот миг забрать мою душу.

— Ты действительно веришь, что боги есть?

— Я абсолютно точно знаю, что боги существуют. И они каждый миг делают свой выбор. Забирают что-то или кого-то, используя тот или иной жертвенный нож. И того или иного жреца.

После этих слов Малис покинула помещение, оставив генерала размышлять о ее странной теологии.

Весь последующий день он следил за ней, капитан Малис Итцкоатль как предыдущие дни энергично меняла настроение гарнизона Сонгаи. Если после известия об отзыве ударных частей среди оставшихся бойцов гарнизона воцарилась подавленность и апатия, то сейчас люди вновь воодушевились. Малис своими энергичными действиями и уверенностью в скором сражении, где они смогут вернуть утерянную честь клана, быстро воскресила боевой настрой подчиненных ему людей. Теперь весь гарнизон неведомым образом подчинялся воле этой загадочной особы. Не только первый батальон седьмого линейного полка, но все бойцы клана готовились не щадя себя, жили в ожидании обещанной ею битвы. Генерал Мухали видел такое лишь один раз, когда Гюнтер Валльхофер объявил срок начала Вторжения.

Ближе к вечеру он решил поинтересоваться ее прошлым, и к своему удивлению не нашел ничего особенного, да Малис всегда считалась перспективным и талантливым бойцом. Но никогда ранее не бросала вызов целому звену опытных воинов и никогда раньше не стремилась занять раньше положенного командирские должности. Изучив ее личное дело, он решил, что изменения с нею произошли после возвращения со Скитланда, в конце прошлого года. Или сразу после того как она завоевала право на имя чести. Он нисколько не удивился, когда она в конце дня подошла к другому. Генерал совершенно не понимал ни мотивов, ни намерений этой женщины, но одно знал точно, кто бы ни прилетел на Сонгаи, их ждет очень неприятный сюрприз.

— Ага, кажется, начинается, — произнес Станислав Желязнов, прочитав только что полученное сообщение. Хелена вопросительно посмотрела на него. Остальные офицеры тоже пребывали в недоумении.