— Либо ведущим специалистом в какой-нибудь области, — добавила Хелена. — Моя мать например член Планетарного Совета, но и не владеет землей и никогда не работала на какую-либо компанию. Она очень известный адвокат. Но уже восемь лет является членом совета и занимала разные посты в правительстве.

Герман выразил взглядом все, что думает о протекционизме.

— Мой отец ей не помогал! Скорее наоборот. Они с матерью лет пятнадцать в разводе. Мать не является членом его центристской коалиции. Скорее наоборот, по многим вопросам она придерживается противоположных отцу взглядов!

— Сейчас она министр по привлечению трудовых ресурсов, — снова пояснил Эмиль. — Эмигрантов с Земли.

— Которые, неосторожно подписав контракт, не смогут получить здесь избирательных прав очень многие годы. Прежде чем их не сочтут полностью натурализовавшимися. — Смотря в сторону, произнес Йожи.

Хелена и Эмиль переглянулись, а затем оба пожали плечами, мол ну и что, это правильно, это наша планета!

— А каким ты считаешь идеал демократии? — удивленно спросил у Йожи бывший кланер.

— Всеобщее избирательное право разумеется, как на Земле.

— Это когда всякая тупая и необразованная рвань имеет равные права с людьми проработавшими на благо колонии всю жизнь?! — искренне возмутилась Хелена.

— Или что еще хуже с семьями основателей! — рассмеялся, смотря на нее, Эмиль.

Герман удивленно взирал на всех троих.

— Я не говорю, что всеобщее избирательное право наилучший путь, но это единственная известная гарантия равноправия, — пожал плечами Йожи.

— К черту такое равноправие, — не выдержала Хелена. — Все люди разные! Да и кто против равноправия? Хочешь участвовать в политической жизни колонии, пожалуйста! Не нарушай законы, работай в социальной сфере или на частную компанию, и исправно плати налоги. Через пять-десять лет и у тебя будут полные избирательные права!

— А твоих потомков могут даже избрать в планетарный совет, — усмехнулся Эмиль. — Или даже тебя, но это если тебе повезет очень сильно! Например вдруг сделаешься миллионером!

Хелена искоса посмотрела на Эмиля, и вспомнила, что его отец был эмигрантом. Не зная считать его слова поддержкой или иронией, она продолжила:

— Через какое-то время возможно длительное любой законопослушный и сознательный гражданин может выставить свою кандидатуру в муниципальный или даже обще-планетарный совет.

— Ага, и останется только найти где-нибудь десять тысяч людей готовых отдать за тебя голос. — С чувством произнес Йожи. — Нет, если твой отец канцлер колонии это конечно не проблема!

— Десять тысяч голосов нужно для избрания в Планетарный Совет, — пояснил очумевшему от обилия информации новичку Эмиль.

Герман окончательно отчаявшийся что-либо понять теперь только качал головой.

— На самом деле все не так сложно, — поглядывая на Хелену, продолжил объяснения Эмиль. — В данный момент в колонии четыре миллиона двести восемнадцать тысяч граждан имеющих избирательные права. И восемьдесят пять тысяч шестьсот, кажется шестьсот? Не важно, что-то около того, людей имеющих право выставить кандидатуру в муниципальные или обще-планетарный советы. Для избрания в каждый орган власти нужно набрать некоторое число голосов людей имеющих избирательные права. В совет какого-нибудь небольшого городка достаточно ста голосов людей живущих в данном городе или области. В планетарный совет — десять тысяч, но из всех четырех миллионов двести восемнадцати тысяч.

— Далее влияет уровень поддержки, если твои взгляды готовы поддержать сотни тысяч избирателей положение политика прочно. Уровень поддержки моего отца сейчас миллион триста тысяч, к слову полгода назад было всего девятьсот тысяч.

— И вы мисс Кройчек приложили руку к взлету его популярности! — поклонился ей Эмиль. — Но в любом случае его членство в Планетарном Совете выглядит непоколебимым. Максимум он потеряет пост канцлера. А вот если уровень поддержки падает ниже десяти тысяч, в следующий избирательный период советник вынужден вновь активно за себя агитировать, иначе мигом вылетит из состава совета.

— У лидера консервативной партии положение почти также прочно как у моего отца, более семисот тысяч голосов. А вот у моей матери маленькая партия, всего пять членов планетарного совета, а ее взгляды поддерживают всего шестьдесят три с половиной тысячи избирателей. Что позволяет держаться в планетарном совете только ей и четырем ее ближайшим единомышленникам.

— Постой я что-то не понял, у меня не все сходится с цифрами… — вернулся в разговор Герман. — Сколько всего сейчас членов совета?

— Триста восемьдесят два. — В один голос объявили Хелена и Эмиль.

— Но избирателей четыре миллиона и сколько там тысяч…

— Да сейчас максимум возможно избрать четыреста двадцать одного, но в реальности всегда получается несколько меньше, многим не удается добрать нужных голосов.

— Но если за твоего отца больше миллиона…

— В счет идут первые десять тысяч, остальные это как резерв. Например, я включена в уровень поддержки то ли восьми то ли десяти человек, сейчас даже точно не знаю. Но мой голос реально идет одному молодому политику, члену центристской коалиции…

— Не Адольфу Ланге случайно? — Вдруг произнес Эмиль. Хелена удивленно кивнула.

— И твой тоже у него?

— Он бывший офицер мобильных сил Земной Федерации, сейчас возглавляет комитет по закупке вооружений, — пояснил для новичков Эмиль. — Только в отличие от мисс Кройчек, у меня он первый и единственный в очереди моего голоса. У Хелены полагаю первым в списке отец, дальше наверно мать и еще с полдюжины старинных друзей отца.

Хелена недовольно поморщилась, наверно он прав: надо ей подкорректировать свой список. Старинным друзьям отца, как и ему самому, вообще-то ее голос без надобности. В его первых десяти тысячах избирателей есть люди, поддерживающие его больше двадцати лет, голосующие за него чуть ли не раньше, чем она появилась на свет. И подобных преданных избирателей никогда не менявших взгляды у отца тысячи.

— Если первые голоса в твоем списке попадают в резерв, ты можешь продлевать список, пока голос не попадет кому-то, кому он реально нужен. Кстати Хелена, реальные голоса Аниты и Диего тоже у Ланге.

— Не знала, — произнесла она, хотя не очень-то удивилась. Все-таки Адольф Ланге один из немногих бывших пилотов Венетии, кто всерьез занялся политикой.

— А действующий офицер…

— Может иметь избирательные права, но не может выставлять свою кандидатуру.

— Ну допустим я надумаю натурализоваться здесь, то как мне…

— Надо подать заявку на гражданство, получить его, это недолго, пойти на службу в наши пока еще формирующиеся вооруженные силы, — тут Эмиль вновь улыбнулся. — Далее необходимо исправно платить налоги, желательно по максимальной ставке…

— С выплатами пилотам боевых модулей планетарного контроля добиться избирательных прав ты сможешь года за три, — вмешалась Хелена.

— А что такое максимальная ставка?

— У них свободная система налогообложения, — пояснил Йожи. — Десять процентов для малоимущих и тех, кто не стремиться получить избирательные права. Двадцать или двадцать пять процентов для среднего класса, желающего иметь избирательные права, но не претендующего на важные должности. И тридцать три или сорок процентов для владельцев крупного бизнеса и ведущих политиков.

— А если я когда-нибудь надумаю избираться в ваш высший орган власти?

— Сейчас ценз таков: претендент на должность планетарного советника должен не менее пяти лет придерживаться ставки подоходного налога в тридцать три процента и выше. Не менее двухсот дней последнего года проживать в колонии. Выплатить за все время не менее ста миллионов марок налогов, и не менее двадцати миллионов марок за последний год.

— Не слабо.

— Довольно разумные и выполнимые ограничения, — заметила Хелена.

— А сколько эта ваша марка?

Хелена посмотрела на Эмиля, она сама давно не следила за курсом.