— Сегодня моя очередь дежурить. Можно, я возьму у вас несколько журнальчиков?

— Можете взять отсюда все газеты, журналы и книги, — недовольно ответил Хонг Нят. — Я никогда не читаю подобной макулатуры.

— Хорошо. Но неужели вам не правятся такие красивые фотографии? — удивилась девушка. — Любую, из них прямо хоть на стенку вешай.

Она сунула ему журнальную страницу. На фотографии была изображена во весь рост нагая девушка. Она стояла, закинув руки за голову, демонстрируя самые сокровенные места своего тела.

— Взгляните, какая милашка! Очень привлекательна, не правда ли?

Шлюхи все они! — гневно сказал Хонг Нят. Почему вы так грубы? — спросила девица, поджав губы и складывая цветную вкладку.

— Вы находите, что я не прав? — не уступал Хонг Нят. Какая же уважающая себя девушка позволит, чтобы кто-то фотографировал её обнажённой и выставлял на всеобщее обозрение в журналах? Простите, но я хочу немного отдохнуть. Пожалуй, засну, — сказал он, явно стремясь выпроводить девицу.

Хорошо, спите, я вас не трону, — выпалила она и плюхнулась в кресло. — Я посижу, почитаю журналы. В дежурке так скучно…

Она устроилась поудобнее, откинулась на спинку кресла, отчего грудь её выпятилась, бесстыдно раздвинула ноги в тоненьких облегающих брючках и уткнулась носом в журнал.

Хонг Нят решил отбросить галантность и резко заявил:

— Вы сделали бы мне большое одолжение, если бы ушли. Мне совершенно ни к чему, чтобы в палате во время полуденного отдыха находилась женщина.

В тот момент в коридоре послышались решительные шаги, охранник по-кошачьи потянулся, навострил уши, открыл глаза под тёмными очками и потрогал спрятанный под рубахой пистолет. В конце коридора показался лейтенант в сопровождении трёх вооружённых полицейских. Они приближались к охраннику, который следил за ними, не отнимая руки от пистолета. Лейтенант-полицейский подошёл к охраннику и, кивнув головой в сторону палаты, спросил:

— Здесь этот Хонг Нят?

— Господин лейтенант, у меня приказ… — начал было охранник.

— Приказываю: Хонг Нята надо немедленно увезти, — властно сказал лейтенант, приставив пистолет к груди охранника.

Охранник не успел ничего сообразить, заметив только, что все полицейские одновременно расстегнули кобуру.

— Слушаюсь, слушаюсь, — засуетился охранник. — Пройдите в палату, господин лейтенант.

Один из полицейских подошёл к охраннику и выдернул у него из-за пояса пистолет.

Охранник кинулся к двери в палату. Четверо полицейских пошли за ним. Скрытые за тёмными стёклами очков глаза охранника лихорадочно обшаривали взглядом всё вокруг. Открывая палату, он быстро согнулся, прыгнул в сторону, приёмом каратэ сбил с ног лейтенанта и выхватил его пистолет. Но лейтенант моментально поднялся и ударил охранника по голове. Тот рухнул на землю, как отрубленный лист банана, не успев даже крикнуть. Двое полицейских подхватили его и втащили в палату.

И Хонг Нят, и тем более девица Бить Лан были страшно изумлены, увидев, что полицейские волокут в палату оглушённого охранника и поспешно закрывают за собой дверь. Один из полицейских заткнул девице рот кляпом и, крепко привязывая её к креслу, сказал:

— Извините, мадемуазель. Конечно, это невежливо но отношению к женщине, но, поймите, нам иначе нельзя. Повремените, вас кто-нибудь развяжет…

Удивление Хонг Нята мгновенно исчезло, когда он узнал в лейтенанте-полицейском Чан Мая. Он едва удержался от восклицания и только крепко обнял его и ребят, переодетых полицейскими:

— Товарищи!

— Ладно, разговаривать будем потом, — поторопил Чан Май, — а сейчас быстрота решает всё. Живее!

По приказу Чан Мая охраннику, недвижимо лежащему на полу, заткнули рот кляпом и крепко связали руки и ноги. Потом по очереди вышли из начаты и заперли дверь. Когда спускались вниз, ни кто из встречных не обращал внимания на полицейского лейтенанта, который в сопровождении трёх конвоиров вёл какого-то штатского. Такие аресты были делом обычным.

Они спокойно прошли через проходную, где их дожидался ещё один полицейский. Подпольщики и здесь примяли меры предосторожности: прежде чем подняться наверх, в палату Хонг Нята, они связали охранника во дворе и дежурного больницы и положили их рядышком в углу проходной, перерезали телефонные провода и оставили внизу одного товарища.

У входа в больницу стоял автобус. Шестеро подпольщиков разместились в салоне машины, а Чан Май сел за руль. Заурчал двигатель, автобус набрал скорость, покатил по шоссе в сторону моста Анкыу и вскоре скрылся.

Чан Мая и Хонг Нята встретил By Лонг.

— Рад, что вы вернулись с победой, — сказал он, пожимая им руки. — Ты здоров? — спросил он Нята, крепко обнимая его.

— Разрешите доложить, — шутливо отрапортовал Хонг Нят, — как не быть здоровым после пребывания в доме отдыха? Если бы не господин лейтенант полиции, я с удовольствием отдохнул бы там подольше.

— Господина лейтенанта полиции надо поблагодарить за заслуги перед Вьетконгом, — сказал By Лонг, улыбаясь.

Он провёл друзей в свою рабочую комнату, очень скромное помещение, разделённое пополам. Там был стол, несколько стульев да кровать. В изголовье кровати висела металлическая коробка. Рядом с кроватью — простенький шкафчик. By Лонг пригласил их сесть и налил из термоса чая. Выпив чашечку горячего чая, он начал серьёзный разговор.

— О чём ты думал, когда тебя схватили?

— Я думал о борьбе, которая продолжается за стенами тюрьмы, о наших организациях, о женщине, которую они убили, о наших явках, — ответил Хонг Нят.

— А ты не задумался над тем, почему им удалось тебя схватить? В чём причина? Мы должны извлечь урок из этого случая.

— Причина во мне самом, — признался Хонг Нят после непродолжительного молчания.

— Верно! — согласился By Лонг. — Все или почти все потери среди наших кадровых работников произошли из-за их собственных ошибок. Это знают все, а между тем полиция продолжает аресты наших работников. Одинаковых случаев не бывает. В чём заключается твоя личная ошибка во всей этой истории?

— Я позволил им раскрыть себя, выследить. Кое-какие детали надо ещё проверить… Я ещё не до конца уверен…

— В чём же? — спросил By Лонг.

— В том, что касается людей, с которыми я встречался, которые работали со мной.

— Кого ты имеешь в виду?

— Я пока не могу сказать точно, мне недостаёт доказательств.

By Лонг подошёл к своей кровати, снял металлическую коробку, поставил её на пол и вынул оттуда донесение, присланное X-30. Он положил этот листочек перед Хонг Нятом. Увидев в донесении знакомое имя, Хонг Нят вздрогнул.

X-30 писал о Ли Нгок Ту. Дед Ту служил офицером в императорской армии Нгуенов. Вместе с Тон Тхан Тхюетом он поддерживал некоторое время короля. Хам Нги, затем предал его и переметнулся на службу к французским колонизаторам. Отец Ли Нгок Ту был судьёй в Кханьхоа; этот крайне реакционный чиновник безжалостно подавлял патриотические выступления в южных районах Центрального Вьетнама. У него много кровавых долгов перед народом. Сам Ту был использован Нго Динь Каном как агент в патриотическом студенческом движении в Хюэ. Он изображал на себя патриота, активничал, чтобы завоевать доверие. Благодаря артистическим способностям и умелому исполнению своей роли, особенно в момент ареста и во время пребывания в тюрьме, сценарий которых был разработан самим Нго Динь Каном, Ту проник в группу руководителей движения. Он узнал несколько явок и встретился с Хонг Нятом, навёл полицейских Кана на некоторые подпольные группы и явочные квартиры, разведал и указал агентам убежище Хонг Нята. Только Ли Нгок Ту встречался с Нятом у женщины в посёлке Виза, другие подпольщики не бывали на этой явке. Поэтому-то, арестовав Нята, полицейские сразу застрелили хозяйку квартиры, чтобы замести следы. Секретная служба опасалась, что если женщина останется жива, то во время следствия разоблачит провокатора Ли Нгок Ту.

Хонг Нят прикусил губу. Он не мог вымолвить ни слова.