В одном из коридоров дворца Дьем и Ню повстречали Чан Ле Суан с дочкой Ле Тхюи. На Чан Ле Суан, державшей белую роскошную сумочку в руке, было длинное белое платье, подчёркивающее изящность и соблазнительность фигуры. Дьем смущённо отвёл глаза в сторону. Отношения между одиноким старшим братом её мужа и этой сравнительно молодой и красивой женщиной были предметом всеобщих разговоров. Было известно только, что он сильно побаивается жены своего брата. Если ей что-либо не нравилось, она тут же вся вскипала, начинала кричать и даже хватала господина президента за галстук. Господин президент всегда отмалчивался.

Ле Тхюи, дочери супругов Нго Динь Ню, было чуть больше десяти лет, но уже было видно, что она унаследовала как капризность матери, так и жестокость отца. На ней были джинсы в обтяжку со многими карманами и застёжками, ковбойка, широкий пояс с пистолетом на бедре, одним словом — точная копия главаря женской банды из американского фильма.

Мать с дочерью только что вернулись из Далата, где они отдыхали, и от них так и веяло воздухом горного плато.

— Тебе понравилось в Далате? — спросил Дьем у Ле Тхюи.

— Мне больше правится отдыхать в Швейцарии или Франции, — ответила девочка. — В Далате не с кем играть. Мама все дни была занята приёмом гостей.

— А как идут дела у Ка и Кана? — обратился Нго Динь Ню к жене.

— Весьма успешно, — ответила Ле Суан. — Сестрица Ка и Кан прибрали все источники доходов в Центральной зоне. Без руки Ка не обходится ни одна внешнеторговая операция. Случается, что без каких-либо затрат и усилий ей достаются сразу сотни тысяч долларов. Свой капитал она увеличивает и тем, что вместе с рядом высших офицеров взяла подряд на обеспечение всем необходимым войск в первой и второй тактических зонах. Да вот и после недавнего наводнения, когда она взялась за распределение риса, лекарств и ткани среди населения пострадавших районов, она получила себе кое-что. Должно быть, у неё состояние на несколько сотен миллионов долларов. Что касается Кана, то ему не нравится занятие Ка. Он держит в своих руках лесные угодья и острова, владеет богатствами джунглей и моря. Господи, он показывал мне такие ожерелья из жемчуга и нефрита, что я чуть не ослепла. Он говорил, что может достать их сколько угодно. Он прислал отцу Тхуку и вам обоим разные подарки, сложенные в той вон комнате: несколько слоновых бивней по метру с лишним, несколько килограммов тигровой мази, пару десятков медвежьих желчных пузырей, разные пряности, да всего и не упомнишь.

— Бедняга, — вздохнул Дьем. — Он не любит никуда выезжать.

— А наш курорт скоро будет построен? — спросил Нго Динь Ню.

— Скоро. — У Чан Ле Суан, раскачивающей сумочку на руке, был счастливый и довольный вид. — Пришлось, правда, потратить около двух миллионов долларов. Когда ты приедешь на отдых, ты будешь доволен. Я сказала французским архитекторам, чтобы они не экономили, а проектировали бы, рассчитывая на самые дорогие стройматериалы, нечто шикарное и поистине великое, как личные курорты американских миллиардеров. С зеркальными интимными комнатами, плавательными бассейнами, садом с вольерами, кинозалом, музыкальным салоном… Особенно шикарным будет твой курительный зал в восточноазиатском стиле, с видом на красивейший горный пейзаж, с дорогим гарнитуром старинной эпохи, за которым я направляла на самолёте в Гонконг одного китайца из Шолона. Второе — это моя ванная комната, отделанная такими материалами, что их едва ли может достать самая известная, самая богатая кинозвезда. Там будет научная система пара и душевых устройств, которые снимают усталость и вызывают особые ощущения на разных участках тела. Строительные работы на две трети уже завершены… Я назову этот курорт своим именем.

Дьем даже заморгал, когда она рассказывала о своей ванной. Нго Динь Ню, желая изменить тому, оборвал жену:

— Довольно, об этом поговорим потом. А сейчас мы с Дьемом должны встретиться с американскими должностными лицами для обсуждения общего положения. Как ты нашла политическую обстановку в Центральной зоне, а?

— Господи, — сказала Чан Ле Суан, — чуть не забыла, ведь Кан передал письмо Дьему. — Она достала из сумочки запечатанный конверт и протянула его Нго Динь Дьему. — Кана многое беспокоит в тамошней политической обстановке.

Дьем вскрыл конверт. В нём были письмо и секретный доклад о положении в Центральной зоне. В письме говорилось следующее:

«…Настроение масс также вызывает тревогу. Интеллигенты часто собираются и обсуждают вопросы, в которых мы не заинтересованы. Они занимаются сравнением одного строя с другим, хвалят Вьетконг и критикуют пас. Студенты и учащиеся, вместо того чтобы заниматься, стали упрямы и непослушны, они тайком передают друг другу бунтарские газеты, листовки, создают группы и организации, которые ведут неизвестно какую деятельность. Буддисты считают нас непримиримыми смертельными врагами. Их влияние в массах весьма сильно. Трудно понять поведение рабочего и крестьянского люда. Я по-всякому пытаюсь подкупить, заманить их, но как только они встречают вьетконговцев, то сразу же идут за ними. Из наших людей никто не рискует оставаться ночью в деревнях. По ночам полными хозяевами этих деревень становятся вьетконговцы. Не понимаю, откуда вьетконговцы знают всё о нас, от мелочей до крупных дел, в то время как мы ничего не знаем об их деятельности. Жаль, что я вдали от вас, братья, и не могу обратиться за вашим умным советом. Но я обещаю вам, что отдам все силы тому, чтобы никто у меня здесь не посмел поднять головы.

Уважаемый президент, есть ещё одна новость, о которой я должен немедленно поставить вас в известность: профессор Ле May Тхань сообщил, что в скором времени следует ожидать усиления деятельности Вьетконга во всех областях. Мы должны нанести предупреждающий удар. У профессора имеются сведения, так что прошу вас направить доверенное лицо для постоянной связи с ним и разрешить профессору действовать. Он считает, что время уже пришло, что он больше не может ждать, и хочет нанести по вьетконговцам очень чувствительный удар. Я полностью согласен с профессором и прошу вас принять его предложение. После этого мы могли бы отозвать его и поставить во главе университета, так как нам нужно много своих людей, которых можно было бы внедрить в бунтующую и никого не боящуюся молодёжь. Что касается этой молодёжи, то если я буду точно знать, кто из них занимается подрывной деятельностью, я безжалостно расстреляю их, а остальных загоню в армию, чтобы отбить у них надежду пойти за Вьетконгом.

Если в обстановке появится что-нибудь новое, я немедленно сообщу лично вам, президент, и брату Ню. К сему прилагается секретный доклад об обстановке в Центральной зоне для передачи его на просмотр американцам. Конечно, в этом докладе я не говорю всего, с тем чтобы американцы не могли знать, ибо они могут неверно оцепить усилия вашей семьи, что в свою очередь может привести к уменьшению их помощи нам и к тому, что они потребуют от нас разделить власть с какими-нибудь глупцами. Не могу скрыть от вас своё раздражение американскими инспекторами, которые вмешиваются в личные дела нашей семьи и рыщут буквально повсюду.

Смею просить вас, президент, направить способного человека, который мог бы как помогать мне в секретных делах на пользу вам и государству, так и сотрудничать с профессором Ле May Тханем в пресечении активизирующейся деятельности Вьетконга и в организации наступления на противника.

Молю всевышнего, да ниспошлёт он вам благодать. С уважением

Нго Динь Кан».

Дочитав послание наместника в Центральном Вьетнаме, Дьем задумался и молча передал письмо Нго Динь Ню. Прошло несколько минут, потом Дьем повернулся к Чан Ле Суан:

— В этом месяце… вы перевели новые суммы в банки за рубежом?

— Да, перевела. Помимо двух банков в США в один банк в Гонконге, потом в Швейцарии, затем во Франции, кроме того, недавно я открыла счёт в римском банке.

Дьем с довольным видом кивнул головой.

— В США переводите меньше, а больше в Швейцарию и Рим.