Саша понимающе кивнул.

— Так вот зачем тебе нужны Дикаринские.

— Совершенно верно. Я быстро понял, что они хватают все, что им предложишь. Вещи, которые я тогда делал, вполне отвечали их вкусам: крикливые, броские, все облепленные двуглавыми орлами. По мере того как Дикаринские богатели, я соответственно увеличивал цены и вскоре уже мог прибегнуть к услугам криминальных структур.

— Криминальных структур? — удивленно переспросил Саша.

— Да, они похищали для меня документы из архивов. Имея эскизы, я мог делать копии пропавших оригиналов и продавать их на Западе как подлинники. Их происхождение уже могло быть подтверждено документально.

— Отлично придумано.

— Благодарю. Вполне с тобой согласен, — улыбнулся Дмитрий. — Так у меня появились большие деньги, которые позволили мне подняться на следующую ступеньку. Я понимал, что мои изделия страдают одним общим недостатком. Каждое из них делал один ювелир, у которого что-то получалось хорошо, а что-то похуже…

Саша понял, к чему он клонит. Он вспомнил, как когда-то в Лондоне его мать говорила, что совершенство достигается усилиями многих людей.

— Один ювелир не может одинаково хорошо владеть всеми техниками. Предположим, он прекрасный эмальер, а вот работа по золоту или оправа для камней у него выходит слабее. Я стал выяснять, как работали у Фаберже. Оказалось, что над одной вещью трудилось несколько мастеров. Тогда я обратился к нескольким ювелирам, сказав, что реставрирую поврежденный оригинал. Каждый из них сделал свою часть изделия, не зная, что работает не один. А потом в этой мастерской мне собрали все детали воедино. В результате получилась…

— Снегурочка, — закончил Саша.

— Точно. Теперь мы собираем здесь вещи, которые произведут сенсацию на рынке антиквариата. Надо только удачно продать Снегурочку. Вот, посмотри.

Он подвинул Саше одну из шкатулок.

Внутри тот увидел изящный букетик душистого горошка со стебельками из зеленого золота. Цветы стояли в вазе из горного хрусталя, которая, казалось, была наполнена водой. Покрытые эмалью витиеватые лепестки играли всеми оттенками розового и бледно-желтого. Это был настоящий шедевр, совершенно неотличимый от подлинника.

— Неплохо, да? — довольно ухмыльнулся Дмитрий.

Саша изобразил на лице восторженную улыбку.

— Но главное мое достижение вот здесь. Над ним трудились весь последний год, — сказал Дмитрий, открывая вторую шкатулку.

Саша не мог поверить своим глазам. В шкатулке лежало знаменитое Датское юбилейное яйцо. Покрытое прозрачной бело-синей эмалью, оно было увенчано слоном с башенкой на спине, символом королевской власти Дании, и поддерживалось грифонами, олицетворяющими дом Романовых. Яйцо было заказано для вдовствующей императрицы по случаю юбилея ее родителей, и после революции его никто не видел.

По словам Лидии Крейн, оно было продано фон Кемпам, жившим в Берлине, и утеряно во время войны. Саша все понял. Если Снегурочка будет продана на аукционе, ее происхождение станет неоспоримым. А раз она не погибла во время войны, то могли сохраниться и Датское юбилейное яйцо, и Яйцо-тачка — каждое стоимостью свыше десяти миллионов долларов. Саша был потрясен дерзостью аферы и совершенством подделок, которые прошли через столько рук. Просто невероятно.

В дверь постучали.

— Это мой главный мастер, — сказал Дмитрий. — Я попросил его прийти и объяснить, как собираются отдельные части изделий. Он сделает это лучше меня. Я не специалист.

Но не успел Дмитрий подойти к двери, как ее вышибли снаружи. В комнату ворвались вооруженные люди в форме, которые что-то кричали по-русски. Сашу повалили на стол, скрутив руки за спиной. Голова его оказалась в нескольких сантиметрах от яйца.

Как прекрасно выполнены золотые детали, успел подумать он, пока боль в суставах не заставила его отключиться.

— Дмитрий Дурасов, именем Российской Федерации вы арестованы. Я сотрудник Федеральной службы безопасности. Освободите второго, он невиновен, — отдал приказ Ковалев.

Сашу отпустили, и он увидел, как Дмитрий яростно отбивается от схвативших его людей. Когда его тащили к выходу, он повернул к Саше искаженное злобой окровавленное лицо и плюнул в его сторону. Едва его увели, в комнату вошли Геннадий с Орловским, из-за которых выглядывала взволнованная Виктория.

— Я все записал на пленку, — сказал по-русски Саша. — Дело было поставлено блестяще. Вы только посмотрите. Он привлек к этой работе десятки прекрасных ювелиров, которые и не догадывались, что участвуют в афере.

— Я знаю, — ответил Геннадий. — Когда ты ушел, мы все вычислили.

— Каким образом?

— Вадим обзвонил своих коллег-реставраторов, к которым, по нашим расчетам, мог обратиться Дмитрий. Пятеро из них действительно делали различные детали для Снегурочки: руки, сарафан, бриллиантовую сетку и траву у ее ног. Мы поняли, как он действовал, и все ювелиры обещали дать против него показания. Несколько часов спустя позвонила Виктория. Они с Мариной опять ходили в архив — читали реестры. Там они обнаружили, что в бархатные шкатулки помещали только те изделия, которые предназначались для царской семьи. Значит, шкатулка Снегурочки была поддельной. Они позвонили нам, мы рассказали им обо всем, что узнали, и они сообщили это Ковалеву, который и явился сюда со своими людьми. Помнишь, он говорил о краже в минералогическом институте? Тогда похитили большой кусок пурпурина — тоже для Снегурочки. Мы хотели тебя предупредить, чтобы ты сюда не ходил, но не смогли с тобой связаться. Где ты был?

— В Марфо-Мариинской обители.

— Вас, очевидно, хранила святая Елизавета, — сказал Орловский, перекрестившись.

«Не иначе», — подумал Саша. Он вспомнил свой обет и улыбнулся.

В Нью-Йорке единодушно сочли, что русский сезон был не совсем удачен. На званых обедах в особняках на Парк-авеню, на вернисажах и под сушилками у Кеннета только и разговора было что об аукционе, обманувшем всеобщие ожидания.

Внезапное снятие Снегурочки с торгов «Лейтона» и сомнительное происхождение бриллиантового колье «Кристи» поставило покупателей в весьма затруднительное положение. Хотя чайный столик Фаберже ушел у Саши за рекордную цену, многие вещи так и остались непроданными. Не лучше обстояло дело у «Сотби» и «Кристи», хотя мадам Дикаринская заплатила целое состояние за колье, несмотря на скептическое отношение прессы. В «Лейтоне» опять поползли слухи, что некоторые отделения могут закрыть.

За свой отдел Саша не опасался. Хотя торги прошли не самым лучшим образом, его разоблачение дурасовских подделок наделало в Москве много шума и заняло в международных новостях целых пятнадцать минут. По возвращении в «Лейтон» Саша почувствовал внезапную перемену в отношении к нему коллег, которые раньше его не замечали. Джон Бернхэм стал обращаться к нему по имени и представил самым важным клиентам. Всем хотелось послушать детективную историю из первых уст.

По городу распространились фантастические версии Сашиных приключений в Москве. Говорили, что он совершил дерзкий побег из застенков Лубянки, что он в отчаянной борьбе выбил револьвер из рук Дмитрия. Последняя версия особенно позабавила его деда с бабкой. Дед сухо заметил, что Озеровские никогда не занимались вольной борьбой, а бабушка съязвила, что если Саша и занимается борьбой, то только с самим собой, но никак не с русскими мафиози.

Тем не менее московский вояж сослужил Саше хорошую службу. Его подвиги привлекли новых клиентов, и перспективы осеннего аукциона выглядели вполне обнадеживающе. Теперь розовые эмалевые часы Тревисов были у него в руках, а мадам Жубер наконец выставила на торги свое ожерелье работы Фаберже, поспешив уверить Сашу, что ее предложение о совместном уик-энде на Ривьере по-прежнему остается в силе.

В довершение всего из Парижа позвонила Марина, заявив, что намерена предложить «Лейтону» брошь с голубым бриллиантом. Ей, конечно, жаль продавать такую вещь, но ее история столь замечательна, что грех держать подобную ценность у себя в шкатулке. Марина предложила выполнить волю великой княгини: половину денег, вырученных за брошь, отправить на счет Марфо-Мариинской обители, на остальные учредить семейный фонд Шермановых. Саша не сомневался, что главным распорядителем фонда будет назначена сама Марина, но это казалось ему не таким уж важным. Теперь они друзья, а брошь, несомненно, станет продажей года. Саша был уверен, что ее выкупит отец, чтобы подарить Диане.