Требование секуляризации церковных земель, выдвинутое Гусом, разделялось не только крестьянством, но и дворянством. Почти столь же единодушной поддержкой населения пользовались и выступления против продажи индульгенций, при помощи которых папство грабило страну. Когда в 1412 г. в Праге появился папский уполномоченный по торговле индульгенциями, Гус и его последователи организовали кампанию полемических проповедей, в которых они разоблачали политику и поведение пап как нехристианские, а практику отпущения грехов за деньги — как кощунственный обман верующих ⁵.

На Гуса последовательно обрушились три отлучения ⁶; папскими буллами предписывалось всем христианам прекратить общение с ним, не давать ему ни пищи, ни воды, ни крова; в том городе, где проживает отлученный, не будет богослужения до тех пор, пока Гус не будет выдан церковным властям или не покинет данную местность. Когда в Праге закрылись чуть ли не все церкви, прекратилось отпевание умерших, как и прочие церковные службы, король Вацлав решил выслать Гуса в провинцию. Около полутора лет провел Гус в изгнании, где занимался литературным трудом, в частности работал над переводом Библии на чешский язык. Этим он нанес еще один удар по идеологической монополии католического духовенства. Перевод, осуществленный Гусом, имел помимо всего прочего и важное историческое значение для чешской культуры — он много дал для формирования чешского литературного языка.

Когда в Констанце в 1414 г. собрался Вселенский собор, папство сочло момент благоприятным для расправы с Гусом, тем более что Иоанн XXIII надеялся рассмотрением этого дела отвлечь внимание от вопроса о своей собственной пригодности для роли папы: было известно его прошлое в роли пирата под именем Балтазар Коса. Гусу был направлен вызов на Собор с тем, чтобы его учение подверглось там обстоятельному обсуждению. Император Сигизмунд дал ему по согласованию с папой гарантию личной безопасности. Будучи далеко не уверен в действительности такой гарантии и в честности намерений императора, Гус все же отправился в Констанцу, где, как он и ожидал, был немедленно взят под стражу. По постановлению Собора, к которому присоединился и давший охранную грамоту император, Гус был сожжен на костре. Через несколько месяцев та же участь постигла прибывшего в Констанцу сподвижника Гуса Иеронима Пражского.

Гибель Яна Гуса и Иеронима Пражского явилась сигналом к развертыванию мощного революционного движения, которое в течение двух ближайших десятилетий потрясало не только Чехию, но и всю Центральную Европу. В нем нераздельно слились три стороны: религиозная, социально-политическая и национальная, причем две последние тоже облекались в религиозно-идеологическую оболочку.

Национальное содержание движения заключалось в борьбе чешского народа против засилья немецкой императорской власти и господства немецких дворян. В классовом отношении движение было пестрым и противоречивым, что привело его в конечном счете к поражению; интересы городских ремесленников, горняков-рабочих и крестьянства не совпадали с интересами землевладельцев и крупных купцов, находивших общий язык не только с католической церковью, но и с немецкими властями. До тех пределов, в которых сохранялось чешское национальное единство, действовала и антикатолическая религиозная форма движения. В прокламациях гуситского полководца Яна Жижки (ок. 1360–1424), призывавших к истреблению немцев, последние рассматривались как порождение и воплощение Антихриста. Себя гуситы называли народом божиим, Чехию — обетованной землей, а противников — моавитянами, эдомитянами, филистимлянами и именами других ветхозаветных врагов евреев. Как уже говорилось, главным религиозным лозунгом, объединявшим все группировки движения, было требование причащения под обоими видами.

По религиозному признаку формировались и различные группировки внутри движения. Табориты (от названия г. Табора) составляли левое крыло движения — плебейский фланг, выражавший стремление масс к бескомпромиссному осуществлению социальной справедливости и уничтожению социального неравенства. Дворянско-бюргерский фланг занимала партия, именовавшая своих приверженцев калликстинцами, или чашниками. В религиозном отношении они удовлетворялись требованием причащения мирян под обоими видами, включая и «чашу», т. е. кровь христову, в которую якобы превращается вино, употребляющееся при причащении. Их социальные требования не шли дальше участия чешских эксплуататорских классов в совместном с немцами угнетении чешского народа.

Церковь объявила крестовый поход против гуситов. Такие походы ей пришлось после этого объявлять еще четыре раза, ибо каждый из них кончался поражением крестоносцев.

Потерпев неудачу в попытках «убедить» гуситских еретиков огнем и мечом, церковь стала на путь маневрирования. Отцы Базельского собора (1431–1449) вступили в переговоры с руководителями гуситского движения. В начале 1433 г. на Соборе происходил богословский спор, длившийся 50 дней⁸. Пункты, отстаивавшиеся гуситами, составляли умеренную программу: причащение под обоими видами, подсудность духовенства светской власти, непричастность церкви к светской власти, право мирян проповедовать Евангелие. Путем согласия с этими требованиями базельские отцы сумели отколоть от движения дворянско-бюргерские элементы. Было достигнуто соглашение, оформленное в так называемых Пражских компактатах, причем в неприкосновенном виде остался только пункт о «чаше», остальные же были сильно смягчены.

В мае 1434 г. решающая битва под Липанами, где чашники в союзе с католиками выступали против таборитов, принесла окончательное поражение левому флангу гуситов ⁹.

Католическая церковь вышла из этих событий достаточно потрепанной. Но трудности, ею переживавшиеся, были связаны не только с массовым антицерковным движением в Англии и Чехии. Назревал общий кризис. Его проявлением явилось идеологическое движение гуманизма, широко распространившееся в эпоху Реформации в странах Европы. Эразм Роттердамский (1469–1536), Иоганн Рейхлин (1455–1522), Ульрих фон Гуттен (1488–1523) и их единомышленники опубликовали ряд вошедших в мировую историю культуры памфлетов, сатирических сочинений, публицистических выступлений ¹⁰, в которых остро высмеивали всю догматико-схоластическую систему католицизма, разоблачали и клеймили духовенство вплоть до пап как невежд и обманщиков. В какой-то мере выступления гуманистов подготовили тот взрыв Реформации, который разразился в начале XVI столетия.

Первый акт развернулся в Германии.

Еще в 1512 г. монах августинского ордена, священник и профессор богословия Мартин Лютер (1483–1546) стал высказывать взгляды, не полностью совпадавшие с нормами ортодоксальной католической догматики. Он был склонен, в частности, противопоставлять идеям Альберта Великого и Фомы Аквинского взгляды Августина (354–430) по вопросу о свободе воли и по некоторым другим теологическим проблемам. Это, однако, укладывалось в рамки нормальных разногласий внутри католического богословия, не вызывавших ни подозрений, ни преследований со стороны церкви. Но через несколько лет возникла ситуация, имевшая далеко идущие последствия.

В Риме строился собор св. Петра, и под предлогом больших расходов на стройку папа-сибарит Лев X разослал по всей Европе своих уполномоченных для продажи индульгенций. Недалеко от Виттенберга, где находился Лютер, обосновал свою резиденцию один из таких уполномоченных, доминиканский монах Иоанн Тетцель, вместе с представителем банкирского дома Фуггеров развернувший бойкую торговлю отпущением грехов.

В соответствии с предприимчивым характером Тетцеля приемы этой торговли были даже для того времени весьма циничными. Так, рекламируя свой товар в проповедях, Тетцель уверял слушателей, что в то самое мгновение, когда уплачиваемая за индульгенцию монета звякнет о дно денежного ящика, душа грешника, о котором заботится покупатель, выскочит из ада или чистилища и направится в рай. Для Лютера деятельность Тетцеля явилась поводом к выступлению, которое, видимо, уже ранее созрело в его намерениях. 31 октября 1517 г. он прибил к дверям виттенбергской дворцовой церкви свои 95 тезисов, содержание которых выдвигалось на обсуждение, и вызвал на диспут всех желающих принять в нем участие¹¹.