Император не пожелал потворствовать папским территориальным и иным притязаниям. Папа пришел в ярость, признал Константинопольский собор 861 г., избравший Фотия патриархом, разбойничьим и созвал в Риме новый Собор (863), на основе решений которого объявил Фотия низложенным, а Игнатия — истинным патриархом 25. Конечно, никаких изменений в реальном положении того и другого это не произвело, а конфликтная ситуация обострилась еще спором о том, в чью юрисдикцию должна быть отдана только что крещенная Болгария.
Вопрос, разумеется, касался все того же пресловутого «динария св. Петра»: два крупных и хищных феодала грызлись из-за доходов, которые можно извлекать из завоеванной «духовным» способом территории. Была, однако, найдена вполне благовидная и благочестивая религиозная оболочка для взаимного предъявления претензий.
Так как в то время Риму удалось более прочно укорениться в Болгарии, чем Константинополю, то словесные протесты выпали на долю Фотия. Он обратился к другим восточным патриархам с письмом, в котором приглашал их на Собор в Константинополь для суда над папой. Главная беда, оказывается, не в том, что Рим присваивает доходы от болгарской епархии, а в том, что он сеет среди новохристиан вероисповедные и культовые ереси, в частности распространяет Символ веры с дополнительным словом filioque (и сына), которого там раньше не было и которого не должно быть. Именно данное слово придает тексту тот смысл, что Дух святой исходит не только от бога-Отца, но и от бога-Сына, а это уже ересь! Римские священники учат болгар поститься в субботу, есть молоко и сыр во все дни великого поста, кроме последней недели его, и другим возмутительным деяниям, увлекающим болгарских христиан в бездну нечестия. Исходя из таких «страшных» обвинений, нужно было осудить и предать анафеме папу Николая I и всех, кто его поддерживает. Это и было сделано на церковном Соборе в Константинополе летом 867 г.26
Фотию не пришлось воспользоваться плодами Константинопольского собора — помешали серьезные события в политической жизни Византии.
После очередной серии убийств императоров место на троне занял Василий Македонянин. На следующий же день он низложил Фотия и восстановил на патриаршем престоле Игнатия. Таким способом он становился в позу борца за попранную справедливость, поскольку с патриаршего престола устранялся человек, который в свое время появился на нем как креатура не пользовавшегося популярностью императора Михаила III; с другой стороны, Василий стремился устранением анафематствованного Римом Фотия обеспечить себе поддержку папского престола. Оставалось провести это через Собор, что не представляло особых трудностей. В конце 869 г. в Константинополе был открыт новый Собор, который под председательством набожного убийцы Василия I утвердил низложение Фотия и восстановление Игнатия. Свергнутый патриарх был анафематствован в таких «изысканных» выражениях: «Фотию придворному и узурпатору анафема! Фотию мирскому и площадному анафема! Фотию неофиту и тирану анафема! Схизматику и осужденному анафема! Прелюбодею и отцеубийце анафема! Изобретателю лжей и сплетателю новых догматов анафема! Фотию новому Максиму Цинику, новому Диоскору, новому Иуде анафема!»27 Прелюбодеем Фотий именовался на том основании, что посягнул на невесту Христову — церковь, а отцеубийцей — за то, что выступил против своего духовного отца Игнатия. Чтобы придать анафеме против Фотия особую убедительность, соборные отцы подписали ее текст евхаристической «кровью», т. е. освященным вином причастия 28.
Вскоре, однако, Рим опять стал проявлять признаки недовольства. Он собирался сразу после того, как восторжествовал «духовно», немедленно начать переводить эту победу на язык динария. Опять были предъявлены требования относительно Болгарии, а когда патриарх Игнатий, поддерживаемый императором, не выразил желания подчиниться в этом вопросе, папа стал бомбардировать Константинополь угрозами и приказами. «Уже дважды, — пишет папа Иоанн VIII патриарху в одном из посланий, — я письмами увещевал тебя, чтобы ты довольствовался Константинопольским диоцезом, который дан тебе в силу авторитета Римской кафедры… и пределов этого диоцеза не должна переступать твоя нога». Дальше следует ультиматум: в течение 30 дней убрать из Болгарии всех греческих клириков, чтобы «ни одного епископа, ни одного духовного, посвященного тобою или тебе подчиненными епископами, не оставалось уже в стране Болгарской» 29. Невыполнение ультиматума грозило лишением евхаристии, низложением с престола и лишением прав священства. Назревал новый конфликт. Но вскоре умер Игнатий, и на патриаршем престоле вновь оказался не кто иной, как многажды анафематствованный, отождествленный с Иудой и с Сатаной Фотий.
За истекший период император Василий I успел укрепиться на троне, никто уже не ставил под сомнение его права, в международных отношениях он также чувствовал себя прочно. С папством заигрывать нужды не было. По своим личным качествам для новой линии подходил энергичный и образованный Фотий. Как и раньше, никаких «канонических» или религиозных соображений искать здесь не приходится.
Такой же политикой руководствовался и папа Иоанн VIII, когда, получив послания Фотия и императора Василия I с извещением о том, что Фотий возведен в патриархи и очередной Собор должен утвердить данное назначение, он немедленно согласился с этим и направил на Собор своих легатов с наказом безоговорочно присоединиться к его решениям. В своем ответе императору папа писал: «Достопочтеннейшего Фотия мы признаем в патриаршем достоинстве и объявляем ему наше общение с ним». Больше того, он предлагал свою помощь в подавлении всякого сопротивления кандидатуре Фотия: «Те, кто не захочет вступить в общение с Фотием, должны быть два или три раза увещеваемы, если же и после того пребудут упорными, в таком случае чрез папских легатов на Соборе они лишены будут общения, пока не возвратятся к своему патриарху» 30. Тем не менее тут же поднимался вопрос о Болгарии; по сути дела ее присоединение к Риму рассматривалось как цена, которую Фотий должен заплатить за патриаршую кафедру.
Но почему папа так решительно сменил вехи в отношении Фотия? К этому его обязывало тяжелое военно-политическое положение из-за нападений сарацин, усугублявшееся тем, что с Запада, раздираемого феодальными междоусобиями, ждать помощи не приходилось. Папа решил, что в сложившейся обстановке лучше сохранить мир с византийским императором.
Вскоре он понял, что его обошли. Восстановление Фотия не принесло папству никаких выгод, наоборот, восточная церковь укрепилась в своей независимости и авторитетности, а Болгарию отдавать и не собиралась. Тогда Фотий опять оказался прелюбодеем и исчадием ада. При огромном стечении народа в церкви св. Петра, подняв над головой Евангелие, папа в 881 г. снова анафематствовал Фотия 31.
В середине XI в. возник кризис, который привел к окончательному расколу христианских церквей. Все началось с послания патриарха Михаила Керулария, адресованного греческому епископу Иоанну Транийскому, занимавшему кафедру в Южной Италии. В своем послании патриарх говорил об «отступлениях» западной церкви от догматической и культовой ортодоксии, призывая епископа к бдительности в отношении того, как бы эта зловредная теория и практика не нашла распространения и в греческой епархии, расположенной поблизости от сферы господства Римской церкви 32. И опять дело было не в вероисповедных расхождениях, а в более ощутимых земных факторах.
К этому времени папству в союзе с норманнами и немцами удалось добиться некоторых успехов в борьбе за вытеснение греков из Южной Италии. Папа Лев IX назначил в Сицилию своего архиепископа, что грозило патриархии опасностью потери целой епархии. Михаил Керуларий перешел в наступление. Помимо указанного послания он распорядился, чтобы в латинских церквах Константинополя было введено богослужение по греческому образцу. В ответ на это папа Лев IX отправил патриарху грозное послание, означавшее, что Рим принял вызов Константинополя.
