– Да, вроде того, – грустно усмехнулся Стив, глядя в пустой стакан.

– Ничего, бывает. Поверь мне всё в твоей жизни наладится так, как и должно быть. В конце концов все будет хорошо и правильно! Наверху знают – что и когда должно произойти. Тебе здесь внизу не дано обозреть всю ситуацию целиком, не знаешь перспективы, а поэтому не понимаешь необходимости произошедшего с тобой события.

Парень излучал силу и надёжность. «По—настоящему сильные люди не смеются над слабыми. А я сейчас слабый. Да, слабый! И это видно всем. Ну, и пусть себе смотрят! Мне теперь всё равно!», – подумал Стив.

– А ты уверен, что у меня все будет хо-рро-шо? – начинающим заплетаться языком произнёс Стив.

– На все сто процентов уверен, – улыбаясь, ответил сосед.

– А я вот не уве-ррен в себе. Понн-имаешь, я никак не могу обб-ъясниться в любви, – сокрушённо произнёс Стив.

– И что тебе мешает? – немного иронично спросил парень.

– Да, вот …я сам себе и мешаю. Я боюсь, что девушка, которую я люблю отверр-гнет моё прр-едложение. Понн-имаешь, в самый ответственный момент я уже был гго-ттов объясниться с ней, и тут так случилось, что я снова не рре-шшился, – Стив резко уронил голову.

– А кто она, твоя девушка? – с сочувствующим интересом спросил рыжий парень.

– Она врааач амб… ууллаторрии в нашем институте. Я ходил сегодня к ней на прри-ём. У неё лучшее имя в мире. Её зовут Эмили, – юноша посмотрел потеплевшим взглядом на собеседника.

– Я думаю, что ещё ничего не потеряно. Вот соберёшься с духом и сможешь объясниться, – уверенно ответил сосед.

– Нееет, наверное, уже ничего не пол-лучится. Сегодня я был у неё на прри-ёме, но она пошла с моим боссом на концерт. А раз она пошла с ним, и в моем прри-ссутствии, значит я ей совсем без-рразличен, – Стив отрицательно покачал головой.

– Но ты же ей так ничего и не объяснил. Может она ждала твоих слов о любви бог весть знает сколько времени и у неё просто лопнуло терпение. И теперь она решила тебя при помощи ревности подтолкнуть к активным действиям. Может только поэтому она и пошла с другим мужчиной на концерт? Мы, мужчины, ведь совершенно не можем предсказать, на что готова женщина ради любви, – произнёс собеседник, пытаясь успокоить Стива.

– Может быть ты и прр-ав, но теперь это уже не имеет ника-ккого для меня значения. Они скоро поженятся, а я останусь совсем один. Вот так, парр-ень, – произнёс Стив и с громким стуком поставил пустой стакан на стойку бара.

– Это ты постой, друг. Что это за непозволительное слабоволие? Как так не имеет никакого значения? Ты ведь её любишь? – не оставлял попыток образумить Стива настойчивый собеседник.

– Понимм-аешь, она уже трр-и года как я с ней знаком и все трр-и года она мне очче-нь нрр-авится.

– И все это время ты молчишь? Ну, ты даёшь, железная выдержка! Да за это время уже целое море воды утекло. Я думаю, что с самого начала надо было всеми способами бороться за свою любовь. Ты, наивный, захотел, чтобы девушка три года ждала, когда же ты, наконец-то, решишься ей сказать, что любишь её. Да, ты сейчас же, стрелой должен к ней бежать и на коленях объясняться. Понял меня?

– Понн-ял, но сейчас не ммо-гу, потому что ммно-гго выпил, и сегг-одня я уже хотел все ррассказать, но тут этот Алан со своим конн-церр-том все мне исппорр-тил, – Стив резко отвернул голову от собеседника и стал смотреть на стену.

– Как тебя зовут?

– Сстив, и я завв-едую целлой лаборр-аторр-ией в институте, а этт-от Аллл-ан ммой босс. Вот так! А вот и уввёл мою Эмили, а я её очч-ень ллюблю. Ты понимаешь меня? – Стив приподнял стоящий на стойке стакан и снова стукнул им о стойку бара для пущей убедительности.

– Вот что, Стив, зови меня просто Руди. Я журналист из Нью-Йоркской газеты. И как журналист могу о себе твёрдо сказать, что имею огромный опыт общения с людьми. Мне пришлось повидать множество разных жизненных ситуаций и множество характеров людей. И мне кажется, что я смогу тебе помочь в этом деле. Давай ещё по одному бокалу за знакомство. Я угощаю.

– А сегго-дня я нее откажусь, муторр-но у меня на душе, понни-маешь? Ты не ппо-дду-май, что я каждый день такой! Нет, я не каждый. Ни-ни, – и Стив помахал пальцем перед лицом Руди. – Учёному нужен оччень трр-езвый ум и совсем холл-одный ррасс-удок, понял?

– У меня и в мыслях не было тебя в чем—либо обвинять. Я тоже не каждый день вот так выпиваю, но сегодня можно. Я встретил хорошего парня, но с разбитой душой и мне очень хочется помочь тебе, Стив. Ты просто должен разобраться в себе. Иначе не сможешь принять правильного решения. А теперь за знакомство по бокалу, потом за дружбу по другому бокалу. Примем анти—стресс, по—дружески с тобой поговорим и тебе станет намного легче. Кстати, могу сказать, что нам журналистам трезвый ум и холодный рассудок, как ты говоришь, зачастую нужен не меньше, чем вам – учёным. У нас знаешь сколько разных сложных ситуаций бывает в журналистике? Ууууууу – сколько! – захмелевшим голосом сказал Руди.

– Дд-умаю, что мы с тобой подрр-ужимся. Ты этто, из какой газеты? – Стив со строгим выражением лица остановил свой блуждающий взгляд на глазах Руди.

– Мне тоже кажется, что мы станем с тобой настоящими друзьями. А сам я из газеты «Морнинг рипорт» и сейчас нахожусь в самом законном отпуске. Решил поездить по малым городкам юга нашей страны. Подальше от суеты больших городов, подальше от политики. Хочется отдохнуть, посмотреть, как и чем живут люди на юге. Может какой материал заодно накопаю. Да и просто, в отпуске можно совместить полезное с приятным и отдохнуть в располагающей обстановке, – ответил Руди.

– О, этт-о ооо-чень хорр-ошо. В нашем малл-еньком, но очч-ень симпатичном горр-одке действительно можно здорр-ово отдохнуть от вашей Нью-Йорр-кской нерр-азберихи, лучшего места тебе не нна-йти. Как никак южный курр-ортный горр-одок, прр-ичём на поберр-ежье. Что может быть лучше в это врр-емя года? Солнце, ттёп-лый океан. М-даа… А, я вот занимаюсь похоже, что вопрр-осами, которр-ые никому не нужны – генн-етикой. Пытаюсь, понн-имаешь, улучшить жизнь челл-овечества, а вот свою, собственную улл-учшить никак не могу. Ха! Ха! Прр-авда смешно, да? – спросил Стив и опустил голову.

– Это каким образом ты собираешься улучшить жизнь человечества? – заинтересовался Руди.

– Хочу, вот немного покопаться в генн-етике человека. Немного и совсем кое—что хочу подрр-егулировать, кое—что изменить и ву—аля – новый челл-овек. Но вот об этом я тебе говорр-ить не имею никк-акого прр-аво. Потому, что мне это прр-осто запрр-етили. И поэтому – тссс, – заплетающимся языком, приложив палец к губам, прошептал Стив на ухо Руди. – Я не имею прр-ава тебе все это ррас-сказывать, ппо-нимаешь?

– Тогда не надо нарушать государственные секреты, – не менее трезвым голосом ответил Руди.

– И, понн-имаешь, только вчера запретили рассказывать про нашу работу. Вот это оччень странно. Я, как уччёный, совсем не ппонимаю этого, – Стив замахал головой. – Почему это моя геннетика вдруг стала такой сек-рретной наукой? Ведь я так много ездил на всяческие конференции генетиков. Я выступал с разными докладами о своих рразработках.

– Ну, и не будем об этом говорить, Стив. Поговорим лучше о твоей Эмили, – сменил тему разговора Руди.

– Эмили…, – лицо молодого учёного расплылось в блаженной улыбке и с резким стуком опустилась на стойку бара.

Утром, как сквозь толстую подушку, до него пытался добраться звонок коммуникатора. Стив лежал на кровати в собственной квартире. А вот память никак не хотела давать ответа на вопрос: «Что вчера вечером произошло и как он оказался дома?».

Коммуникатор противно звонил, а Стив мысленно крыл его всем, чем мог и не брал трубку. Наконец ему с большим трудом удалось разлепить глаза и кое—как до неё дотянуться. Он посмотрел на часы и узнал, что первый раз за все время работы в институте он проспал на работу. Звонил директор института, пришлось нажать на кнопку соединения.