– Действительно, как—то уж очень жутковато получается, – передёрнул плечами директор.

– Вот и я об этом. Можно, конечно, отдельным людям, которые действительно достойны, чтобы долго жить без болезней и старости, предоставить такую уникальную возможность, но к этому надо подходить очень осторожно и строго индивидуально. А давать массово всем людям здоровье и долголетие, давать, по—моему, не стоит, – поморщился Макфейн. – Да ещё надо посмотреть: не водит ли нас этот Стив за нос, как глупых утят. Может это и блеф вовсе, а не реальный, жизнеспособный проект.

– Я понял вас, господин советник, – преданно глядя ему в глаза произнёс Алан.

– Вот и хорошо, что понял. Кстати, кого из себя представляет этот Стив? – продолжил Макфейн и в его глазах появился слабый огонёк любопытства.

– Трудяга до мозга костей, помешан на своей генетике, кроме неё ничего вокруг не видит. Мечтает о здоровье человечества, а своё здоровье уже в двадцать девять лет почти что подорвал, как только переутомится – теряет сознание и падает в обморок. Недавно снова был приступ, и я был вынужден отправить его в амбулаторию для проверки, пусть парень пройдёт необходимые тесты. Проект с компанией «Юнайтед топ продактс», насколько я понимаю, обретает совершенно новый окрас, а он учёный очень ценный и нельзя из-за его здоровья подвергать риску срыва выполнение такой важной работы. Стив этого не понимает и работает по ночам практически без сна по несколько дней кряду. Потом срыв, лекарства и опять по новой. Политикой он вообще не интересуется. Одним словом, типичный учёный, – закончил описание Алан.

– А если вдруг что—то все—таки случится со здоровьем Стива. Замену ему быстро сможешь найти?

– К сожалению, нет, не смогу. Здесь не так все просто. У него достаточно узкая специализация, но такой головы как у Стива боюсь, что и во всем мире вряд ли найдёшь, – сокрушённо вздохнул Алан.

– Неужто действительно такой самородок? Тогда уж пригляди за ним получше. Если что ни будь найдут медики – сразу дай мне знать. Нельзя допустить не то, что срыва – простоя ни на один день нельзя допускать. И в дальнейшем в своих поступках думай больше об интересах нашего государства. Приучайся думать глобальными категориями, если действительно желаешь стать сенатором. Ведь сенатор – это прежде всего политик и только в самую последнюю очередь он может себе позволять быть кем—то другим. У тебя сейчас государственный и очень ответственный заказ. Я не думаю, что для тебя работа в институте останется столь же актуальна, после назначения на пост сенатора. Подумай и о своём приемнике, если таковой у вас в институте есть, – наставительно произнёс советник президента и указал пальцем на Алана.

– Мне кажется, что я понял вас, мистер Макфейн, – склонив в полупоклоне голову ответил Алан.

– Вот и прекрасно, что понял, – советник удовлетворённо похлопал директора по плечу.

Хозяин и гость остались явно довольны друг другом. Макфейн в лучшем виде получал свой проект, а Алан, в перспективе, с помощью мистера Макфейна, мог выдвинуться на пост сенатора.

Поздно вечером гость в сопровождения хозяина отправился на аэродром, где советника президента ждал его частный самолёт. Уже сидя в кресле, Макфейн разглядывая в иллюминаторе огни вечернего города, задумался о возможностях своего проекта и шагах, которые ещё предстоит ему пройти. «Алан в моей игре будет играть по тем правилам, которые я ему напишу, – размышлял советник. – Он мне обязан должностью в институте, а теперь будет полностью выкладываться, надеясь на кресло сенатора. А вот к Стиву надо будет приглядеться повнимательнее, кажется, что с этим учёным мне ещё придётся повозиться, так что надо держать ухо востро. В тихом омуте, как говорят, черти водятся».

Алан в это время, на веранде своего дома сидел в шезлонге, держа в руке бокал красного вина, и наблюдал за звездами. В бездонном чёрном, южном небе они ярко светились, маня к себе людские взоры, заставляя предаваться мечтаниям о своей судьбе. Иногда на фоне звёзд появлялись цветные проблесковые маячки, пролетавших над Аланом самолётов. «Может быть, когда—то вместо мистера Макфейна в таком же самолёте, по государственным делам буду летать я, сенатор Алан Сникерс, – мечтал хозяин роскошного дома-дворца, – а должен в этом мне помочь Стив Стоун, и я сделаю все, чтобы он работал на меня, как проклятый, и тогда моя мечта исполнится!».

Джеймс сидел в своём рабочем кабинете и курил проеденную табаком старую курительную трубку. Ей было уже лет тридцать, но менять её на новую старый инспектор не согласился бы ни за какие деньги. Раздался звонок коммуникатора. Хозяин кабинета не торопясь положил курительную трубку в пепельницу, откашлялся и поднял трубку коммуникатора.

– Привет, Джеймс. Как служба? – раздался голос советника президента.

– А, это ты, Макфейн. Привет. Да, вроде, как всегда – работаю помаленьку. А у тебя, наверное, что—то случилось, ведь просто так ты мне обычно не звонишь?

– Ты угадал, есть к тебе дело, Джейм. Помнишь Стива из института Алана?

– Да, конечно, помню. Мы с Адамсом вчера по твоему указанию провели с этим учёным установочную беседу. Немного его пугнули, чтобы правильно себя вёл и надлежаще работал.

– Ты всё верно сделал, но я не об этом. Как тебе этот парень, понравился? – насторожённым голосом спросил Макфейн.

– Он не девица, чтобы мне нравиться. Но вообще, на мой взгляд, парень просто помешан на науке, и, к тому же, видимо садомазохист!

– А что так?

– Для получения большого количества влиятельнейших врагов он выбрал совершенно верное направление работы, но, если повезёт, может получить и не менее сильных покровителей. А вот какую сторону он выберет, на что решится – я не берусь тебе предсказать, – Джеймс снова взял в руку курительную трубку и стал постукивать ею о край пепельницы, чтобы вытряхнуть старый табак. – Как бы там ни было, мне кажется, что этот парень для воплощения своей идет о «здоровом человеке» пойдёт до конца и не смотри, что он хилый и кашляет.

– Понятно, у меня тоже сложилось такое же впечатление. Поэтому надо будет тебе за ним, Джеймс, понаблюдать, – с насторожённостью в голосе ответил Макфейн.

– У тебя есть ещё какой—то повод? – инспектор перестал постукивать курительной трубкой о пепельницу.

– Чувствую, старина, что он вскоре найдётся этот повод. Эта его идея—фикс о «здоровом человеке» до добра не доведёт, и мне необходимо быть уверенным, что его идея не помешает выполнению основной работы? – закончил свою мысль советник.

– У меня тоже появилось желание к нему получше приглядеться. Уж очень эти учёные непредсказуемы в своём поведении. Особенно, если надумали что—то такое, что, по их мнению, является революционным явлением в науке, – ответил Джеймс.

– Вот, видишь, как слаженно мы с тобой думаем? У нас с тобой не плохой тандем получается! Не зря дома наших семей стояли по соседству. А помнишь, как нам в молодости нравились одни и те же девчонки? – дробно засмеялся Макфейн.

– Да, как это уже давно всё было, старина, – задумчиво протянул инспектор.

– А ты сам, Джеймс, не меняешься. Как посмотрю на тебя – всё такой же. Хоть что—то в этой жизни более-менее постоянно. Тогда действуй, дружище, и дай мне знать, если появится что—то интересное по Стиву, – завершил свою беседу советник президента.

– Непременно, Макфейн, – заверил его Джеймс.

Раздался сигнал отбоя, Джеймс в задумчивости положил трубку и нажал кнопку внутреннего коммуникатора.

– Адамс, зайди ко мне, разговор есть, – бросил инспектор в трубку.

В открытую дверь кабинета заглянул Адамс.

– Заходи, присаживайся, поговорим немного. Помнишь мы с тобой недавно были в институте генетики и микробиологии? Так вот, надо понаблюдать за Стивом, заведующим лаборатории института Алана. Человек он болезненный и у меня появились сомнения в его психологической устойчивости в условиях огромного нервного напряжения при выполнении серьёзного государственного проекта. Для Стива, на мой взгляд, приоритетом является его идея о «здоровом человеке», но сейчас ему необходимо все своё внимание уделять только государственному заданию и не отвлекаться на второстепенные работы. В этой ситуации мне бы не хотелось, чтобы возник конфликт его личных интересов, как учёного, и интересов безопасности нашего государства. Нельзя допустить срыва государственного задания! Учёные люди в подобной ситуации иногда отдают предпочтения личным научным интересам в ущерб государственным. А мне бы очень не хотелось, чтобы на этот раз случилось именно так. Ты, надеюсь, Адамс, меня понял?