Первые яркие впечатления улеглись. Под монотонный гул мотора Родик заснул. Разбудил его Юра, сообщивший, что они уже приехали. Родик посмотрел на часы, потянулся и лениво заметил:

— Я бы поспал еще минут двести. В Москве раннее утро — самый сон.

— Все наоборот. Сейчас в Москве вечер, — усмехнулся Юра и, выйдя из машины, принялся копаться в кузове. Родику ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру.

Автомобили, заняв почти всю проезжую часть узкой улицы, стояли вдоль стены небрежно покрашенного здания, на углу которого была прикреплена вывеска со словом «HOTEL». На ступеньках около широких деревянных застекленных дверей, украшенных бронзовым литьем, Иван Петрович беседовал с молодым человеком, одетым в майку и шорты. Остальные члены делегации, помятые и заспанные, стояли на тротуаре, представляя собой совершенно неживописное зрелище.

Родик присел на капот автомобиля, ожидая указаний руководителя. Наконец Иван Петрович жестами попросил всех войти внутрь. В холле, плотно заставленном столиками и мягкой мебелью, все расселись. Молодой человек с лицом типичного, в понимании Родика, латиноамериканца, смущенно размахивая руками, на хорошем русском языке представился Габриэлем и сообщил, что он будет сопровождать делегацию на протяжении всей выставки. Потом раздал анкеты и объяснил, как и что заполнять. Походка, движения, манера поведения Габриэля вызывали в Родике какое-то отторжение, но это не было связано с его по-юношески нескладным телосложением, узкими покатыми плечами и длинной худой шеей, поросшей сзади мелкими кудрявыми черными волосами. Что-то другое, противоречащее советскому представлению о мужчине, будило это чувство. Таких в Москве называли: «мальчик», имея в виду нечто среднее между мужчиной и женщиной. Однако надо отдать Габриэлю должное, он все делал достаточно толково и четко, а по-русски говорил свободно и почти без акцента.

Всех волновал вопрос стоимости проживания, но Габриэль успокоил, что в переводе с боливаров отель в сутки им обойдется примерно в двадцать три доллара. Вскоре столь небольшая цена объяснилась. Жилая часть отеля состояла из блоков, включающих две комнаты, в каждой из которых находилось по четыре кровати и был один на всех туалет с ванной. Судьба (с которой Иван Петрович, видимо, был на короткой ноге) распорядилась так, что Родик и Юра поселились в одной комнате с Борей и Габриэлем, в соседней с ними устроились Иван Петрович, Илья, Георгий и Юлиан. Остальным мужчинам достались номера на противоположной стороне того же второго этажа. Женщин разместили, сославшись на отсутствие свободных мест, на последнем, третьем этаже.

— Надо обмыть поселение, — предложил Родик, как только вещи, включая надоевшие за дорогу ящики, заняли свои места в достаточно просторной комнате.

— Родион, что значит «обмыть»? — спросил Габриэль.

— Значит, будем пить водку, — доставая бутылку и расставляя на столе одноразовые стаканчики, прихваченные из самолета, пояснил Родик. — Вообще, Габриэль, ты русский сленг знаешь?

— Что значит «сленг»?

— Это слова, которые ты не найдешь ни в одном доступном учебнике или словаре, но без которых русский язык мертв. Ты раньше общался с советскими людьми в неформальной обстановке?

— Я вообще общался только с русскими эмигрантами, и то очень мало. Я учусь на втором курсе университета, изучаю филологию, а русский знаю с детства. У меня мама русская.

— Радуйся, Габриэль, с нами ты узнаешь то, чему не учат даже в Оксфорде. Ну а водку ты пьешь?

— Я люблю ром, но водку пробовал — у нас в магазинах продается. Мне она не слишком понравилась.

— Это была не та водка. Обещаю: через несколько дней ты водку полюбишь — кровь не обманешь. Юра, давай наливай, начнем воспитательный процесс, а то в Габриэле что-то слабо чувствуется русский дух, да и мужчина в нем пока еще не родился. Выпьем по полной, век наш не долгий.

— Молодец, Габриэль, — похвалил Юра, наблюдая, как тот мелкими глотками выпил полстакана водки. — Но так пить неправильно. Надо залпом. Вот, учись… Понял?

— Си-си![33] — пораженно округлив глаза, пролепетал Габриэль, наблюдая, как водка стремительно перелилась из бутылки в открытый Юрин рот. — А что значит: «век не долгий»? От водки умирают?

— Если неправильно пьют, то умирают, а будешь пить, как я учу — доживешь до ста лет, — убежденно заверил Юра.

— Кончай учить молодежь извращениям, — улыбнувшись, заметил Родик, открывая вторую бутылку. — И отцы наши пили по единой…

Необходимо было позвонить в Москву и заодно испытать аппарат. Оказалось, что напряжение в сети сто двадцать вольт. Нужен был трансформатор для подключения зарядного устройства. Аккумулятор успел разрядиться.

— Габриэль, ты не против пройтись с нами по магазинам? — спросил Родик.

— С удовольствием, Родион, — отозвался Габриэль и спросил: — У вас кредитные карточки или наличные?

— У нас наличные доллары.

— Надо будет зайти в банк и поменять, хотя кое-где у нас берут доллары. А что вы хотите купить? Если сувениры, то не торопитесь — я вам потом покажу, где лучше и дешевле.

— Нет, нам нужен трансформатор, то есть такой приборчик, который преобразует напряжение вашей сети в наше.

— Это не проблема. Таких адаптеров много продается. Надо только знать мощность. Пойдемте, я покажу. Это стоит очень мало денег.

Обилие магазинов даже видевшего Токио Родика удивило. Практически все первые этажи зданий были ими заняты. Здесь продавалось буквально все. Юру, попавшего в капиталистическую страну впервые, было невозможно оттащить от витрин. Он рассматривал никогда не виданные им вещи со страстью кладоискателя, нашедшего сундук с драгоценностями. Естественно, сначала его привлекли ювелирные изделия с уникальными многокаратными изумрудами, бриллиантами, рубинами и другими прозрачными камнями, которых было так много, что Родику пришлось из-за нехватки времени запретить Юре заходить в ювелирные магазины. Золото же продавалось на каждом углу — в виде цепочек, простых литых кулонов, брелков и медальонов на вес, по семь-восемь долларов за грамм. Юра при виде всего этого изобилия явно расстроился, а Родик назидательно сказал: «Понял мою правоту насчет народных промыслов? С такой конкуренцией можем вообще ювелирку не продать, а матрешек тут нет». Отвлек Юру от грустных мыслей магазин одежды. Пока Родик, которому было жарко в темных брюках и рубашке с длинными рукавами, переодевался в шорты, майку и шлепанцы за двадцать долларов, Юра впал в состояние покупательского безумия, вполне способного привести к потере всех денег. Убеждать его в том, что все эти вещи будут здесь завтра и вообще всегда, опытный Родик счел бесполезным.

Остановить покупательский ажиотаж можно было, только изъяв у Юры деньги. Родик проделал это с изяществом карманного вора. Вынув из Юриной барсетки бумажник, он скромно встал в углу магазина, наблюдая, как приятель набирает массу разнообразных вещей — джинсовые куртки и брюки, мужскую и женскую обувь, рубашки, детские вещи, колготки, носки и даже соломенную шляпу с широкими полями…

Завершился этот набег на магазин эффектно. Около кассы Юра страшно, почти до слез, расстроился, от чего у Родика даже защемило сердце, но он, считая, что поступает правильно, сдержался. Габриэль, не зная всего, подлил масла в огонь и посоветовал обратиться в полицию. Родик несколько успокоил Юру, предположив, что бумажник мог остаться в отеле. Юра принял такую версию, но больше не прилипал к витринам и всеми способами торопил попутчиков. Трансформатор они купили в первом же магазине электроники и, больше не задерживаясь, поспешили в отель.

По дороге Родик думал, как отдать Юре бумажник. Проще всего было положить его где-нибудь в комнате и случайно найти. Но обманывать не хотелось, поэтому он, как только зашли в комнату, во всем сознался.

На удивление, Юра обрадовался и даже, вопреки ожиданиям Родика, не стал ругаться. Он просто беззлобно сказал: