По прилете в Каракас прямо из аэропорта на автотранспорте делегация должна проехать до Валенсии. Там она разместится в отеле и на следующий день приступит к монтажу выставочного оборудования. Дальнейшие планы будут уточняться. Принимающая сторона обещает обширную культурную программу, которую, конечно, придется корректировать на месте с учетом мероприятий, связанных с первым за историю Венесуэлы появлением новых советских коммерсантов и чрезвычайным интересом к этому прессы, правительства и общественных организаций, в том числе и эмигрантских. Возможны официальные приемы, интервью и другие действия, которые желательно согласовывать с нашим посольством через руководителя делегации.

Документы и билеты раздадут в аэропорту «Шереметьево-2», где необходимо появиться за четыре часа до отлета. Встреча у табло вылетов.

— Все отлично, постучим по дереву, — подытожил Родик, костяшками пальцев стуча по голове. — Хочу с тобой посоветоваться по одному очень интересному вопросу

— Излагай, — разрешил Юра.

Родик, насколько возможно, подробно рассказал Юре о своей беседе с Григорием Михайловичем, упомянув и о неприятном впечатлении, оставленном манерами нового знакомого.

— До отъезда необходимо принять решение, — заключил Родик.

— Если тебя интересует мое мнение, то, думаю, нужно соглашаться. Налаживать собственную структуру, как мы убедились, трудно, пока мы для этого не созрели. Надо учиться, а бесплатной учебы, как ты знаешь, не бывает. Включай в эту фирму и ювелирку — я согласен. Что касается твоих опасений по поводу директора, то, судя по всему, это типичный внешнеторговый клерк средней руки. Насколько я знаю, такая манера поведения — необходимый элемент их работы. Думаю, что твое поведение произвело на него симметричное впечатление. Вы из разных «детских садов». Надо смотреть глубже…

— Ладно, учту твое мнение и пожелания. Есть еще день-два на размышления. Хочу тебе одну штуковину показать, — вынимая из ящика стола присланный из Душанбе аппарат, сказал Родик и спросил: — Как думаешь, что это?

— Громоздкий телефон, — повертев в руках, сообщил Юра и предположил: — Наверное, какие-то новые возможности?

Вместо ответа Родик подсоединил аппарат к телефонной розетке и набрал «100». В трубке раздался голос, сообщающий точное время.

— А теперь подними трубку моего телефона, — попросил Родик.

— Он свободен, — удивился Юра.

— Таким способом можно звонить откуда хочешь, куда хочешь и бесплатно, — пояснил Родик. — Берем с собой в Венесуэлу?

— Конечно, берем, — не задумываясь, выпалил Юра и запоздало испугался: — Нас в тюрьму не посадят?

— Все может быть, — философски заметил Родик. — «Кто не рискует, тот не пьет шампанского». Небольшой криминал, но зато мы сможем спокойно, не думая о долларах, решать московские и душанбинские проблемы.

Конечно, если заработаем, то будем звонить за деньги, но на это полагаться нельзя. Мы же с тобой не виноваты, что наша страна, пренебрегая конституционными правами, не дает нам вывозить наши же деньги, делая из собственных граждан посмешище. Ящики уже все опечатаны?

— Пока нет, вероятно, завтра. Что, надо положить чудо-технику, как экспонат, и внести в список? — догадался Юра.

— Хо-хо-хо! Умный ты наш, — похвалил Родик и тут вспомнил: — Ты продукты и водку закупал?

— Нет, да и что покупать, когда в магазинах шаром покати? Может, только водкой обойдемся? Ее, по-моему, четыре бутылки разрешают вывозить. Мать моего рабочего продавщицей в винном работает. Скажу — принесет, — предложил Юра.

— Ладно, не бери в голову. Я завтра на свою продбазу съезжу и добуду дефицит. Нужно колбаски копченой взять, икорки, мясных консервов, чая хорошего. Да и водка там экспортная. Ты в чемодане место зарезервируй. Купи только черного хлеба — у них там, наверное, нет. Буханки две-три, и запаяй их в полиэтиленовую пленку со спиртом, чтобы не плесневели…

На этот раз Родик не стал дожидаться звонка Григория Михайловича, а позвонил ему сам и сообщил, что в целом согласен с его предложением и можно готовить положение о фирме, включив в сферу деятельности изготовление и реализацию ювелирных изделий. Он добавил, что все другие вопросы, к сожалению, требуют его личного участия и могут быть решены в начале апреля, после приезда из командировки.

Григорий Михайлович в самой вежливой форме выразил согласие на все и пожелал Родику счастливого пути и успехов.

Уже около шести часов делегация и все провожающие маялись в душном и переполненном зале ожидания аэропорта. Дважды объявляли, что «рейс задерживается на два часа по техническим причинам». «Почему не сказать, что задержали на пять-шесть часов? Люди могли бы разъехаться по домам», — в очередной раз думал Родик, постоянно встречающийся с такой манерой поведения «Аэрофлота», ставшей любимой темой советских сатириков, что, однако, не мешало этой организации продолжать издеваться над пассажирами.

Наконец объявили посадку. Руководитель делегации заранее оговорил с таможенниками порядок досмотра экспонатов, размещенных на отдельной площадке. Ящики Родика таможня опечатала еще несколько дней назад и должна была пропустить без лишних формальностей, ограничившись лишь отметками в сопроводительных документах и проверкой личных вещей. Однако подошедший офицер таможни, не обращая внимания на личные вещи, по непонятной причине попросил открыть один из опечатанных ящиков. Там оказались изделия народных промыслов — матрешки, подносы, посуда, платки. Юра, порывшись в бумагах, предъявил соответствующую опись.

— Вынимайте, пожалуйста, все содержимое, — потребовал таможенник.

Родик и Юра начали аккуратно выгружать изделия. Таможенник наблюдал за этой операцией с нескрываемой скукой на лице.

— Мы на самолет не опоздаем? — поинтересовался Родик, вытирая платком пот на лице и шее. — Тут несколько сотен изделий.

— Не опоздаете, если все задекларировано правильно, — успокоил таможенник и, ткнув пальцем в опись, попросил: — Покажите мне, пожалуйста, вот эту позицию.

— Матрешка двенадцатипозиционная, восемнадцать штук, — прочитал вслух Родик. — Юра, ты у нас паковал, постарайся найти побыстрее.

Юра, который действительно прекрасно ориентировался в товарах, с необычайной скоростью отложил в сторону восемнадцать матрешек.

— Открывайте каждую, — скомандовал офицер, пересчитав матрешки.

— Вы что, издеваетесь?! — возмутился Родик. — Мы их до завтра открывать будем. Ваше ведомство уже досматривало.

— Возмущаться не рекомендую, — назидательно посоветовал таможенник.

Родик постарался успокоить себя мыслью о том, что, слава богу, не открыли ящик с мелкой ювелиркой, с этим серебряным припоем.

— Надо — так надо, — примирительно вздохнул он.

Юра взялся открывать первую матрешку. Она плохо

разъединялась. Юра заметно нервничал. Таможенник тем временем подошел к ящику и стал его простукивать, потом достал рулетку и проверил внешние и внутренние размеры.

«Неужели вымогает взятку?» — подумал Родик, нащупывая в кармане пятидесятидолларовую купюру и озираясь по сторонам. В зале находилось около десятка таможенников. На первый взгляд, все занимались своими делами — изучали мониторы рентгеновских установок, что-то писали и ставили печати на документах, пересчитывали валюту. Родик взял у Юры пачку документов и, сделав вид, что читает, незаметно вложил деньги между первым и вторым листами.

— Неужели мы будем смотреть все позиции? — спросил он таможенника, быстро перелистав перед ним все страницы. — Смотрите, как их много. Точно опоздаем на самолет.

Тот взял у Родика документы и ничего не ответил. Юра продолжал свои упражнения с матрешками, оставалось открыть еще штук десять.

— Ладно, достаточно, складывайте все на место и проходите вон к той стойке, — показав рукой направление, распорядился офицер.