– Это ваш следующий прикол?
– Если бы.
– А он убийца или жертва? – заволновалась я.
– Откуда мне знать, – мрачно рыкнул Измайлов.
И от этого нескладного предложения мне стало не по себе.
– Я толком ни в чем не разобралась. Верка висла то на Славе, то на Викторе. Слава вроде предпочитал Нору. Во всяком случае, они часто танцевали. Но я слышала, что он консультировался с ней насчет балансового отчета и какого-то налога. Виктор заигрывал со мной, впрочем, не слишком. Хвастался комфортом и уютом. По-моему, он слегка недоволен тем, что у Славы двухкомнатная. Спрашивал, сколько стоит четверть рекламной полосы. Верка все пытала его, почему он именно в нашем доме купил квартиру. Он огрызнулся: «Друг посоветовал». Понимаете, Верка сразу полезла к имениннику с разговорами по душам: кто родители, где учился… А он ее отбрил, дескать, не твое собачье дело до моей кошачьей жизни.
– Спасибо, что напомнила. Слушай, у Норы сколько собак?
– Две таксы. Такие хорошенькие.
– А гавкают, как двадцать две.
– Виктор Николаевич, вы идеальный сосед, всегда на работе. Но горластость этих собачек – преувеличение Анны Ивановны. Они лают, только когда в дверь стучат.
– Полина, они лают постоянно.
– Может, потому, что к вам все время кто-нибудь ломится? Квартиры впритык, они слышат чужих и возбуждаются.
Он не ответил. Сосредоточенно смотрел мимо меня.
– Отдыхайте. До свидания, – поднялась я.
– Пока.
Я уже выходила из спальни, когда он глухо окликнул:
– Полина!
– Что, Виктор Николаевич? Мясо пусть до завтра в маринаде купается, вкуснее будет.
– Пусть хоть год. Этот Виктор заигрывал не слишком или ты скрытничаешь?
Я готова была броситься ему на шею. Планеты моей судьбы плавно кружили в не такой уж дрянной Вселенной. Но, Измайлов, милый, ты же сам ловишь кайф от труднодоступного, это я усвоила.
– Если правда в интересах следствия, – потупилась я. – Пришлось соврать от неловкости. Не заигрывал он со мной.
– Совсем? – его голос обрел звучность.
– Совсем. Он приставал, лез, домогался. Извините.
Почти мой полковник побледнел. Я поспешила выскочить из его дома. Мы с Измайловым были дебилами. Позволь он себе ревновать и беситься, и признайся я сразу, что Виктор вот уже три месяца регулярно зовет меня замуж… Тогда вечером я бы, возможно, посоветовалась с полковником, как отвадить страстного коммерсанта. И вдруг да его совет изменил бы обстоятельства следующего утра.
Глава 7
Вечер понедельника выдался еще отвратительнее, чем день. Потому что нашествию Виктора я предпочла бы присутствие слесаря. Виктор перехитрил меня, как невесту без места. В дверь позвонили, я увидела в глазок Нору, зазывно помахивающую бутылкой шампанского, и доверчиво открыла. Ввалились трое: Нора, Верка и Виктор.
– Тебя еще мент не ухайдакал? – Проявила заботу Верка.
– Виктору Николаевичу Измайлову я по-соседски помогаю адаптироваться к костылям, – твердила я, отступая под их напором. – Так получилось, что я назвалась груздем.
– Добрая? – прошипел Виктор. – Жалеешь не всех подряд, а кого жалко?
– Вить, по морде не желаешь? – осведомилась я.
– Я не хамлю. Мы о Славике пришли разговаривать.
– Поля, это тревожно, – предупредила Нора.
– Четверо нас осталось вместо пяти, – подныла Верка. – Десять негритят решили пообедать…
– А где маленький? Мы ему машинку притащили.
И Нора протянула большой пакет с пожарным автомобилем.
– Я на такую машинку три месяца зарабатываю, – отстранилась я.
– А мы скинулись, – утешила Верка. – Бери. В подъезде жить страшно. Пусть хоть дите, ангелочек, порадуется.
Я знаю: когда мужчина согласен делить славу щедрого дарителя с не имеющими отношения к подарку женщинами, у него серьезное замыкание и света в голове еще долго не будет. Но и сделать вид, будто потратиться на такую игрушку чужому ребенку – плевое дело, я тоже не могла. Поэтому я посмотрела на Виктора честно и благодарно. А он как-то посветлел лицом, в котором проявилось внеполовое томление. Вот этот взгляд и тревожит меня до сих пор, когда сынуля требует воды для заправки своего технического чуда.
Но каждый, проведший на этом свете пятнадцать первых, не худших своих лет, уже учен, что взгляд – это одно, руки – другое, а мозги задействуются только задним числом. Виктор сразу водрузил свои зажимистые клешни мне на плечи, и я разъярилась. Он не стал настаивать на объятиях. То ли пригрозил, то ли попросил шепотом:
– У нас довольно времени.
И принялся ухаживать за дамами. Вы наблюдали мужчину, полноценно ухаживающего за тремя дамами одновременно? Думаете, суетлив и порывист? Нет, размерен. Полагаете, говорлив, с подвижным взглядом? Отнюдь. Он сдержан и играет в гляделки до победного. Я старалась облегчить Виктору задачу и делать вид, что я не дама, а диванная подушка. Но он начинал изящно на меня облокачиваться. Тогда я притворилась королевой, и он принялся вести себя как король: супруге полупоклон, остальным шиш. Нора с Веркой возроптали, и я из женской солидарности перестала суетиться в воображаемых крайностях.
– Как поживает Славик? Почему не пришел? – спросила я.
– Ты чем с хромоногим ментом занимаешься? – ахнула Верка.
– Мы собрались это у тебя выяснить, – добавила Нора.
– Чем я с хромоногим ментом…
– Прости, где Славик, конечно, – поправилась Нора.
– Чем ни занимайся, а менты только спрашивают, – охладила я их следовательский пыл.
– И что спрашивают? – подал голос Виктор,
– Как гудели у тебя на дне рождения, – не стала лукавить я.
– И как же?
Напрасно я устроила выволочку Измайлову. Его обязанность – найти убийцу. И он собирал информацию. А эти господа занимались тем же, не имея на то прав. Измайлов обосновывал, почему я должна с ним говорить. Ребята не трудились, спрашивали наперебой. Ну и ну. Кроме того, подчеркивать чьи-то постоянные или временные физические недостатки дурно. «Хромоногий мент»…
– Так как же гудели? – приставал Виктор.
– Мы – люди случайно и едва знакомые. Доза у каждого своя. Работали по индивидуальным программам.
– Ты ему сообщила, что у нас с тобой программы совпали?
– Тебе померещилось, не выдавай желаемое за действительное.
– Значит, не сообщила.
– Ребята, где Славик? – отвернулась я от Виктора.
– Пропал Славик, – не выдержала простодушная Верка.
– Посадили?
– Поль, ты в своем уме? Если бы посадили, мы бы передачи собирали.
– А за что его сажать? – вдруг взбеленилась Нора.
– А почему он смылся? – отказалась миндальничать Верка.
– Я тебя в окно видела в час дня в субботу, – припечатала Нора Верку.
– Меня?
– Кончай юлить, – приказал Виктор. – Не запутывай коротких ниток. Не хватало, чтобы вы перегрызлись. Тебе будет больно, малышка, – обратился он ко мне.
– С какой стати?
– Я возвращалась совращать твоего Витю, – покаялась Верка.
– Дело житейское. А почему моего?
– А то чьего же? – выпятил хилую грудь Виктор.
– И как успехи, Верочка? – постаралась я выровнять тон.
– Ноль, – всхлипнула Верка.
– Не реви, какие твои годы, – насмешливо встряла Нора.
Не зря я трое суток «проваландалась», как любит говорить Верка, с милиционером. «Кто из вас всех врет?» – прикидывала я. И тут четко осознала, что прежде всего вру сама.
– Люди, хватит, – тихо призвала я.
– Да Поля своя баба, – поручилась Верка.
– Полина, Вера пришла развлечь меня, чем я очень тронут. В итоге мы постановили заменить секс вином. И она от меня совершила свое восхождение к трупу.
– От нее вином не пахло, – нерасчетливо брякнула я.
– Я признателен тебе за ревность. Но это все проделки «Дирола» с ксилитом и карбамидом.
– Ваши дела. Одно интересно: ты, Витя, мне доверяешься или полковнику Измайлову?
– Я пошла спать, – крикнула Нора. – У вас тут свои разборки.