Голубкова с опаской посмотрела на Сазонова и поняла, что взболтнула лишку и как бы оправдываясь забормотала:

— Не вы не подумайте! Валя то не успела. Валя то так мне рассказывала. Что до нее это делали. А она то вот месяц отработала!

— Да я и не думаю ничего. Е думаю, вы рассказывайте.

— Ну а что рассказывать все!

Сазонов вздохнул и посмотрев на Голубкову встал со стула:

— Ладно. Вы Варвара Егоровна — идите домой. Я попрошу, что бы вас довезли. А завтра придете.

Голубкова тоже встала со стула:

— Это зачем еще?

— Как это зачем? Вы теперь сюда еще не раз придете! Нам ведь надо убийц поймать! Вот! А завтра то надо официально вашу Валю опознать. В морг с моим сотрудником поедите.

Глубкова услышав про морг, вновь зарыдала:

— Да где ж вы его найдете то, убийцу то этого!

— Как где — вы же сами минут несколько назад говорите, что знаете — кто убил?! Что дружки, мол, Антоновские!

Женщина всплеснула руками и затрясла головой:

— Да это я так, так со злости! Может это и не он! Нот так я проговорила! Мне вот — горе — то, какое! Сами поймите!

Сазонов удивленно смотрел на Голубкову. Ее перемена настроения и отношения к Антонову были для него неожиданностью:

— Ладно, Варвара Егоровна пойдемте — я вас провожу. Машину вам организую. — с этими словами он взял женщину за руку и вывел из кабинете.

Степанов ему крикнул в след:

— Михаил Петрович, приведи сюда этого Антонова. Его то отпустить надо, но прежде пару вопросов ему задам!

Но ответа он не услышал. Дверь со скрипом зарылась. Алесей, вздохнул и сняв дубленку, положил ее на стул. Постояв посредине кабинета, он, подошел к столу и налив себе водки — выпил. События первого дня его командировки в Рогачево были бурными. У Степанова уже давно не было столь бурного дня.

Через пять минут в кабинет вошел Антонов в сопровождении Михаила Петровича. Степанов взглянул на Илью и кивнул на стул:

— Садись!

Антонов покосился на бутылку водки и буркнул:

Да, видно не легка ваша служба. Приходится расслабляться да гражданин начальник?

Сазонов убрал бутылку со стола и поставил ее на пол возле окна. Закурив, очередную папиросу он ответил Антонову:

— Ты за нами то тут грехи не лови! Сейчас вот о твоих грешках поговорим!

— Хм, а что я начальник! Весь как на духу!

Степанов ухмыльнулся:

— Ну, прямо весь как на духу! Скажешь тоже!

— А что?

— Да так, вот проверим сейчас твой дух! Ты пил водку с дружком в ларьке у Вали?

— А, это старая жаба уже настучала! Да пил! Но Валька то сама дала! И говорила. Что расплатимся к началу месяца! — оправдываясь, забормотал Антонов.

— Ну, ладно. Черт с ней водкой то. Вот ты мне Илья говорил. О кодексе чести, что мол — баб не бьешь?!

— Ну и?

— А как — то не вяжется. Бьешь. Теща то говорит, что, мол — Валю, ты лупил?!

— Да ну! Наговорит она сейчас же!

— Наговор говоришь?

— Да начальник! А что у Вали то синяки были, так это она подралась с подружкой!

— С подружкой?

— Ну. С этой игорехиной бабой. Они то ведь знакомые.

— С Веркой, что ли? — Степанов насторожился.

— Ну! Да! Они так подрались. Ой, мама дорогая!

— А, чего это они?

— Да кто ж их знает то? Верка то, на Валю — поперла! Она постоянно ей все в укор ставила! Что не пьет та! И, что, мол — правильная. А Валька говорит ей — сама виновата. И что детей у нее отобрали — Валя, сама в мусарню, простите, ходила, просила. Что б детишек в интернат пристроили. Ну, вот Верка и узнала. Ну и подрались! Вальке то потом не удобно было! Она тоже ведь Верку жалеет! А вы откуда про Верку то знаете? Ну, прямо все знает? — удивился Антонов.

— Эх, Илюха! Работа у меня такая! Знать все, да допытываться! — засмеялся Степанов.

Антонов тоже улыбнулся — блеснув железными зубами.

— А, что они помирились?

— Ну да! Валька ей даже сережки золотые подарила!

Степанов вновь насторожился. Он вспомнил сережки в виде шаров.

— Это — такие, круглые?

— Ну! И про это знаете? Ну, вы даете!

— Ну и что, где она взяла то их?

— Как где — в ломбарде! Ей один алкаш принес! По дешевки! За сотню что ли! У жены, дурак — упер и принес! Похмелится, не на что было!

— Ты сам видел?

— Хм. Начальник? Что, я по твоему — всех алкашей в Рогачево знать должен? Я, между прочим — работаю! На стройке! Строим вон на птицефабрике цех! Я так иногда пью!

— Так я не понял, она это тебе сказала?

— Ну, да! А где ж она взять еще могла? — удивился Антонов.

Степанов загадочно посмотрел на Михаила Петровича. Тот, не понимал — куда, клонит Алексей, и пожал плечами.

— Ладно! Иди сегодня! Но вот придешь послезавтра! И поговорим еще!

— А что говорить то? — Антонов встал со стула и направился к двери.

— Есть о чем! Пока свободен!

— Я работаю! Не смогу!

Степанов удивленно посмотрел на него и ехидно ответил:

— Ну, что повестку выписать, или машину прислать?!

Антонов махнул рукой и открыл дверь:

— Ладно. Приду! Вижу — не отвяжетесь!

Когда за Антоновым закрылась дверь, Сазонов, поднял с пола бутылку и разлив по стаканам оставшуюся водку спросил:

— Леша? Что — то я не пойму? Ты, что тут развел? Разве так надо было с ним говорить?! Надо было его припугнуть, он бы все! Раскололся!

— Нет, Петрович! Не надо! Он нам еще пригодится! И он я чую вообще не при чем!

— А, что за сережки? Ты его на понт взял что ли?

— Хм, нет, я просто их действительно заметил.

— Да?! И не сказал мне?! Я бы изъял их!

— Как бы ты изъял? Тут нужны основания!

Сазонов, отмахнулся и, выпив стакан — вытер губы ладонью:

— Да какие там основания?! Эта Катька — сама бы отдала!

Алексей пожал плечами:

— Ну. Не знаю. Неприятности тут не нужны. Все нужно делать с умом — не торопиться!

— Да. А как же месяц? Думаешь — потянем?

— Даст бог — все пойдет нормально.

— Ну, а, что ты про сережки то, кумекаешь?

— Да есть одна идея, — загадочно ответил Алексей.

— Хм. Дай, угадаю — ты их по вещам проверить хочешь? Ну, тех, что с баб убитых снимали?

— Петрович. Ты догадливый!

— Да уж! Есть немного!

— Но нам, сейчас надо — Метлу найти! Он тоже много интересного может рассказать!

— Может, на сегодня закончим? Ко мне поедем! Посидим! Да и спать пора! Завтра рано вставать! — предложил Сазонов.

Алесей, пожал плесами и, посмотрев на дубленку — ответил:

— Да, я не знаю. А ты вот отправил Разина следить за метелкинской Веркой — он то сам справиться, без нашей помощи? А то бросили мужика! Как — то не удобно!

Сазонов, махнул рукой и крякнув, как — то по стариковски — нагнулся и пощупал носок своего валенка:

— Ты не боись! Разин парень толковый! А, то, что мы тут с тобой в кабинете сейчас сидеть будем, а так, от этого не кому пользы нет! Мы уже устали! И ничего толкового не придумаем! Поэтому предлагаю — поехать ко мне! Поужинать и ну за стопкой, что обсудить! Ради, такого гостя — моя, нам, по сто граммов нальет! Вот черт, валенок протирается! А зима только наступает! — ворчал Сазонов, разглядывая свою обувь.

Степанов тяжело вздохнул и одел дубленку. Он вдруг почувствовал, что действительно устал. Предложение Михаила Петровича было кстати:

— Ладно, поехали!

— Хм, поехали?! Нет, машины то, да и идти тут семьсот метров. Я живу то недалеко. Пойдем — прогуляемся перед сном! Это на пользу! Мозги проветрим!

Сазонов, потушил в кабинете свет и они вышли. На улице ветер утих и снег прекратился. Черное бездонное небо сияло миллиардами звезд. Степанов поднял голову и раскрыв рот смотрел на это чарующие зрелище:

— Красота! У нас в городе такого неба нет! Воздух загазованный! Звезд почти не видно. А тут! Размах!

— Ты себе под ноги смотри! А то упадешь! — ворчал Сазонов, скрипя валенками по снегу.

— Кстати, Петрович. А нам такая погода на руку!

— Хм, это почему?