А все звери, птицы, даже люди, все одобрили кружение Луны и Солнца. И хлеба стали хорошо расти.

В давние-предавние времена жил, говорят, некий падишах. У падишаха того было, говорят, три дочери, одна другой краше. Однажды вышли они на лужок, погулять. И как раз, когда они по лугу прохаживались, поднимается вдруг жестокая буря, отчего и падишаховых дочек, всех, как одну, ветром уносит. Падишах, узнав о таком происшествии, в глубокое уныние впал. Приказал он отыскать пропавших: день ищут и ночь, уж ни леса, ни реки в падишахстве этом не осталось, каковые бы не были обысканы со всей тщательностью: нет, однако, нигде падишаховых дочек!

А в том городе, где падишах правил, на окраине, в маленькой лачуге жили, говорят, некие муж и жена. Очень бедные были они люди. Но имели они, говорят, троих сыновей. И звали старшего сына Кич-батыр^{56}, среднего Тен-батыр, а младшего Тан-батыр звали, что означает: Вечер, Ночь и Заря. Эти джигиты росли, как говорится, не по дням, а по часам, и в самом скором времени выросли здоровыми да крепкими.

А выросши вот этак, выходят они на улицу поиграть. Среди молодёжи никого сильней их не отыскалось. Как начнут они играть или бороться, так кого ни схватят, того калекой сделают.

Увидел старый человек, как братья не знают, куда им свои недюжинные силы приложить, посоветовал: «Вы, мол, чем эдак-то куролесить, людей без нужды калечить, отыскали бы лучше падишаховых дочерей, без вести пропавших. Вот тогда бы вас героями и признали!»

Идут они после такого разговора домой и просятся у родителей:

— Отец, — говорят, — дочки падишаховы куда-то пропали, может, пойти нам, разыскать этих дочек да привести их обратно, в падишахову семью?

Не хочется родителям отпускать сыновей, не соглашаются они ни в какую.

— Ах, сыны, вы наши желанные чада, а если покинете родимый очаг, кто тогда за нами, старыми, присмотрит и обиходит? — говорит им отец.

Сыновья говорят:

— Отец, поскольку мы падишаховым делом займёмся, падишах за вами и присмотрит.

— Нет уж, от падишаха никакой помощи не дождёшься, — плачут родители.

Долго упрашивают их три батыра и, наконец, убедив, направляются к падишаху:

— Вот, надумали мы твоих дочек пойти поискать, только нечего нам взять с собою в дорогу, родители наши тоже в большой бедности живут.

Решает падишах дать им в дорогу немного пищи да питья.

Попрощавшись с родителями, выходят братья в путь-дорогу. Идут они, идут, неделя проходит, и месяц пролетает, и, вот эдак-то идучи, забредают они в какой-то лес. И чем дальше в лес, тем уже дорога, по которой они шагали, в конце концов узенькая тропочка перед ними вьётся. И вышли они этой тропочкой в окрестности красивого озера. К тому времени все припасы у них уже кончились, есть нечего. Взял Тан-батыр иглу, которую мать ему в дорогу сунула, — пригодится, мол, — разведя костёр, накалил её на огне, согнул, крючок рыболовный изготовил. Отличный крючок, пошёл он к озеру, стал рыбу ловить. Поймал до вечера пуда два, сготовил на костре, наелись братья до отвалу. Теперь, значит, на сытый желудок и жить проще. Говорит Тан-батыр своим старшим братьям:

— Много воды утекло с тех пор, как мы в дорогу вышли, а не знаем даже того, где находимся, и ничего пока интересного не видели.

И ничего на это ему старшие братья не ответили. Тогда забирается он на верхушку очень высокого дерева и начинает осматривать окрестности. И только он на дерево забрался, поднялась страшная буря, уж такая, что всем бурям буря, и встречные деревья, даже самые могучие, валит она как тростинки. Смотрит Тан-батыр и думает: «Может, это как раз та самая жуткая буря, которая падишаховых дочек унесла?» Через какое-то время собралась эта буря в одном месте, словно огромный, ураганный столб, покружилась, погремела и застыла на вершине высокой горы. И опять там завыла, забушевала и обратилась в нечто ужасное — обернулась чудовищным дивом. Обернувшись же дивом-чудовищем, скрылась в громадной дыре, расположенной на склоне горы.

Спускается тут Тан-батыр быстренько с дерева и отыскивает дыру, в которой давешний див исчез. Это, оказывается, громаднейшая дыра. После чего хватает Тан-батыр внушительных размеров близлежащий валун и затыкает им дыру эту как бы пробкой. И быстренько идёт братьев будить. А братья у него такие люди, что спешить не любят. Встают они не спеша, обильно поедают рыбу, Тан-батыром приготовленную, и, только насытившись, отправляются к той горной дыре.

— Вот в этой дыре он скрылся, и если мы хотим за ним последовать, надо поначалу камень убрать, — говорит Тан-батыр. Хватается Кич-батыр за валун: не тут-то было. Тен-батыр налёг — тоже дело с места не сдвинулось. После чего берёт Тан-батыр этот валун и швыряет далеко в сторону — только он и покатился под откос. Говорит Тан-батыр своим братьям:

— Надо кому-нибудь из нас в эту дыру спуститься и дива отыскать, может, он и украл падишаховых-то дочек?

Устроили тут братья совещание, а посовещавшись, пошли в лес и стали лыко драть. Из того лыка начинают они плести канат. Три дня и три ночи плетут канат невероятной длины и весьма толстый. Обвязав одним концом Кич-батыра, опускают его в дыру. Идёт вниз Кич-батыр. Идёт с утра до вечера и затемно уже дёргает снизу за канат: поднимайте, мол. Вытаскивают его младшие братья из дыры.

— Дна не достиг, потому как канат очень короток, — рассказывает им Кич-батыр. И ещё сутки они канат доплетают. Теперь уже Тен-батыра, канатом обвязав, опускают в дыру. Ждут-пождут, никаких известий. На исходе других суток дёргает Тен-батыр снизу: поднимайте, мол. И его вытаскивают наружу.

— Очень там глубоко, дна достичь не удалось, канат короток, — говорит Тен-батыр. После чего садятся они и две ночи и два дня подряд канат доплетают. Удлинив его таким образом, обвязывают одним концом Тан-батыра. Перед тем как в эту горную дыру полезть, говорит Тан-батыр своим старшим братьям:

— Если не смогу в скором времени возвернуться, ждите меня ровно один год. Если и через год не появлюсь, дольше не ожидайте, а ступайте своей дорогой.

Сказав такие слова, Тан-батыр этот с братьями прощается и в дыру прыгает.

Ладно, пускай старшие братья возле дыры пока остаются, а мы за младшим последуем.

Вот спускается он, спускается, и сколько бы ни спускался, а дна всё нет, и опять канат короток. Не хочется ему подниматься, жалко, что зря труды пропадают: схватил Тан-батыр свою саблю да канат и перерубил! Летит он вниз, долго летит, а потом как ударится обо что-то твёрдое! Чуть было насмерть не убился. Пролежал, однако, без сознания суток трое, потом очнулся-таки. Встал и пошёл потихоньку. Идёт себе, продвигается, и встречается ему на пути Мышь. Встрепенулась та Мышь один разок всего и человеком обернулась.

— Здорово, Тан-батыр, ты что здесь бродишь?

— Вот, — говорит Тан-батыр, — спустился я сюда в поисках одного дива, да здесь не ведаю, куда идти, и выбраться отсюда не могу.

Мышь говорит:

— Этот див обманул вас, честно говоря. У вас аркан и в первый раз до дна достал, только див то дно пониже опустил, вот вы, и промахнулись. А теперь ты очень глубоко находишься, нипочём не выберешься без моей помощи.

Озадачился тут, конечно, Тан-батыр, а Мышь ему говорит:

— Дам я тебе четыре полка мышиных солдат: они будут землю подкапывать, а ты утаптывай — так и наверх поднимешься. Таким образом поднимут они тебя до одной тропинки. По той тропе пойдёшь вперёд и семь дней, семь ночей будешь идти в полной темноте. Не бойся. И приведёт тебя та тропа к семи чугунным воротам: если сумеешь сквозь них пробиться — белый свет увидишь. Не пройдёшь ворота, тяжко тебе придётся, Тан-батыр. Когда на белый свет выйдешь — увидишь ещё одну тропинку, по ней и пойдёшь. По истечении семи суток выведет тебя тропинка к некоему дворцу. — Проговорила всё это Мышь, встрепенулась ещё разок и в свой прежний облик вернулась. И пропала.