— Мы должны столковаться между собой относительно некоторых вещей! — сказал Гарри, оглядываясь кругом, точно опасаясь быть услышанным.

— В чем дело?

— Я хочу сказать, что после того, как мы выберемся из этого дома (если нам это удастся), мы не должны говорить друг с другом, так как индейцы могут услышать даже малейший шепот!

— Конечно, мы не будем разговаривать. Каждый должен помнить, что надо уходить отсюда так бесшумно, как ползет по земле змея. Нельзя ни шептаться друг с другом, ни свистеть, иначе вас ждет верная смерть!

— А когда мы выберемся из хижины, что надо будет делать? — спросил Нед.

— Каждый из нас должен пробираться к реке. Ни о чем другом не думать, как только употреблять все усилия, чтобы добраться до реки. А как только вы будете у реки, надо идти вниз по течению, пока не дойдете до лагеря. Первый из нас, кто доберется до лагеря, расскажет капитану Спрогелю все, что произошло, и вместе с ним и его людьми отправится на розыски остальных двух.

— Вот что я думаю, — заметил Нед Ливингстон после нескольких минут молчания. — Предположим, что Джеку удалось бы незаметно проскользнуть мимо индейцев. Тогда он сумел бы в несколько часов отыскать капитана Спрогеля и других и привести их сюда. Может быть, для Гарри и меня было бы благоразумнее ждать в этой хижине, пока не явится к нам помощь?

— В этом плане есть смысл, — ответил старый матрос, — но его трудно осуществить. Во–первых, я думаю, что вам обоим легче вырваться отсюда так, чтобы индейцы не заметили, чем мне.

— Я не понимаю почему! — сказал с удивлением Гарри.

— А между тем, это совершенно верно. Вы моложе и поэтому можете лучше меня пробираться в темноте. Я не привык прокладывать себе дорогу через лес и далеко не уверен, сумею ли бесшумно красться во мраке. Меня накроют первого, а затем и вас будет ожидать не лучшая участь. В то время, как некоторые из индейцев окажут мне свое милостивое внимание, остальные бросятся к хижине, чтобы посмотреть, не осталось ли там что–нибудь. И вот тогда–то начнется здесь работа. Вы будете иметь не больше шансов на вашей стороне, как если бы вас бросили посреди Атлантического океана без единой доски, на которой можно было бы спастись.

— Так мы должны сделать вылазку все вместе?

— Вот именно, и потом пойти в разные стороны, так как это будет всего выгоднее для каждого из нас.

— Индейцы, наверное, ожидают вылазки с нашей стороны, не правда ли?

— Конечно. И вообще у нас очень мало надежды на успех! — ответил Джек Блокли со вздохом.

Я твердо надеюсь, — что один или двое из нас, или даже все трое благополучно вернутся отсюда…

В эту минуту Нед Ливингстон схватил ружье Гарри и указал по направлению к двери.

Взглянув по указанному Недом направлению, белые увидели, что дверь тихонько подавалась внутрь, точно уступая сильному, но осторожному давлению снаружи. Очевидно, кто–то толкал ее, точно для того, чтобы убедиться в ее прочности. Дверь была сделана из грубо вырубленных кусков дерева, хорошо прилаженных один к другому. Изнутри они были основательно скреплены между собой, так что строивший хижину человек считал, очевидно, свою дверь достаточно прочной, чтобы выдержать натиск любого непрошенного гостя. Но в некоторых местах брусья, соединенные между собой на концах, попортились от времени, так что через щели проглядывал дневной свет.

— Кабы мне только добраться до них! — прошептал Джек Блокли, вскидывая на плечо свое ружье. Затем он быстро прицелился и выстрелил в одну из просвечивающих точек. О результатах его выстрела можно было судить только по звуку торопливо убегавших ног. Спугнутые дикари, очевидно, не могли уже вернуться назад — по крайней мере, до тех пор, пока было светло, и потому слишком рискованно было заниматься взламыванием двери.

Как у Гарри, так и у Неда были при себе часы, которые они всегда заботливо заводили, переводя сообразно изменению широты. Но от тех передряг, которым им пришлось подвергаться, часы остановились уже с неделю тому назад. Таким образом, нельзя было точно определить времени, но, вероятно, было еще немного позднее полдня, и приходилось еще долго ждать, пока не наступит непроницаемая тьма.

Все трое желали, чтобы ночь наступила скорее, и можно было сделать последнюю отчаянную попытку к спасению, раз уже они решились на нее. Можно было с большой уверенностью предполагать, что индейцы, осаждавшие их, начнут решительно действовать только, когда уже совсем стемнеет. Поэтому менее рискованно было устроить вылазку немного ранее, когда можно было рассчитывать на ее успех.

— Хорошо, если бы пошел дождь! — сказал вдруг Джек Блокли, заряжая свое ружье.

— Вы думаете, что это поможет нам?

— Я уверен в этом. Шум дождевых капель, падающих на листья и ударяющих о крышу дома и стволы деревьев, заглушить тот шорох, который мы произведем при вылазке. Все звуки перемешаются друг с другом, и это будет нам на руку.

Желание Джека, к общей радости, исполнилось. Едва наступили короткие сумерки, как вдруг сразу стемнело, и послышался легкий шум дождевых капель, стучавших о листву деревьев. Легко понять, что это увеличило надежду и бодрость духа в каждом из осажденных. С наслаждением прислушиваясь к этому шуму, который звучал для них так же приятно, как музыка, они желали только одного, чтобы дождь продолжался подольше. Вскоре ночная темнота подкралась в крошечную лачугу, где они приютились. Тело несчастного собирателя каучука неясно вырисовывалось среди окружающего мрака, так же, как и очертания стен и двери.

— Надо нам убедиться, что мы вполне поняли, как действовать, — сказал Гарри Норвуд, подавляя голос. — Повторите–ка еще раз ваш план, Джек!

— Он очень прост, мои милые мальчики. Дело в том, что когда наступит время действовать (а оно уже близко теперь), то мы откроем дверь, и я выйду первый. Через пять минут, если вы не услышите никакого шума, вы последуете за мной, по возможности одновременно, но как только минуете хижину, Гарри повернет направо, а Нед — налево. Нет надобности напоминать вам, что вы должны пробираться так неслышно, как только можете. Если вас поймают, то вам не миновать смерти — это так же верно, как то, что вы родились на свете!

— Как долго посоветуете вы нам пробираться по разным направлениям?

— Одному только Гарри придется менять направление, так как путь Неда приведет его к Тапайос, а вы должны стараться добраться именно до этой реки. Но Гарри, если он не встретит никаких препятствий на своем пути, лучше сделает, если пройдет по ней приблизительно сто футов. За это время он успеет достаточно удалиться от дикарей, как я думаю, и может уже начать забирать влево, не останавливаясь, пока не дойдет до реки. А по берегу реки вы оба должны идти до тех пор, пока не попадете в лагерь капитана Спрогеля.

— Вы ничего не имеете против того, чтобы мы давали друг другу сигналы, когда дойдем до реки?

— Нет, если только вы будете осторожны. За это время вы так далеко отойдете от хижины, что будете находиться в достаточной безопасности!

— Так мы будем давать друг другу такие же сигналы, как и прежде, — сказал Гарри, — легкий свист, вроде того, какой издает в этих лесах какая–то птица.

— Буду знать это, когда услышу такой свист. Но могу вам сказать только одно, друзья мои, что не верю, чтобы ваши сигналы оказали вам какую–нибудь пользу.

— Почему же так?

— Было бы чудом, если бы все мы трое благополучно добрались до реки!

— Но ведь сигналы будут не лишними и тогда, если нас останется всего двое, — заметил Гарри, видевший, что его старый друг подавлен страхом и мрачными мыслями.

— Вы были в полном отчаянии, когда мы с вами плыли на плоту по Амазонке, — сказал Нед. — И, хотя я и вижу, что теперешнее положение наше еще опаснее того, все–таки я не позволю вам лишать меня всякой надежды!

— Я сделаю все, что только буду в силах, — проговорил старый матрос.

— Если только вы услышите мой голос после того, как я выберусь отсюда, то уж это будет очень громкий крик: уж если мне придется броситься на дикарей, то я подниму их всех на ноги и соберу вокруг себя. И вот тогда–то наступит как раз благоприятный момент для того, чтобы вам выбираться, как можно живее, из этой хижины, если только вы не сделаете этого раньше.