Госпожа Чжан уже знала от госпожи Чжоу о том, что Чэнь итай взяла на воспитание Цзюе-ши, но ничего особенного не высказала по этому поводу. Видя, что Цзюе-ши, подобно всем избалованным детям, вертится около Чэнь итай и тихо выпрашивает что-то, она ограничилась кратким поздравлением.

Лицо Чэнь итай расплылось в широкой улыбке, и в разговоре с госпожой Чжан остатки ее гнева бесследно исчезли. В это время вошла младшая госпожа Чжан в сопровождении Цуй-хуань. Разговор оборвался, а когда вновь прибывшие обменялись поклонами с хозяевами и все вновь уселись, продолжался в другом направлении.

Вдруг занавеска на дверях дрогнула и из зала в комнату вошла госпожа Шэнь. Поздоровавшись со старшей Чжан (Цинь в свою очередь осведомилась о ее здоровье), она уселась на стул около двери. Чуть-чуть припудренное лицо ее выглядело обеспокоенным, покрасневшие глаза были полуприкрыты и опущены. Она одиноко сидела у двери — не смеялась, не разговаривала. «Почему она сегодня сама не своя?» — ломала голову старшая Чжан. Госпожа Чжоу, знавшая причину этого превращения, сочувствующе взглянула на госпожу Шэнь. А госпожа Ван, чувствовавшая себя победителем, не спускала глаз с этой жалкой маленькой физиономии, и ее острый взгляд, казалось, оставлял на ней следы.

Обе госпожи Чжан вели разговор о Кэ-мине; изредка вставляла слово-другое и госпожа Чжоу. Чэнь итай, наклонившись к Цзюе-ши, уговаривала его вести себя приличней, а мальчишка строил недовольные мины. Госпожа Ван молчала, но по ее лицу можно было угадать, что она о чем-то размышляет; иногда она бросала презрительный взгляд на госпожу Шэнь, которая выглядела совсем подавленной, расстроенной и растерянной и никак не откликалась на эти презрительные вызовы.

Цинь видела все это; атмосфера разлада угнетала и давила ее. Ее тянуло отсюда, хотелось куда-нибудь уйти, а не оставаться здесь, слушать их пересуды. Иногда Цинь бросала взгляд в сторону Цуй-хуань, которая, стоя рядом, набивала госпоже Чжоу трубку. Цуй-хуань понимающе улыбнулась.

— Цуй-хуань, ты Шу-хуа не видела? — спросила Цинь.

— Не видела. И Ци-ся нет дома. Скорее всего они ушли в сад. Шу-хуа, наверное, не знала, что вы придете, поэтому не ждала, — пряча улыбку, отвечала Цуй-хуань в надежде, что ее слова будут услышаны и Цинь разрешат уйти.

— Шу-хуа? Она в саду. Они с бабушкой там поссорились, — похвастался своей осведомленностью Цзюе-ши, желавший показать, что и он что-то знает.

Удивленные взгляды присутствующих обратились к Чэнь итай; даже на лице госпожи Шэнь появилось выражение изумления. Чэнь итай, не готовая к этому, покраснела и не сразу нашлась, что сказать. Но госпожа Ван решила не упустить удобного случая.

— Вот, невестка, — неторопливо начала она, — я как раз собиралась поговорить с тобой об этом. Очень хорошо, что и госпожа Чжан здесь. Только что в саду Шу-хуа оскорбила меня и Чэнь итай. А Чэнь итай даже назвала «оборотнем». Потом прибежал Цзюе-минь и поддержал свою сестру. Скажи, невестка, как быть с этим? Ведь это — твои дети, не могу же я воспитывать их вместо тебя. И где это сказано, чтобы тетки выслушивали гнусности от племянников? Ты должна что-нибудь придумать. Если ты не накажешь их — тогда не пеняй на меня, если что-нибудь случится.

По мере того как она говорила, лицо ее темнело от гнева, но даже сейчас по морщинам у глаз и по усмешке в уголках губ можно было угадать в ней хитрую, опытную интриганку.

— Да, госпожа, прошу вас войти и в мое положение, — в унисон подхватила Чэнь итай; создавалось впечатление, что они заранее обсудили единый план действий. — Шу-хуа обозвала меня «оборотнем». Даже старый господин и тот не ругал меня, когда был жив. А кто такая Шу-хуа? Как она смеет оскорблять меня? Да я со стыда умру, если она останется безнаказанной! — Тут Чэнь итай опустила голову и достала платок, чтобы смахнуть слезы!

Старшая Чжан недовольно нахмурилась:

— Да, это никуда не годится. Действительно, стоит проучить их.

Госпожу Чжоу бросило в жар — положение ее было затруднительным.

— Ну, скажите, тетя, — пожаловалась она госпоже Чжан, — что я, мачеха, могу сделать? Их отец всегда их любил, слишком носился с ними — вот и избаловал. Они же меня не послушают. И ругать мне их не очень удобно, пожалуй люди скажут, что я, как мачеха, несправедлива к ним. — Ей уже изрядно надоели госпожа Ван и Чэнь итай, поэтому она не обращалась непосредственно к ним. Кроме того, ей было очень трудно подыскать подходящий ответ.

— Что ж, значит нам придется сносить их оскорбления? — вызывающе обратилась к ней госпожа Ван.

Госпожа Чжоу изменилась в лице, но по-прежнему отвечала не госпоже Ван, а госпоже Чжан:

— Это очень кстати, что вы сегодня здесь, тетя. Вам решать: как скажете, так и сделаем. Я умываю руки.

— Я думаю, проучить стоит, — серьезно отвечала госпожа Чжан, — но сначала давайте позовем их и расспросим.

Все это время Цинь и Цуй-хуань незаметно обменивались тревожными взглядами. Цинь не ожидала, что ее нечаянный вопрос создаст такие осложнения для двух любимых ею людей. Дело принимало особенно серьезный оборот потому, что недовольна была мать, которая, по-видимому, собиралась что-то предпринять для поддержания семейных устоев. Когда госпожа Чжоу попросила госпожу Чжан взять инициативу в свои руки, Цинь с некоторой надеждой посмотрела на мать в ожидании ответа, но ответ этот поверг ее в уныние. Правда, пока еще не было заметно чего-либо серьезного, и Цинь была уверена, что старому поколению не удастся справиться с Цзюе-минем, не удастся повредить ему. Все же, как заботливая и любящая сестра, она в душе упрекала его за этот необдуманный, неосторожный поступок, который навлек на него ненужные неприятности.

— По-моему, Шу-хуа тоже поступила некрасиво. В наше время девушки такими не были, — словно напрашиваясь на комплименты, произнесла младшая госпожа Чжан.

— Цуй-хуань, пойди в сад и позови Шу-хуа и Цзюе-миня, — приказала госпожа Чжоу, услышав последние слова тетки.

— Хорошо, — только и ответила служанка. Положив трубку, которую она держала для хозяйки, она украдкой кивнула Цинь и вышла.

Зная, что Цуй-хуань расскажет Цзюе-миню и Шу-хуа обо всем, что здесь произошло, и тем самым даст им возможность подготовиться, Цинь успокоилась.

Вскоре Цуй-хуань вернулась в сопровождении Цзюе-миня и двух сестер; за ними следовала Ци-ся. Цзюе-минь и Шу-хуа улыбались; первый — спокойно, вторая — чуть-чуть гневно и раздраженно. Шу-чжэнь, бледная, опустив голову, украдкой бросала испуганные взгляды на старших.

Цуй-хуань первым делом посмотрела на Цинь и, незаметно для других, слегка улыбнулась. Цинь поняла эту улыбку и также взглядом отвечала ей. Выражение уверенности в своей правоте, лежавшее на лице Цзюе-миня, еще более успокоило ее, а чуть-чуть гордая улыбка Шу-хуа придала ей бодрости. Теперь ей казалось, что ее опасения были неосновательны.

Молодежь поздоровалась со старшей госпожой Чжан, которая отвечала с несколько недовольным видом, не поднимаясь со своего места. Цзюе-минь и Шу-хуа стояли посреди комнаты; Шу-чжэнь подошла к Цинь.

Первой заговорила госпожа Чжоу. В голосе ее слышалась серьезность:

— Цзюе-минь! Госпожа Ван и Чэнь итай говорят, что ты и Шу-хуа только что в саду оскорбили их. В чем дело? Расскажите-ка все в присутствии старшей тети.

Госпожа Чжан ничего не сказала.

— Я их не оскорблял, мама! Я только увел оттуда Шу-хуа, — неторопливо отвечал Цзюе-минь.

— Значит, Шу-хуа оскорбила, — нахмурилась госпожа Чжан.

— И она не оскорбляла их, только говорила немного резко, — все так же спокойно, не меняя выражения лица, ответил Цзюе-минь.

— Не оскорбляла? Не называла меня «оборотнем»? И у тебя язык от вранья не отсохнет? — грубо вмешалась Чэнь итай.

— Да, оскорбила, оскорбила, ну и что дальше? — выпалила Шу-хуа, изменившись в лице.

— Шу-хуа, ты уже не маленькая. Как же ты можешь говорить такие слова? — вмешалась рассерженная госпожа Чжан. — Ведь Чэнь итай старше, чем ты…