— Хой сказала, что ей очень одиноко в кумирне, что пока ее прах не предадут земле, ее душа не найдет себе успокоения, — перевела разговор на другое старая госпожа Чжоу. — Семья Чжэн оставила гроб с ее телом в монастыре «Ляньхуаянь» без присмотра, отговариваются то тем, что еще не приобрели хорошего участка, то тем, что никак не выберут удобного дня для похорон. Я позавчера посылала Чжоу-гуя в кумирню, так ему сказали, что Го-гуан за полгода ни разу не навестил Хой. Уж месяца два-три даже слуг не присылают, чтобы присмотреть за гробом. Из-за этого я поругалась с сыном. Он все еще защищает своего любимого зятечка. Говорят, что Го-гуану опять сватают невесту. Если ему наплевать на мою внучку сейчас, когда он еще не взял новую жену, то что же будет, когда он женится? Да ведь по его милости черви сожрут останки нашей Хой еще в монастыре! Сегодня же буду говорить с Бо-тао, когда он придет вечером. Пусть только опять не послушается меня — я из него душу вытряхну! — все сильнее распалялась старая госпожа Чжоу. Она готова была переложить теперь всю вину на голову своего сына и немедленно расправиться с ним. На этот раз она решила твердо: ради умершей внучки она уладит это дело.

— Ты слишком разволновалась, мама. Если Бо-тао и сделал что не так — проучи его как следует. Но не стоит так волноваться, — поспешила несколько смягчить разговор госпожа Чжоу, видя, что госпожа Чэнь и госпожа Сюй не решаются раскрыть рта.

— Еще бы! Ведь все это — его рук дело. Не делай он все по-своему — разве погибла бы Хой? Разве валялся бы гроб с ее телом без присмотра в этой кумирне? По-моему, Хой на том свете проклянет своего безжалостного отца. — Госпожа Чжоу вся тряслась от гнева.

Цзюе-синь страдал молча, ничем не проявляя своих чувств. В душе он обвинял старших: «Все вы соучастники! Почему вы не спасли ее вовремя? А теперь мучаетесь!» Гнев уже начал было охватывать его, но их страдание и раскаяние постепенно передались ему, так же как и их надежды. Он был тронут решимостью старой госпожи Чжоу. Наконец-то будет разрешен вопрос, который все время не дает ему покоя. У него была последняя возможность что-то сделать еще для Хой. Но, зная по опыту, что бабушка вряд ли останется непреклонной, он решил воспользоваться этим моментом, чтобы укрепить ее в ее решении.

— Раз уж речь зашла о похоронах Хой, то знайте, что я уже несколько раз говорил дяде об этом в присутствии Го-гуана. Но он всегда увиливал от прямого ответа, да и дядя молчал. По-моему, вряд ли что получится из этого, если не начать переговоры с семейством Чжэн официально. Пусть на этот раз бабушка возьмет дело в свои руки и поторопит дядю начать переговоры. Нужно, чтобы гроб с телом Хой был поскорее предан земле — тогда душа ее найдет успокоение и мы все будем спокойны… — При этих словах Цзюе-синь почувствовал как что-то сдавило ему сердце; какая-то скрытая боль, которую он ощущал так часто, вдруг усилилась; одновременно защекотало в носу и появилась резь в глазах. Он едва владел собой и не решался еще раз взглянуть в эти печальные лица, боясь расплакаться. Он опустил голову; голос его дрогнул, и он вдруг умолк.

— Нет, вы посмотрите! Даже двоюродный брат принимает такое участие в судьбе Хой, а упрямому отцу — хоть бы что! — гневно говорила, обращаясь ко всем, старая госпожа Чжоу, не скрывавшая своих слез. — Ну, пусть он только придет — я ему все выложу. Не хочет заняться этим, так я сама займусь. — И, посмотрев в сторону Цзюе-синя, добавила: — Цзюе-синь, понадобится и твоя помощь.

— Я — к вашим услугам, бабушка, — тихо, но твердо отвечал Цзюе-синь и, подняв голову, посмотрел в лицо старой госпоже Чжоу. Той показалось, что он улыбается; но улыбка эта была скорее гримасой боли.

— В таком случае, маме и госпоже Чжоу не о чем беспокоиться, — решила разрядить тяжелую атмосферу госпожа Сюй, видя, что все подавленно сидят, а старая госпожа Чжоу опять начала волноваться. Сама она уже справилась со своей печалью и поэтому предложила: — Пойдемте сыграем в мацзян. Цзюе-синь нам компанию составит.

Госпожа Чжоу поняла, чего добивается невестка, и помогла ей успокоить мать.

Когда вернулся Чжоу Бо-тао, в гостиной все еще шла игра. После ужина все вновь вернулись в гостиную. Видя, что все в сборе, старая госпожа Чжоу нашла момент для разговора подходящим и заговорила с Чжоу Бо-тао о похоронах Хой, рассказав ему заодно о том, что произошло во время спиритического сеанса.

— Гадание — это ерунда, — усмехнулся Чжоу Бо-тао. — А этой заморской вещице тем более нельзя верить. — Этими ничего не значащими словами он незаметно отверг предложение матери. Глядя на него, нельзя было сказать, что он особенно огорчен.

Заявление Чжоу Бо-тао и его отношение ко всему этому делу вывели из себя госпожу Чэнь и старую госпожу Чжоу. Не обращая внимания на молодую сноху, которая была тут же, госпожа Чэнь не удержалась и повысила голос:

— Скажи мне, будет ли предан, наконец, погребению гроб с телом Хой? Неужели ты хочешь, чтобы ее труп сгнил в этой разрушенной кумирне?

Такая неожиданная вспышка жены на какое-то мгновение поставила Чжоу Бо-тао в затруднительное положение; его темное худое лицо покраснело. Но тут же оно вновь приняло прежнее бесстрастное выражение, и он попытался вывернуться, обрушившись на жену:

— Я говорю с матерью, а ты не шуми. Похоронят Хой или нет — это дело семейства Чжэн, а не твое.

— Как не мое? Я ей мать, неужели меня это не касается? Если ты не хочешь быть ей отцом, то я все-таки мать, — раскрасневшись, наступала на него госпожа Чэнь.

— Хой вышла замуж в дом Чжэнов и после смерти все равно принадлежит их семье. Эти люди много поколений славятся своей ученостью — им ли не знать обрядов? Вы, женщины, поменьше бы болтали, раз ничего не понимаете, — заносчиво поучал жену Чжоу Бо-тао.

— Не болтай ерунды, — вышла из себя старая госпожа Чжоу и, не в силах сдержаться, задыхаясь от волнения, начала осыпать сына ругательствами: — Кому ты свои дурацкие истины преподносишь? Говоришь, женщины ничего не понимают? А тебя не женщина ли родила? Столько лет учился, да, видно, не в то место наука тебе пошла. На каждом шагу толкуешь об этикете. Только упомяни тебе о семействе Чжэн, так у тебя, что ни слово — то похвала им: и ученые они, и известные, и благородные. Пожалуй, твой этикет и правила поведения только губят людей. Ну-ка, отвечай мне, отвечай!

Чжоу Бо-тао опустил голову и не произносил ни звука.

— Я ведь сначала не хотела выдавать Хой в дом Чжэнов, а ты во что бы то ни стало пожелал породниться с ними. Ну, и что в результате? Сам видишь! — Возбуждение ее все росло, я она готова была высказать ему прямо все, что накопилось у нее на сердце. — Мою внучку выдавали в дом Чжэнов не для того, чтобы над ней там измывался всякий, кому вздумается. Не мне ли, бабке, знать, как ей там жилось? Право, в жизни еще не встречала такого бессердечного отца. Я спрашиваю тебя, пойдешь ты в конце концов к Го-гуану уладить это дело?

Чжоу Бо-тао упрямо покачал головой:

— Матушка, я готов повиноваться любым твоим приказаниям. Но этого я не сделаю.

— Тогда я сама сделаю. Я пойду сама в дом Чжэнов для переговоров, — разгневанно отвечала старая госпожа Чжоу. У ней уже созрел свой план.

— Не делай этого, мама. Они же над нами смеяться будут, скажут, что мы не знаем приличий, — вежливо усовещевал ее сын.

Старая госпожа Чжоу задыхалась от гнева. Госпожа Чжоу, госпожа Чэнь и остальные сочувственно глядели на нее, а госпожа Чжоу даже подошла и стала тихонько хлопать ее по спине. Только после этого старая госпожа Чжоу с трудом промолвила:

— И ты еще говоришь, что я не знаю приличий? Да, не знаю, но только твоих, варварских приличий! Ладно, можешь говорить, что хочешь, но я даю тебе месяц сроку на то, чтобы уладить это дело. Не уладишь — я из тебя душу вытряхну. Мне теперь жизнь не мила! — С этими словами она вдруг поднялась и стремительно вышла.

— Бабушка! Мама! — в один голос закричали Юнь, Шу-хуа, госпожа Чэнь и госпожа Сюй, бросаясь вслед за ней.