Чжан Би-сю и Сяо Хой-фан расспрашивали Гао-чжуна о семье Гао. Гао-чжун охотно рассказывал им, но говорил тихо, чтобы господа, войдя, не услышали его. Недалеко от гостиной на лестнице и во внутреннем дворике стояли слуги и носильщики паланкинов. Одна только кормилица Ян, с давних пор пользовавшаяся благосклонностью Кэ-аня, держа за руку Шу-фан, стояла в дверях, заглядывая в гостиную. Другие служанки стояли около носильщиков. Там были только носильщики Кэ-аня и Кэ-дина. Носильщиков Кэ-мина и Цзюе-синя не было дома, так как их хозяева сегодня уехали. Зная, что сегодня Кэ-мин собирался на банкет, Кэ-ань и Кэ-дин рассчитывали повеселиться. Узнав о приезде Чжан Би-сю и Сяо Хой-фана, они очень обрадовались и, довольные, направились в гостиную. За ними следовал Цинь-сун. Когда они подошли к гостиной, Кэ-ань увидел, как кормилица Ян скривила губы, но сделал вид, что не замечает, и о достоинством прошел в зал. Актеры тотчас же встали, с улыбкой поздоровались и осведомились о здоровье. Братья были вне себя от радости — можно было подумать, что они нашли какую-то драгоценность. А актеры, наоборот, держались очень непринужденно, без тени смущения — так, словно у себя дома, и с присущим актерам кокетством томно беседовали с хозяевами. Глядя на подвижные, с поволокой глаза Чжан Би-сю, на красивое овальное лицо актера, которое было так не похоже на лицо его жены, на алый рот. откуда лились звонкие, сладкие звуки, Кэ-ань забыл про сильно выдающиеся скулы своей жены и ее ядовитый язычок, забыл обо всем вокруг и видел лишь говорившего с ним актера. Движения и речь его были непринужденными. Кэ-дин был опытнее его и держался еще свободнее с Сяо Хой-фаном. Гао-чжун все время стоял в комнате и со сдержанной улыбкой наблюдал за господами. Заметив вдруг стоявшего без дела Гао-чжуна, Кэ-дин накинулся на него:

— Чего ты здесь стоишь? Почему не принес мацзян и не расставил столы?

Гао-чжуну пришлось уйти…

— Мне сейчас не хочется играть, — капризно сказал Сяо Хой-фан, — вы обещали погулять со мной в вашем саду.

— Как тебе угодно, хочешь сперва в сад, так пойдем, я велю Гао-чжуну перенести игральный стол в сад, — ответил, заискивая, Кэ-дин. Затем он обратился к Кэ-аню: — Что ты на это скажешь?

Кэ-ань, конечно, не возражал. Чжан Би-сю тоже уговорил его пойти в сад.

— Цинь-сун! — позвал Кэ-ань, заметив, что Гао-чжун вышел.

— Я здесь! — громко ответил стоявший у входа Цинь-сун и поспешно вошел.

Кэ-ань распорядился:

— Мы сейчас идем в сад. Ты позови Гао-чжуна, и перенесите игральный стол в беседку. Захвати моего попугая и повесь его перед беседкой.

Цинь-сун почтительно кивнул и, видя, что хозяева собираются выходить, подбежал к двери и отдернул перед ними занавески. Братья в сопровождении актеров вышли через арочную калитку в сад. Они взошли на галерею, с одной стороны их взорам открылись зеленые, увитые лианами искусственные горки, с другой — изумрудные бамбук и зеленица, перед резными окнами их гостиной. Зеленицы росло всего два кустика, как раз было время цветения, и кусты сплошь покрылись бледными желто зелеными цветами. Как только они вошли в сад, густой аромат ударил им в нос, и молодой Сяо Хой-фан не удержался от похвалы:

— Кэ-дин! У вас здесь так хорошо, а вы каждый день зачем-то уходите из дома.

— Ты не был здесь, поэтому тебе и кажется диковинным, а мы бываем здесь частенько, и нам уже надоело все это, — ответил Кэ-дин.

Кэ-ань и Чжан Би-сю шли сзади и слышали разговор Сяо Хой-фана и Кэ-дина. Кэ-ань спросил Чжан Би-сю:

— А тебе нравится здесь?

— Конечно, — со смехом кивнул Чжан Би-сю, но, притворяясь обиженным, добавил: — Что же вы раньше не приглашали меня сюда?

— Все из-за упрямства старшего брата, ведь встреча с ним не сулит ничего хорошего, — торопливо оправдывался Кэ-ань.

— Вы обманываете меня, — продолжал Чжан Би-сю, обиженно кривя губы. — Разве Ли Фын-цин не бывал у вас, да еще под видом фотографа? Вы ведь сами говорили мне.

— Ты ничего не знаешь, тогда был жив отец, и он одобрял это, так что и упрямец брат ничего не мог возразить и вынужден был смириться. Но как только отец умер, старший брат стал еще упрямее, и хотя я его не боюсь, но встреча с ним не предвещает никакого удовольствия.

Сейчас его нет дома, и он не скоро вернется, — чистосердечно разъяснил Кэ-ань.

— Тогда мы пойдем домой и не будем докучать вашему старшему брату, чтобы не было неприятностей, — притворным тоном промолвил Чжан Би-сю, повернулся и пошел прочь.

Кэ-ань бросился ему вдогонку, схватил Чжан Би сю за рукав, потом сжал его руку и шепотом начал в чем-то убеждать. Чжан Би-сю отвечал беззвучным смехом.

Впереди был только Кэ-дин, который о чем-то мило шушукался с Сяо Хой-фаном; позади тоже никого не было. Кэ-ань снова устремился вперед, не выпуская руки Чжан Би-сю из своей.

— А что это за цветок? Какой чудесный запах, — указывая на зеленицу, спросил Чжан Би-сю.

Кэ-ань уставился на цветок, не зная, что отвечать. Наконец, он выпалил первое пришедшее ему в голову название и самодовольно добавил:

— Если очень нравится, то я потом велю срезать для тебя несколько веток.

Чжан Би-сю, как человек вежливый, поспешил поблагодарить Кэ-аня. Они шли рядом, оживленно болтая, и незаметно для себя очутились в сосновой роще.

Там было довольно темно, земля под ногами была влажной. Между деревьями раздавались какие-то звуки. Разговор Кэ-дина и его спутника смутно долетал до слуха Кэ-аня и Чжан Би-сю, но они их не видели.

Чжан Би-сю испугался и прижался всем телом к Кэ-аню, а тот с удовольствием поддерживал его. Медленно пробираясь по извилистой тропинке, они, наконец, вышли на берег озера.

Солнце клонилось к западу. Разлившаяся по небу заря позолотила верхушки деревьев и крыши домов на противоположном берегу. А на прозрачной поверхности озера, как в зеркале, отражалось красно-голубое небо.

— Мы можем покататься в лодке, — похвастался Кэ-ань. Он заметил привязанную под ивой маленькую лодку и, указывая на нее Чжан Би-сю, сказал:

— Смотри, а вон и лодка.

— Вы умеете грести? — с любопытством спросил Чжан Би-сю.

— Не очень хорошо, — колеблясь, ответил Кэ-ань. — Но у нас в доме почти все ребята умеют. Вот только что кто-то катался.

— Смотрите, Кэ-дин с Сяо Хой-фаном уже катаются. Поедем и мы, — радуясь, словно ребенок, потянул Кэ-аня за руку Чжан Би-сю.

— Сейчас поздно, пойдем лучше в беседку, — промолвил Кэ-ань.

— Неважно, они ведь катаются, и мы покатаемся немного, — ответил Чжан Би-сю и потащил Кэ-аня к иве.

Считая неудобным отказаться, Кэ-ань пошел за Чжан Би-сю и, отвязав лодку, помог ему сесть. Кэ-аню давно не приходилось грести, и ощущение весел в руках было непривычным. С большим трудом он выехал на середину, но лодка не шла вперед, она или вертелась на месте, или клонилась набок. Чжан Би-сю торопил Кэ-аня, но чем больше тот старался, тем непослушнее становилась лодка. Кэ-ань весь взмок, а лодка продвинулась вперед всего на каких-нибудь несколько метров. Кэ-ань готов был рассердиться. На его недавно выбритых щеках ясно обозначалась густая щетина, как будто она успела отрасти за этот короткий промежуток времени. Чжан Би-сю видел состояние Кэ-аня. Он знал его характер и поэтому молчал, в душе посмеиваясь над ним.

Вдруг Чжан Би-сю увидал впереди под деревом лодку Кэ-дина, окруженную зарослями лотоса. Кэ-дин и Сяо Хой-фан сидели рядом и о чем-то горячо беседовали. Чжан Би-сю лукаво взглянул на Кэ-аня и, сдерживая смех, показал рукой на лодку Кэ-дина.

— Смотрите, а они уже на том берегу.

— Сейчас и мы подплывем к ним, — с воодушевлением произнес Кэ-ань и с новой силой приналег на весла. Но ему очень не везло, хотя до берега было рукой подать, лодка никак не могла до него добраться. Гребец уже выбился из сил, а тут еще заросли лотоса мешали свободно двигаться.

— Ладно, сойдем на берег, — с легкой усмешкой проговорил Чжан Би-сю и, словно заманивая птенца в ловушку, добавил: — Мы первые выйдем на берег.