В субботу среди дня он пошёл на проспект Кирова. Пересекая площадь у фонтана, сделал то, что не мог сделать раньше. Неудобство ощущалось лишь одно: брызги, разлетающиеся от твёрдой поверхности бетонных плит, закрапали ботинки. После этого он спокойно застегнулся и постоял у лужи, обводя глазами окружающих. Кто вовсе не заметил, кто улыбнулся, кто захихикал, а кто и невоспитанно заржал, показывая на Неделина пальцем, но стоило любому из глазеющих встретить взгляд Неделина — внимательный, ироничный, убеждённый в своей правоте, — и он тут же отводил глаза. Неделина кто-то тронул за руку. Он обернулся: милиционер и дружинник с красной повязкой.

И зачем же вы это сделали? — поинтересовался милиционер, демонстрируя свою вежливость, а дружинник приготовился, чтобы взять пьяного.

Но Неделин трезвым и спокойным голосом сказал:

А захотелось.

Больной, — сказал милиционер дружиннику, и они проследовали дальше, пресекать настоящие беспорядки.

Из магазина «Искусство» вышла девушка, она несла перед собой стопу книг — для другой девушки, которая продавала книги возле магазина с прилавка-лотка, пользуясь хорошей погодой. Известно, когда человек осторожно несёт то, что может упасть, разбиться, рассыпаться, многим, кто это видит, невольно хочется, чтобы — упало, разбилось, рассыпалось. Неделин тоже уловил в себе такое желание, а уловив, подошёл к девушке и толкнул её, книги рухнули на тротуар.

Ты очумел? Смотреть надо, куда прёшь! Пьяный, что ли? — закричала девушка.

Я не пьяный. Я нарочно, — сказал Неделин. Девушка, не слушая, подбирала книги, сдувала с них пыль. Неделину стало жаль её, он с извинениями помог собрать книги и донести до лотка.

Пошёл дальше. А вот и тот самый мороженщик, парнище, презирающий покупателей.

Сколько? — спросил он не глядя на Неделина.

Одну! — сказал Неделин ехидно.

Презрительно двигая руками, мороженщик наполнил стаканчик ароматической говяшкой, сунул Неделину и держал руку с открытой ладонью, ожидая денег. И Неделин плюнул ему в ладонь. Он заглянул в ладонь, сильно удивлённый, посмотрел на Неделина и, без того краснолицый от осеннего холодка, стал багроветь, догадываясь, что его оскорбили. Неделин положил мелочь на прилавок, а мороженое приблизил к роже мороженщика — и стал ввинчивать его, стаканчик хрустел, ломаясь. Кончив дело, Неделин стал ждать. Мороженщик вытер лицо фартуком, посмотрел на Неделина с человеческой обидой и тихо спросил:

Ты кто?

Неделин Сергей Алексеевич.

Нет, а кто ты? Чего тебе?

Да ничего, собственно. Работай честно. Мороженщик был окончательно обескуражен. Неделин не стал ещё больше озадачивать его. Удалился.

Он шёл, свободно и радостно глядя вокруг.

Заглянув в один из магазинов — пустой, поскольку товаров едва-едва хватает самим продавщицам, их знакомым и родственникам (такова была торгово-экономическая ситуация описываемого времени), и весело, громко сказал:

Здорово, воры!

Против его ожиданий продавщицы не дрогнули и не возмутились, посмотрели на него лениво, без интереса. Он ушёл несколько уязвлённый.

Что бы ещё сделать?

Вот идёт хмурый, озабоченный пожилой человек. Дети ли его заботят, события ли внешнего мира, собственная ли болезнь? Идёт — одинокий, понимая, что никому не нужна его печаль, никто его не утешит.

Неделин протянул ему руку:

Здравствуйте!

Пожилой человек пожал руку и только потом пробормотал:

Извините, не припомню…

А вы меня и не знаете. Мне просто с вами поздороваться захотелось. Всё будет хорошо.

Дурак, — сказал пожилой человек, мгновенно став злым.

—Почему? — удивился Неделин. —Шею бы тебе намылить, скотина, урод такой! Прохода уже нет, одни психи везде! Неделин огорчился.