Немного отдохнув, мы начали спускаться вниз. Я думала, что спуск пройдет гораздо быстрее и легче. Как я ошибалась! Оказывается, идти вниз усталому человеку еще трудней, чем подниматься вверх. Ноги уже почти не слушаются тебя, голова кружится от недостатка кислорода, а впереди еще много, много метров и камней под ногами, которые, как назло, внезапно появляются на пути! Но всему приходит конец. И вот, мы уже опять у подножия горы, отдыхаем и пьем чай, а дальше следуем в свой лагерь мимо чудесного Штрбского озера, голубовато-зеленого и прозрачного до такой степени, что видны камни на дне и медленно двигающие плавниками и хвостами красные форели. Озеро окружено высоким еловым лесом, а на другом берегу стоит трехэтажный отель-шале с небольшим пляжем. Вокруг очень много немецких туристов, всюду слышна немецкая речь. Немки раздеваются на пляже, купаются и загорают в красивом нижнем белье.
Неделя в лагере пролетает как одна минута. Как-то вечером мы еще успеваем сходить большой компанией на эстрадный концерт в горном открытом театре, где сцена высечена в скале и освещается прожекторами! Всю дорогу шагаем в ногу и поем не очень приличные и смешные песенки. Я уже все понимаю по-словацки и многое могу сказать.
В городок Свит мы вернулись усталые, грязные, но очень довольные. Ездили с Милой в Попрад к новым знакомым, заходили в кафе, где угощались очень вкусными картофельными оладьями, они здесь называются «земьякове плацки»! Вообще словацкая еда пришлась мне по вкусу. Тетя Бианка, я уже так стала называть Милину маму, готовила очень хорошо и старалась познакомить меня с самыми популярными национальными блюдами. Вспоминая пристрастия моего любимого литературного героя, Йозефа Швейка, я сразу же попросила ее приготовить кнедлики с капустой. После того, как мы их отведали, стало понятно, почему это блюдо так любил Швейк. Оно оказалось по-мужски сытным, включающим клецки, мясной соус и тушеную капусту. В доме своих друзей я узнала, что хлеб — это отдельное блюдо, которое едят на завтрак с разными добавками в виде плавленого сыра, масла и джема, и запивают чаем или кофе. Хлеб был настолько вкусный, что я бы ела его на завтрак и на обед. При нашей российской приверженности к хлебу, мы считаем, что он всему голова, и без него не чувствуем настоящей сытости. Наверное, по этой же причине мне очень понравились рогалики, свежие булочки похожие на круассаны, которые мы ели со сладкой горчицей. Некоторые блюда удивили меня непривычным сочетанием продуктов, например, рыбу подавали с рисом, или делали котлеты из рыжиков, растущих под елками в Низких Татрах.
Завершающим аккордом моего путешествия была наша с Милой поездка в столицу Чехословакии, Прагу. Для этого пришлось проехать почти сутки на поезде. В Европе это очень длительное путешествие. Оказалось, что на внутренних линиях в поездах нет спальных вагонов, в купе друг против друга расположены жесткие и мягкие кресла, как в автобусе. Ехать удобно, но утомительно.
Сказать, что Прага — это один из самых прекрасных городов мира — ничего не сказать. Как ни банально это звучит, но кто хоть раз побывал здесь, не забудет своих впечатлений никогда. Прага хороша в любое время суток, но особенно ранним утром и ночью. Город лежит на пяти холмах. Если смотреть из Страговского сада на квартал под Градом и Малую Сторону в четыре часа утра, то весь город утопает в тумане, на фоне белесого неба видны лишь вершины холмов, да средневековые остроконечные здания и храмы. Создается сказочное впечатление, будто ты, находишься на невесомом острове среди белого призрачного озера и, куда ни повернись, видишь такие же острова. Начинается восход солнца и туман окрашивается в нежно-розовый цвет, а затем начинает постепенно таять и обнажать дома, сады, дивные по архитектуре мосты и, наконец, широкую, но мелкую и бурную реку Влтаву, вьющуюся через весь город. Центр Праги называется Старый город, он весь трехэтажный, дома, как и во всех старинных городах, прижаты друг к другу. Каждое окошко, каждая крыша здесь — произведение искусства. На крышах столько башен и башенок, что весь город, как будто устремлен ввысь. На Старой городской площади стоит знаменитая башня с курантами 15 века. Около башни всегда толпятся туристы, потому что эти куранты уникальны — они отбивают каждый час, и в это время вокруг них проходят фигурки, символизирующие, власть, славу, жизнь и смерть. Все здания вокруг этой площади знамениты: это и ренессансный Дом «У минуты», и Пороховая башня, остаток укреплений старого города (15 век), и барочный портал Дворца Клам-Галаса, украшенный античными статуями, резным камнем и вазонами. Пешеходный Карлов мост, который начали строить в 14 веке, украшен фигурами самых выдающихся барочных чешских скульпторов. На старинных домах пражских горожан имеются домовые знаки: «У трех скрипок», «У золотого колеса», «У трех перьев» — медальоны с изображением скрипок, колеса и перьев, знаменующих ремесло когда-то живших в этих домах людей. Недаром советский писатель Илья Эренбург в начале двадцатого века писал: «Прага это роза ветров — на нее повеял дух французской готики и римского ренессанса, и все здесь приобрело свою форму, чешскую форму». Жаль, что у меня не было тогда фотоаппарата, но сердце запечатлело больше, чем могла бы сделать бумага. Ведь она не передает настроение города, который начали строить в 13 веке и который пережил величайшие исторические события, войны и государственные переделы. Фотография может лишь запечатлеть сиюминутное, статическое положение вещей: улыбку девушки, проезжающей в трамвае по Вацлавской площади, веселых студентов, осматривающих в каникулы город, толпы туристов у городской Ратуши. Хотя о значимости фотографической информации можно поспорить. Выражаясь современными информационными терминами, фотографии можно представить в виде ассоциативной панели памяти: глянешь на снимок — и включается механизм воспоминаний о том, что было с тобой в тот момент, когда он был сделан.
В Праге нам с Милой удалось поселиться в студенческом городке Пражского университета. Это было здорово, потому что столичные гостиницы нам были не по карману. Летом общежития студенческого городка превращаются в большой туристический лагерь, в который съезжаются студенты со всех сторон света. Мы жили в одном корпусе с азиатскими, африканскими и европейскими студентами. Днем вся эта разнообразная и разноцветная толпа шла и ехала осматривать достопримечательности и гуляла по городу до поздней ночи. В общежитии царил дух студенческого братства и взаимопомощи.
На второй день нашего пребывания в Праге Милу, носившую обратные билеты и деньги с собой, благополучно обокрали. У нее остались только боны, банковские билеты, покупаемые на иностранную валюту и позволяющие делать покупки в валютных магазинах. Обменять боны на деньги мы могли только через два дня, потому что по нашему везению был субботний день, и банки уже не работали. Когда мы обратились за помощью в полицию, полицейские вместо помощи проявили готовность по дешевке купить у нас эти боны за чешские кроны. Больше обращаться нам было не к кому. Вернувшись вечером в общежитие, голодные и расстроенные, мы рассказали о своих злоключениях соседям, трем африканским студентам из неизвестной мне тогда Сьерра Леоне — есть такая маленькая, но очень богатая страна в Африке, где добывают алмазы. На наше счастье ребята были детьми министра культуры страны и глубоко верующими католиками. Они накормили нас национальным блюдом, рисом с тушеным мясом, выглядевшим очень по-европейски, но приправленным огненно-острым соусом, от которого только что дым не шел из ушей. Но голод, как известно — не тетка! Съели мы это угощение, но после долго пили воду. Нам, конечно, было страшновато общаться с этими милыми ребятами, потому что мне лично еще не доводилось так близко видеть темнокожих людей. А эти были какого-то почти черного цвета с зеленоватым отливом, да и красотой они не отличались! Ребята почувствовали нашу настороженность и прямо объяснили свои намерения по отношению к нам, сказав, что в Париже у них учится сестра, такая же молодая и неопытная (читай, глупая) девушка, как мы. Будучи верующими людьми, они решили нам помочь, чтобы и их сестре кто-нибудь помог, если она попадет в такую же ситуацию. Мало того, на следующее утро они принесли нам билеты на поезд до дома, не потребовав ничего взамен. Нас еще раз накормили, отвезли на вокзал и посадили в поезд, чтобы быть уверенными, что с нами уже ничего больше не случится. В благодарность мы могли только обменяться адресами, и один из этих студентов еще год после этого случая писал мне письма и присылал дивные марки своей страны. К сожалению, эти марки прибрал к рукам брат Шура, и у меня ничего не осталось на память об этой далекой стране.
