Как жаль, что счастье длится недолго — минуты, часы, редко дни. Счастье — состояние, к которому мы все постоянно стремимся, но очень мало делаем для того, чтобы оно случилось. Счастье нематериально, его нельзя потрогать, оно ускользает при первой попытке задержать его хоть немного подольше. Наверное, надо очень много и напряженно трудиться, чтобы оно изредка посещало нас.

После защиты мы с Зинаидой Яковлевной очень сблизились, встречались при каждой моей поездке в Ленинград и радовались этим встречам. До меня даже дошли слухи, что она рассказывает своим новым подопечным, что самые лучшие аспирантки у нее были из Вологды, имея в виду Лиллу Лихачеву и меня. Но только Владимир Михайлович Павлов мог так похвалить, что хотелось сломя голову бежать заниматься наукой дальше! Например, он говорил мне, что всем своим аспирантам советует читать мою работу и учиться по ней, как нужно писать диссертации, вот.

После аспирантуры я проработала в родном пединституте почти три года. Много всего произошло за это время и хорошего и плохого. Молодых преподавателей прибавилось. Из Московской аспирантуры вернулся блестяще образованный, талантливый, красивый и общительный Игорь Шайтанов, сын Олега Владимировича и Музы Васильевны Шайтановых, ученых, которые были одними из основателей филологического факультета Вологодского педагогического института. До Игоря на факультете иностранных языков было только трое мужчин — Владимир Александрович Хомяков, Герман Романович Гаммермайстер и Владимир Александрович Богданов. Но они были старше меня и по возрасту и по должностям.

Игорь был ровесником моего младшего брата Шуры, да еще оказалось, что они когда-то в школе играли вместе в футбол. Близость к брату, общие интересы на работе и в науке быстро сдружили нас. Кроме непосредственно преподавательской работы, Игорь возглавил студенческий театр, помогал в организации студенческого строительного отряда нашего факультета. Он сразу стал необыкновенно популярен среди студентов и преподавателей. А женская часть тех и других пребывала в состоянии перманентной влюбленности в Игоря.

Много лет мы были с ним близкими по духу людьми, одинаково относящимися к науке, работе, друзьям. И общих друзей у нас было множество, особое место среди которых до сих пор занимают прекрасные музыканты и блестящие педагоги, Виктор Кочнев и Лев Трайнин. И если с Витей нас познакомил и сблизил Игорь, то с Левой еще и его жена Рита, моя подруга по институту. Всех троих нас роднили счастливые детские впечатления и связи, юность, проведенная в Вологде, где все всех знали и все со всеми пересекались. Эти отношения и связи оказывались неиссякаемым источником светлых воспоминаний и радости, основой нашей теплой дружбы. Проработав пару лет в родном городе, Игорь уехал в Москву, туда, где его талант и редкое трудолюбие могли найти и нашли применение. Он быстро стал известным в научном мире Москвы и за рубежом, стал доктором филологических наук, профессором. Но, работа не мешала ему каждое лето, сначала одному, а потом вместе со второй женой Олей, приезжать к родителям и к нам, своим неизменным друзьям и подругам. И эти приезды вновь и вновь объединяли нас, вносили в нашу жизнь радость и живость общения.

Однажды во время зимних студенческих каникул в кругу друзей мы поговорили о том, что неплохо было бы встретиться летом в Кириллове. За повседневными заботами этот разговор забылся, тем более что Игорь жил в Москве, а я здесь, в Вологде. Пришло лето, и я отправилась в Кириллов со своим приятелем, Сергеем Щекиным, делать снимки местных красот. Мы только сошли с автобуса, как навстречу нам неожиданно попался Игорь, который сказал так, будто встреча и в самом деле была назначена на определенное время: «Сколько можно ждать? Мы с Олей здесь уже целую неделю живем». Всей компанией мы тут же отправились в любимую пирожковую Игоря Олеговича, есть кирилловские пироги (они и сейчас хороши!) и запивать их местным молоком. А уж потом пошли устраиваться в гостиницу «Русь». Мне достался одноместный люкс, темная маленькая комнатушка с кроватью на жутком пружинном матрасе. Сергей попал в многоместную комнату с какими-то приехавшими из района мужиками. Но все эти неудобства не имели значения, потому что стояла прекрасная погода, мы целыми днями бродили вокруг монастыря и купались в Сиверском озере. Как-то раз нам удалось взять напрокат лодку, и мы выплыли на середину озера, где находится отмель. Я спрыгнула в воду и на дне нашла два осколка древнего русского глиняного кувшина, такие я видела в краеведческом музее. В один из дней мы пешком пошли на гору Мауру, которая находится между Кирилловым и деревней Горицы, и далее на берег Волго-Балтийского канала. Целью похода была рыбалка, а ее логическим завершением — уха. Для меня встреча с другом составляла особую радость, потому что с Игорем мы могли говорить часами, и нам всегда было интересно вдвоем. В нашей четверке лидерами по темпераменту и по складу характеров были Игорь и я, мы болтали без умолку о книгах, о работе, обо всем на свете. Вскоре наши разговоры наскучили Сергею и Оле, они отстали и общались на какие-то свои темы. Выйдя на берег канала, Игорь выбрал себе местечко получше, у куста, свесившегося над водой, вынул удочку и стал готовиться к процессу ужения рыбы. Мне, как девушке с непроверенной рыбацкой репутацией, была выломана небольшая палка, к концу которой прикрепили леску с поплавком и крючком. Я прошла немного дальше по берегу и на совершенно голом месте приготовилась забросить удочку. Надо сказать, что рыбу ловить я люблю, но с большой неприязнью отношусь к червякам. Игорь, человек галантный, предложил мне свои услуги. Пока мы приступали к ловле, Оля с Сергеем мирно устроились в некотором отдалении от нас на травке и вели тихую беседу. Сначала клюнуло у Игоря, он гордо открыл рыбалку небольшой плотвичкой, затем другой, ершом и красноперым окуньком. Окрыленный успехом он с удовольствием насаживал червяков на мою удочку и возвращался к своему кусту. У меня тоже начало клевать, и я быстро догнала своего товарища. Мы тихо переговаривались, выясняя, кто, сколько рыбок поймал, при этом Игорь называл меня Танюшей и Таней. Мы бросали свой улов в общее ведро, которое попросили у связистов на горе Мауре. Однако вскоре рыбацкое счастье изменило опытному Игорю. Бывает так, что клюет, а потом вдруг как обрубит — и пусто! У меня же продолжался клев, несмотря на неудобное место и на палку вместо удочки.… Сначала голос Игоря, сравнивавшего наши рыбацкие успехи, утратил энтузиазм, и вопрос о количестве пойманных мною рыбешек зазвучал суше, и, наконец, он на полном серьезе заявил мне: «Татьяна Александровна, я больше червяков вам насаживать не буду!» Я не стала испытывать старую дружбу мелким эгоизмом, и мы свернули удочки. После неудачной попытки сварить на костре уху из нашего улова в ведре сомнительной чистоты, мы пережили набег на наш маленький бивуак стада голодных коров. Оля попыталась угостить одну корову хлебом. Не успела она отломить кусок от буханки черного хлеба, как корова ухватила эту буханку целиком и принялась ее жевать, а мы с ужасом наблюдали, как несчастное животное ворочает ее во рту, обнажая огромные желтые зубы и истекая слюной.

К вечеру, с чувством исполненного долга мы вернулись в Кириллов. Обратно в Вологду добираться пришлось на катере с подводными крыльями «Метеор», который довез нас до Шексны, откуда мы уехали домой на автобусе, предварительно с опасностью для жизни проползши под вагонами, стоящего на нашем пути поезда. На этом, однако, наши приключения не кончились. На автобусной остановке к Игорю вдруг бросился двухгодовалый ребенок, обхватил его ноги и закричал: «Папа! Папа!», в то время как растерянная мать ребенка пыталась оторвать его от нашего товарища. Игорь же просто остолбенел от неожиданности. Мы всю дорогу подтрунивали над ним, пока он не пригрозил расстаться с нами навсегда, если мы не прекратим над ним издеваться. Этот эпизод нашей дружбы один из множества не менее ярких и веселых эпизодов, жаль только, что обо всех написать нет возможности, поскольку задача передо мной стоит другая.