1966 год ознаменовался для меня двумя яркими событиями: летней поездкой в Чехословакию в гости к Миле Малотовой и поездкой после зимней сессии в Ленинград к школьной подруге Рите.
Начнем с того, что именно в гости за границу из Вологды до меня никто не ездил. Я была первой, а потому готовилась к этой поездке заранее. Мне предстояло получить письменное приглашение от Милиных родителей, отнести его в управление внутренних дел города Вологды, находившееся за монастырской стеной недалеко от центра города, там, где впоследствии построили жилые дома, в одном из которых до сих пор располагается магазин «Океан». Я ходила туда, чтобы оформить кучу документов, необходимых для выезда за границу. В милиции существовал отдел по международным связям, но милая женщина, работавшая в нем, никогда прежде не оформляла таких документов, так что мы с ней вместе проходили эту науку. Я ей очень благодарна за то, что мне не пришлось ехать в Москву за визой, все хлопоты по получению этого документа и по оформлению заграничного паспорта она взяла на себя. Я же собирала многочисленные справки из института (об учебе и характеристику), медицинские (о состоянии здоровья и о прививках), из жилищной конторы (о метраже нашей квартиры), с места работы родителей (об их доходах), письменное согласие родителей отпустить меня одну за рубеж и тому подобное. Могу сказать, что уже в процессе подготовки к поездке характер мой значительно закалился. Но даже, если бы все было иначе, ехать в неизвестные края и к незнакомым людям я бы не побоялась, потому что была молода и наивна, а также, потому что верила, что примут меня, во всяком случае, не хуже, чем мои родители приняли Милу.
Однако до отъезда мне предстояло еще о многом подумать, хотя бы о своем гардеробе и о подарках Миле и ее родным. Судя по тому, в чем к нам приезжала Мила, мне было нечего надеть. Выручила, как всегда, мама. Она сшила мне не очень длинную юбку цвета морской волны, репсовое платье-халат для поезда, модные узкие брюки и пару летних коротеньких и безрукавых платьев. Мы с мамой купили мне новые чехословацкие (!) босоножки, и я была готова отправляться хоть на край света! Правда, по приезде оказалось, что юбка слишком длинная и их вообще никто не носит, а покрой брюк отстал от моды года на четыре. Однако это нас не смутило. Юбку и платья мы с Милой в первый же день укоротили, а вместо брюк купили мне дешевые детские джинсы и подогнали их по моей фигуре. Кроме того, Милины подруги одного со мной роста с удовольствием давали мне поносить свои сверхмодные джинсы и футболки. Подарки, мне кажется, тоже удались. Я приготовила маме Милы — духи «Лель», отцу — галстук из Вологодского кружева, такого, уж точно, он никогда не видел, младшей сестре Ярке — матрешку, а самой Миле — отрез натуральной шерстяной ткани на платье, памятуя, что еще в ее приезд к нам, она восторгалась советскими тканями.
В начале августа я отправилась в свое первое, но далеко не последнее зарубежное путешествие. До Москвы, как обычно, я добралась вологодским поездом, он уже тогда был фирменным. В Москве мое путешествие началось с Белорусского вокзала и продолжилось через всю страну, включая западную Украину, до границы Советского Союза и Чехословакии. В пути я была больше двух суток. Но время пролетело совершенно незаметно по нескольким причинам. Меня занимал сам поезд, разительно отличавшийся от тех поездов, на которых мне приходилось путешествовать раньше. В нем отсутствовали плацкартные вагоны, а были лишь купейные, но разной комфортности. Как студентка, я ехала в самом недорогом вагоне, но даже мое купе было всего трехместным, со своим умывальником и туалетом, за узенькой дверцей. Полки по удобству соответствовали нашим мягким вагонам. Сам вагон был снабжен кондиционером! Мне это казалось просто чудом, хотя ночью из-за кондиционера было даже холодно. Зато днем, какая бы жара ни стояла за окном, в купе было замечательно прохладно и хорошо. В Москве в мое купе сели два молодых японца, маленьких, улыбчивых и очень вежливых. Они учились в Московском государственном университете, хорошо, хотя и с акцентом, говорили по-русски и всю дорогу развлекали меня разговорами, а также на каждой станции выходили, чтобы сфотографироваться. Я просила их научить меня здороваться и прощаться по-японски, что они и сделали с большой охотой, рассказав мне, что, здороваясь, японцы складывают руки ладошкой к ладошке и, кланяясь, приветствуют друг друга. А, поскольку каждый японец стремится показать при этом, что именно он самый вежливый, то эти поклоны могут продолжаться довольно долго. Желая показать свою осведомленность в японской культуре, я рассказала, что недавно смотрела в Вологде японский фильм и мне очень понравилась песенка, звучавшая в нем. «У моря, у синего моря…», напела я и тут же замолчала, заметив смущенный взгляд одного из моих попутчиков. Оказалось, что у этой песенки неприличное содержание, и наши переводчики не перевели ее, а просто написали на понравившуюся мелодию новые слова, что и сделало эту песню очень популярной в нашей стране. Японцы ехали на каникулы в Прагу, чтобы увидеть не только Россию, но и европейские страны. Оказалось, что они оба коммунисты, и хотя с восторгом учились в нашей стране, с некоторым страхом ожидали возвращения домой, потому что людей учившихся в Советском Союзе, почти не брали на работу. Мы расстались после пересечения границы, предварительно обменявшись адресами, и несколько месяцев спустя я получила от них письмо, которое и порадовало и тронуло меня. В письме была такая, не совсем правильная, с точки зрения русского языка, строчка: «Татьяна, мы рады были встрече и знакомству с тобой, потому что ты есть настоящим Советским девушкам!»
К сожалению, западную Украину поезд проходил ночью, и мне не удалось ее увидеть. К утру, проехав через Ужгород, мы прибыли на пограничную станцию Чоп. Там наш поезд переставили с ширококолейной платформы на общеевропейскую, узкоколейную. Пока нам меняли колеса, по вагонам прошли наши пограничники с проверкой документов и багажа. Меня покоробил странный, на мой взгляд, вопрос одного пограничника, (мой багаж проверяли в первый раз в жизни): «Что везете, девушка?» Конечно же, я везла только то, что было можно везти: подарки Милиным родителям и сестре, все в соответствии с инструктажем, полученным в вологодской милиции. Не удержавшись, я съязвила: «Атомную бомбу везу!» На что тут же получила резкую отповедь: «Еще одно такое замечание, и поедете обратно, а не за границу!» Я быстро умолкла и дальше вела себя терпеливо и достойно. На станции Чоп мы прошли пограничный досмотр и, перебравшись на сторону Словакии, где снова встретились с пограничниками, уже иностранными, проследовали дальше. Мне предстояло сойти в городе Попрад, расположенном в долине между Низкими и Высокими Татрами, горами, входящими в гряду Карпатских гор. Низкие Татры представляли собой высокие холмы, покрытые лесом и кустарником, а Высокие Татры были по-настоящему высокими скалистыми горами, со снежными вершинами и ледниками.
Вечером меня встречали Милины родители, пан Эмил Малота и пани Бианка Малотова, на машине своих друзей. От Попрада до Свита нужно было ехать еще час на пригородном поезде, или на машине. Мила ждала меня дома. В сумерках я не разглядела, куда и как мы ехали, помню только, что Милина мама была в шляпе и перчатках, с розой в руках и очень волновалась. Я к моменту нашей встречи изрядно устала, поэтому все это воспринимала как будто немного со стороны. Дома, мы обнялись с Милой и ее сестрой Ярой, быстро попили липового чая и легли спать.
Познание другого мира началось для меня со знакомства с квартирой Милиных родителей, которые, когда мы проснулись, были уже на работе. От Милы я знала, что ее родители работали на чулочной фабрике в самом городе Свите. Правда, это скорее был небольшой чистый рабочий поселок, состоящий из домов красного кирпича в два-три этажа. А фабрика была градообразующим предприятием, то есть на ней работало большинство «свитчан», если можно так выразиться. Что сразу удивило меня, так это частная принадлежность жилья людям уже тогда, будь то отдельный дом или квартира. Отец и мама Милы работали мастерами разных цехов, то есть были не простыми, а привилегированными рабочими, и владели трехкомнатной квартирой в двух уровнях, а также отдельным, цементированным подвальным помещением, приспособленным под прачечную и подсобную комнату. Весь дом был двухэтажным и длинным, разделенным на три такие же квартиры. На верхнем этаже располагались две спальни и ванная комната, на нижнем — гостиная, кухня, туалет и кладовая. Все было продумано, очень удобно и красиво отделано. Семье принадлежал также кусочек земли сразу за домом, использовавшийся в качестве маленького огорода, где росли самые необходимые овощи, например лук и шпинат, а также цветы. Цветы росли и перед входом в дом. Глядя на эту квартиру, я невольно сравнивала ее с нашей квартирой в Вологде. Сравнение было явно не в нашу пользу. В нашу пользу был образ жизни, который мы вели — открытый дом, постоянное общение с друзьями, множество книг, любящие родители.
