Тогда, в августе 1941 года, Еремеев, как и все летчики, читал эту статью и на недоуменные вопросы однополчан по-прежнему отвечал твердо: «Не за «звездочки» воюем, братцы!»

И все-таки Золотая Звезда его нашла…

В июле 1973 года в поселке Румянцево, что между Истрой и Волоколамском, старожилы, помнившие тот страшный бой в лучах прожекторов, вписали имя таранщика Петра Еремеева на мемориальную доску среди героических защитников, сражавшихся и павших на этом малом пятачке русской земле. В день освобождения Ново-Петровского района от оккупантов и 9 мая собираются к мемориалу ветераны Добровольческой дивизии и местные жители и поминают павших героев.

Директор школы № 3 Александр Дмитриевич Карташов, установив по архивным материалам, что герой Петр Еремеев обойден наградой за тот ночной бой, был вдохновителем обращения общественности Ново-Петровского района и Комитета ветеранов области в правительство России с просьбой присвоить летчику звание Героя посмертно.

Указом № 196, подписанным президентом России 21 сентября 1995 года, «За мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов, звание Героя Российской Федерации присвоено старшему лейтенанту Петру Васильевичу Еремееву (посмертно)».

Нет больше той великой страны, за которую не жалел своей жизни Петр Еремеев, но остались люди, благодарные тем, кто бесстрашно защитил ее от нашествия захватчиков в те давние годы.

Из десятков тысяч сбитых в небе с обеих сторон крылатых машин, среди которых около 600 — таранным ударом, сохранились, похоже, останки только двух: обрубленный винтом талалихинского И-16 хвост со свастикой бронированного «Хейнкеля-111» — в Центральном музее Вооруженных Сил да проржавевшие останки самоотверженного «ишачка» — в музее московской школы № 480, носящей имя легендарного героя-летчика. Учителя сберегли здесь экспозицию даже в 1990-е годы — годы разрушения СССР и угодливого уничтожения слабодушными наставниками многих школьных музеев боевой славы.

Но слава Виктора Талалихина не прошла, не померкла, ее удержали и даже преумножили бескорыстные подвижники.

Именно в последние десятилетия во дворе школы № 480 имени Талалихина установлен бюст Героя. Рядом, в Калитниках, на улице Талалихина, на высоком пьедестале встал юноша из металла в летной форме, взыскующе и печально устремивший взор к небу.

Величественный монумент Герою сооружен на высоком холме у Подольска, близ аэродрома Кузнечики, где стоял в дни Московской битвы и стоит сегодня его полк.

Выходит, сам народ не пожелал забывать его имя, выбранное волею самого Случая из более 600 таранщиков символом их жертвенности во славу Родины. И потому воспринимаются мемориалы Талалихину как памятники всем таранщикам.

…В августе 1941 года, когда сводки Совинформбюро несли только тревожные слова: «отступили», «оставили», «упорно обороняются», все газеты страны обошли фотографии обаятельного улыбчивого паренька 23 лет от роду с запоминающейся фамилией Талалихин (от диалектного «талалить» — травить байки, шутки-прибаутки). Вот он рядом с матерью в белом платочке, с недоверчивой улыбкой слушающей явно успокаивающий рассказ сына о смертельной схватке. На гимнастерке пока только орден Красной Звезды — за спасение командира в воздушном бою с белофиннами зимой 1939 года. Вот он — с перевязанной рукой у распластанного на земле «хейнкеля»: шел на таран, уже раненный в правую руку. А вот поздравляют его боевые друзья с высокой наградой — Звездой Героя на аэродроме, у строя И-16, «маленьких, как муха», по словам летчиков, рядом с громоздкими бомбардировщиками врага. И еще много фотографий, уже со Звездой и орденом Ленина на груди — среди москвичей: рабочих заводов и фабрик, родного для Героя мясокомбината имени Микояна, в окружении всеми любимых киноартистов Михаила Жарова, Николая Крючкова, Любови Орловой в подаренной летчиками пилотке.

Фотокорреспонденты запечатлевали буквально каждый его шаг после того победного тарана, когда из-за ранения в руку по приказу высокого начальства он был отпущен в отпуск на излечение и доставлен в Москву на автомобиле до самого мясокомбината в Калитниках. Многие фронтовики знают, какое это несказанное счастье — после бесконечных боев, в которых гибнут товарищи и ты сам можешь сгинуть в любой следующий миг, побывать дома. Об этом мечтали все, и лучшей наградой за подвиг, дороже орденов и медалей, считался кратковременный, хоть на денек, отпуск домой.

Мать Веру Игнатьевну Виктор застал в клубе мясокомбината, где она в тревоге слушала радио, волнуясь, что сообщали лишь о подвиге, но молчали, жив ли герой? Отец, строитель комбината и школы № 480 (кстати!), в этот момент поливал цветы. Бросил шланг, подбежал к сыну: «Спасибо, сынок! Прославил нашу фамилию!»

Три сына Василия Ивановича защищали в те грозовые дни небо Родины: Александр — над Ленинградом, Николай — над Мурманском, Виктор — над Москвой. Вот такое крылатое племя вырастил саратовский крестьянин Василий Талалихин, сорванный с земли голодными неурожаями в Поволжье 1920-х годов и жестокими продразверстками. И сыновей из семьи потомственных хлебопашцев не прельстило колбасное изобилие мясокомбината даже в те несытые годы, устремились в неизвестную романтическую профессию — покорять небо.

…Объятиям, поцелуям и поздравлениям набежавших друзей-товарищей по школе ФЗО и цеху не было конца, так и отправился Виктор к родному дому в окружении родных и друзей по неказистой улочке, не зная, что будет носить она его имя…

А на другой день приехала невеста Виктора, Шура… Вот такими счастливыми были несколько дней в августе 1941 года для Виктора.

После торжественного вручения в Кремле Золотой Звезды Героя Талалихина принял Сталин.

Содержание разговора неизвестно, но, по воспоминаниям Александра Печеневского, боевого товарища и ведомого Талалихина, командир рассказывал ему, что Сталин спрашивал, могут ли наши летчики успешно биться с врагом на имеющихся у них машинах и чем им нужно помочь в первую очередь.

Прямодушный Талалихин не оробел, отвечал смело: побеждать, мол, и на имеющихся самолетах побеждаем, хотя ждем «ястребков» поскоростней «ишаков» и вооруженных помощнее. А вот с прожекторами прямо беда — маловато их на подольском направлении (Виктор дрался с фашистским бомбовозом при свете луны).

Вскоре и на подольском направлении прибавилось постов прожектористов, а вот новые «миги» пришли в полк лишь в конце декабря, через два месяца после гибели Талалихина…

Боевые друзья поклялись мстить за него врагу до самой Победы. Звено Печеневского из трех «мигов», поднятое с задачей сорвать бомбежку Горьковской железной дороги большой группой «хейнкелей», ознаменовало приближающуюся печальную годовщину гибели Талалихина: два бомбардировщика были сбиты огнем, третьего сразил Печеневский — тараном! — «Это вам, гады, за Виктора!»

Печеневский за таран награды не получил: представление на Героя где-то затерялось. Но за память о друге и командире в прямом смысле пришлось ему побороться в 1970-е годы, но то было позже.

А в августе 1941 года Виктор был весел и даже во сне, как рассказывала мать, улыбался чему-то. В газетах печатались статьи и очерки о нем, массовым тиражом была выпущена для распространения на всех фронтах листовка из серии «Герои и подвиги» с заглавием «Богатырский удар летчика Талалихина».