– Расскажите о вашем детстве, – попросила Джорджия.

И всю дорогу до дома, в карете, любезно предоставленной Перри, она внимательно слушала его рассказ.

Они вернулись домой как раз к обеду и обнаружили, что Перри их опередил.

– Ты выходила в этом платье, сестренка? – Брат широко раскрыл глаза.

– Почему бы и нет?

Джорджию даже позабавило его изумление, которое усугубилось, когда она призналась, где именно они с Дрессером были. Еще бы, такое плебейское увеселение! Но отчего-то ей было все равно.

Родители сегодня обедали не дома, и они втроем уселись на краю длинного стола.

– Что насчет письма? – спросила Джорджия, когда подали суп.

Хитроумный Перри знал, как обсуждать щекотливые вопросы в присутствии слуг.

– Как мы и предполагали. Однако источник пока неизвестен. Я занимаюсь этим вопросом. Наш друг как-то написал, а скорее, накорябал несколько строк, заказывая пару новых пистолетов.

Понятно. Почерк не принадлежит Вансу.

Джорджия улыбнулась:

– Я счастлива это слышать.

– Вам неплохо знаком здешний фарватер, – произнес Дрессер, довольно холодно взглянув на Перри.

Не хватало еще и этим двоим поссориться из-за нее!

– Плаваю по этим водам всю жизнь, – ответил Перри. – И обнаружил сей талант с младых ногтей. На флоте мог бы достичь многого.

– Не уверена. Вот Артуру это отчего-то не удается… – Джорджия намекнула на флотскую карьеру младшего брата, которая явно не задалась.

– Возможно, ему пора сменить род занятий.

Они некоторое время спокойно наслаждались отменным кушаньем, лениво беседуя о жаре, накрывшей город, о том, что развлечений в связи с этим резко поубавилось, о капризах последней моды. Дрессер ощущал себя немного не в своей тарелке, поскольку в этих вопросах он мало смыслил, да и не особо ими интересовался, и Джорджия перевела разговор на проблему с водоснабжением «Приюта Данаи».

– Говоришь, в трубу могла попасть рыба? – Перри изобразил притворный ужас.

Но естественное любопытство перевесило, и они втроем заговорили о причудах водоснабжения Лондона.

После того как слуги убрали посуду и принесли вторую перемену блюд, Джорджия жестом их отпустила. Когда за последним лакеем закрылись двери, она положила себе на тарелку ароматный ломтик зобной железы теленка и немного жареных артишоков.

– Теперь мы можем поговорить.

– Собственно, я уже все сказал. – Перри со знанием дела выбирал лакомый кусок. – Мы мило поболтали. Но если тебе угодно услышать все буквально, то письмо на самом деле подделка, почерк не принадлежит Вансу. Полагаю, Селлерби, если это и впрямь его рук дело, не располагал образцом его почерка и посчитал, что это не возымеет значения, ведь Ванс очень, очень далеко.

– А не знаете ли, где именно может сейчас находиться Ванс? – спросил Дрессер. – Лучшего свидетеля нам не сыскать.

– Представления не имею, – пожал плечами Перри.

Джорджия видела, что показное легкомыслие Перри бесит Дрессера.

– А что вы сделали для того, чтобы установить, где он сейчас?

– Все возможное, – отрезал Перри. – Сейчас сотрудники всех городских консульств и посольств располагают детальным описанием его внешности. Я даже объявил о приличном вознаграждении.

Дрессер все еще выглядел раздраженным, однако потупился:

– Прошу меня извинить, Перриман. Разумеется, вы и вся ваша семья предприняли все необходимое… – Он взглянул на Джорджию: – Если мы поговорим о дуэли, это сильно вас опечалит?

Джорджии и впрямь не хотелось ворошить горестную историю, но если это поможет разрешить задачу…

– Я вполне смогу это вынести, но, как мне кажется, тут все предельно ясно. Загадок не осталось.

– Я не был бы в этом так уверен.

– Почему же? – живо спросил Перриман.

– Обстоятельства поединка кажутся мне весьма причудливыми. Возможно, отчасти оттого, что я новичок в вашем мире. Но все в один голос твердят, что Мейберри был предельно миролюбив.

– Любого человека можно вынудить принять вызов, – заметил Перри. – Возможно, Мейберри был в подпитии, да еще и в присутствии друзей, перед которыми нельзя было ударить лицом в грязь.

– Но зачем понадобилось Вансу вынуждать графа драться? – спросил Дрессер.

– Допустим, безумец полагал, что если он устранит Мейберри, то сможет попытать счастья с Джорджией…

– Однако он даже и не пытался, правда? – Дрессер взглянул на Джорджию. – Скорее в устранении препятствия заинтересован был Селлерби, но уж никак не Ванс.

– Вот именно, – кивнула Джорджия, – и именно это я все время и пытаюсь доказать. Мы с Вансом не сказали друг другу и пары слов. Дрессер кивнул, но вдруг замер, невидящими глазами уставившись в никуда.

– Дрессер! Что стряслось?

– О боже мой… – пробормотал он.

– С вами сделался апоплексический удар? – скептически спросил Перри. – Или вы сейчас ошеломите нас неожиданной развязкой всей этой пакостной истории?

Дрессер взглянул на Перри как-то странно:

– Либо я и вправду сошел с ума, либо вот-вот сойду! Нет, здесь говорить нельзя, слуги могут подслушать.

Сердце Джорджии заколотилось. Неужели есть надежда на то, что она вновь обретет честное имя? Она поднялась из-за стола.

– Мы можем перейти в малую гостиную. Приказать подать чаю или кофе?

Дрессер рассеянно сказал:

– Думаю, кофе сойдет. И не забудьте про бренди.

– О господи, – вздохнул Перри, – видимо, вы всерьез намерены перепугать нас до полусмерти.

Дрессер, словно во сне, направился в прелестную гостиную с сочно-зелеными обоями и золоченой лепниной на потолке. Вскоре им подали кофе и бренди, и Перриман плотно затворил двери.

– Итак, – в нетерпении сказала Джорджия, – извольте объясниться.

В голове у Дрессера головоломка вдруг сложилась сама собой, однако неужели его догадка верна? Неужели брат с сестрой в это поверят?..

– Вы помните, я уже говорил, что у Ванса не было никакого резона полагать, что если вы овдовеете, то выйдете за него. А вот у Селлерби такой резон был. Что, если он именно так и полагал?

Джорджия нахмурилась:

– Вы имеете в виду, что если я останусь вдовой, то впоследствии стану его женой? Полагаю, такое вполне возможно.

Теперь Перриман был ошеломлен:

– Ради господа бога…

– Что? Да объясните же мне наконец, что происходит? – потребовала Джорджия.

Слишком поздно Дрессер встревожился, верно ли Джорджия истолкует его догадку, однако пути назад уже не было.

– Моя безумная догадка состоит в том, что Селлерби мог намеренно сделать вас вдовой, наняв Ванса, чтобы тот умертвил вашего мужа на дуэли.

Джорджия смертельно побледнела. И Дрессеру ничего не оставалось делать, как продолжать:

– Зачем еще было Вансу убивать противника? Ведь, сделав это, он обрек себя на изгнание. А на вас он ровным счетом никаких видов не имел, это мы уже поняли. Несколько дней назад мне рассказали про одного человека по имени Кэри, которому заплатили за то, чтобы заколол на дуэли маркиза Родгарда.

– Нет, – выдохнула Джорджия. – Нет!

– Разумеется, нет. – Перриман заключил сестру в объятия. – Я готов согласиться, что Селлерби мог подделать письмо с целью отвадить от сестры поклонников, но убийство? Он вовсе не кровожаден. Более того, при виде крови он бледнеет, а однажды даже потерял сознание – я видел это своими глазами.

– А ему и не пришлось бы видеть кровь, – упорствовал Дрессер. – Джорджия, что с вами?

Она, казалось, перенеслась в прошлое и вновь переживала смерть мужа. Дрессер почувствовал себя идиотом. Как можно было говорить об этом в ее присутствии!

Он подошел к ней, нежно обнял:

– О простите, простите… Не думайте об этом!

Но Джорджия разрыдалась так, что, казалось, сердце ее вот-вот разорвется.

Дрессер нежно держал ее за руку, беспомощно глядя на Перри, тоже потрясенного до глубины души.

– Полно, Джорджия. Да, ваш муж умер от удара шпаги, и этого не изменить, но вы уже пережили это, вы скорбели по нему и скорбите по сей день.