Впрочем, все были с ней безукоризненно почтительны, здесь не было и тени холодности, что объяснялось как хорошим воспитанием, так и – уважением к Дрессеру. Она тотчас поняла, что здесь его любят и почитают.

Джорджия была в восторге, словно могла поставить это себе в заслугу, что было совершенно не так. Ей радостно было видеть Дрессера в привычной для него среде, как бы далека эта среда ни была от ее привычной.

Очень скоро Джорджия освоилась в таверне, и не в последнюю очередь в этом повинен был эль. Темный и крепкий, он сначала показался ей странным на вкус, однако она вскоре привыкла. Джентльмены слегка заигрывали с ней, однако никто не преступил правил приличия. Она понимала, что они вели бы себя так же с любой молодой леди, потому что ни одной женщине не понравится мужское пренебрежение, но в целом с ней обходились точь-в-точь, как если бы она была мужчиной, другом, которого привел Дрессер. С ней вели себя как с чужаком, но все же вполне дружелюбно.

Ее заворожили истории о флотской жизни и дальних странах, хотя она понимала, что моряки выбирают те случаи, что поприличнее. Пирог оказался божественным, и эль был ему под стать.

Джорджия отослала портшез в родительскую резиденцию, и вот теперь они не спеша шли по Пэлл-Мэлл в сторону дома.

– Не припомню, когда я в последний раз так наслаждалась… и было ли такое вообще, – честно призналась Джорджия.

– Может быть, в благодарность вы хотя бы намекнете на то, каким будет ваш костюм на маскараде?

– Вот еще!

– Но ведь мы поедем туда вместе, так что сохранить тайну вам все равно не удастся.

– Именно чтобы сохранить тайну, я намерена ехать туда одна!

– Хитро. Однако готов поставить тысячу фунтов, что тотчас вас узнаю!

– Да полно, есть ли у вас свободная тысяча? – с вызовом спросила Джорджия.

– Вы правы, такие деньги на ветер я бросать не стану. Тогда на что мы с вами можем поспорить?

– Поспорить?

– Спорю, что узнаю вас задолго до того, как гости снимут маски.

– Ну, тогда условия спора нужно слегка подправить: выиграет тот, кто первым узнает другого!

– Справедливо. Но подходящий приз для победителя нелегко выбрать.

– Мы с вами такие разные, – согласилась Джорджия. – Вы мужчина. А я женщина. Вы бедны, а я состоятельна…

– Каждый из нас может выиграть время.

– Время?

Джорджия понимала, что беседа их перетекает в опасное русло, однако была все еще слегка одурманена элем.

– Победитель получает право в течение четверти часа обходиться с побежденным по своему усмотрению.

Она мигом протрезвела.

– Но это немыслимо!

Однако вместо того чтобы спорить или уговаривать, Дрессер сказал:

– Вы мудры, леди. Надобно оговорить еще одно условие нашего пари. Проигравший не должен быть разочарован.

– Тогда к чему этот спор?

– Так вы жаждете разочарования?

– Ну… я рассчитываю на сильные ощущения.

– Именно ради этого и затевается любое пари, – улыбнулся Дрессер. – Впрочем, даже если вы выиграете, я обещаю вам сильные ощущения. А что вы потребуете от меня в эти четверть часа?

Это был прямой вызов, даже наглость, поэтому Джорджия высказала самое ужасное, что пришло ей на ум:

– Вы догола разденетесь передо мной!

– Готов проделать это прямо здесь и сейчас, если вы того хотите.

Она оглядела улицу, заполненную людьми.

– Вы не посмеете!

– Пардон, вы хотели сказать, что это вы не посмеете.

– Конечно! Иначе моя репутация будет погублена навеки.

– Тогда и я не стану. Думаю, вам не стоит видеть подобное – вы наверняка завизжите во всю мочь!

– Ах, как беззастенчиво вы блефуете, сэр!

– Нет, это вовсе не блеф. Мужчины частенько видят друг друга нагими – например, мы раздеваемся после боя, чтобы смыть с себя кровь, или когда плаваем в море, или в публичном доме… О, пардон, мадам! Я хотел сказать, что обнажиться для меня не проблема.

Джорджия понимала, что самое время возмутиться и прервать крайне неприличный разговор, однако устоять было выше ее сил… как и устоять перед рискованным пари! В конце концов, всего каких-то четверть часа, и ей обещано, что она не будет разочарована.

Здравый смысл в ней боролся с одурманенным элем сознанием – и позорно проиграл.

– Давайте уточним условия нашего пари. Если я узнаю вас раньше, чем вы меня, в моем распоряжении окажутся пятнадцать минут, в течение которых вы будете всецело мне подчиняться.

– Ровно до тех пор, пока происходящее будет мне приятно, – напомнил ей Дрессер, однако глаза его озорно сверкнули.

«Но если он разденется перед мной, то явно не разочаруется». От этой мысли Джорджию бросило в жар. Ведь она никогда прежде не видела обнаженного мужчину. Никогда…

– Ну а если выигрываю я, – сказал он, – я потребую того же от вас.

Раздеться? О нет, не может быть… И потом, это сильно бы ее расстроило. И все же…

Когда-то она держала в руках пойманную птичку и помнила, как у той колотилось сердечко.

О, этот страх перед неизведанным! Страх перед новым всесокрушающим скандалом! Но более всего страшилась она сейчас нарастающего в ней возбуждения.

И здравый смысл победил.

– Я не могу допустить нового скандала вокруг моего имени.

– Мы с вами живем под одной крышей. Ваши родители спят неподалеку. Но никто ни о чем не узнает. Никогда. Даже если я выиграю пари, то не разочарую вас. Я никогда не огорчу вас, Джорджия.

Взглянув ему в глаза, она поняла, что Дрессер говорит правду. Впрочем, она всегда знала, что он не лжец. Ему можно было доверять во всем, и это… это делало приключение вполне вероятным.

– Ну хорошо, – решилась она. – В конце концов, я совершенно уверена в своей победе. Вы очень приметны на вид, а я запрещу матери заговаривать со мной на маскараде, чтобы не обнаружить себя.

– Вы хоть понимаете, насколько сузили сейчас круг моих поисков?

– Проклятие! Но я все равно уверена, что выиграю. Ну а когда выиграю, то вправе буду настоять, чтобы мы с вами в течение четверти часа читали вслух молитвы.

– Да, и будете иметь на это полнейшее право, – согласился Дрессер. – Но вы этого не сделаете.

Джорджия вскинула голову. Впрочем, этот наглец прав, как всегда! И ужасающее пари обещало сделать ночь незабываемой…

И тут Джорджия опомнилась. Маскарад! Ее костюм!

– Боже мой, который час?

Дрессер вынул часы:

– Половина пятого.

– О боже праведный! До отъезда на маскарад остается всего четыре часа! – И она ускорила шаг. – Я еще должна зайти к модистке для последней примерки. А вы меня проводите и оставите у дверей, Дрессер, – сурово приказала она. – Не желаю, чтобы вы даже краешек моего платья увидели.

Спеша в новом направлении, Дрессер поинтересовался:

– А какой самый интересный карнавальный костюм вам приходилось видеть?

– Помимо моего собственного? – усмехнулась Джорджия. – Пожалуй, костюм русалки, причем создавалось полное впечатление, что она сидит на скале.

– Впечатляет, однако создает ряд проблем. К примеру, в Неаполе я как-то видел одного гостя в костюме галеры…

– Интересно, как он умудрялся танцевать?

– А никак. Собственно, как и те двое несчастных, которые изображали двугорбого верблюда.

– Увы, не продумано до конца.

– А ваш костюм позволит вам танцевать?

Джорджия сурово взглянула на Дрессера:

– Даже не пытайтесь меня подловить, сэр!

Дрессер рассмеялся:

– Как бы то ни было, я все равно узнаю вас, даже если вы наденете рыцарские доспехи!

– В духе Жанны д'Арк? О нет, этот образ идет совершенно вразрез с темой маскарада. Однако мы прибыли на место, и вы можете быть совершенно свободны.

На крыльце дома модистки Дрессер поцеловал ей руку:

– Благодарю за прекрасный день.

– А вам спасибо за новые впечатления и прекрасный обед! Увидимся на маскараде. Где я, – прибавила она с улыбкой, – первая узнаю вас!

Дрессер с улыбкой следил, как Джорджия входит в дом, а затем направился прочь, куда глаза глядят.