– Надеюсь, ты не собираешься надеть штаны своего брата! – Глаза герцогини Крэнфорд вспыхнули. – Так как твои родители в Венеции, за тебя отвечаю я. Не забывай об этом. Если я говорю «никаких брюк для конной езды», значит, ты должна меня слушать.

– А ты не забывай, бабушка, – возразила Индия, и прекрасные глаза ее тоже сверкнули, – что если я решу что-нибудь сделать, то меня не остановить. Кроме того, – добавила она, помолчав мгновение, – у меня такое чувство, что мне скоро понадобится более практичный костюм. – Она кинула многозначительный взгляд на брата, который все еще стоял рядом с дорожкой. – Ты пойдешь допивать чай, Йен?

– Через минутку, чертовка. Сначала мне нужно послать записку в Лондон.

– Ты знаешь что-то об этом Ренвике, Йен? – Герцогиня задала этот вопрос, лишь когда Индия ушла в дом.

– Его происхождение безукоризненно, но с этим человеком что-то нечисто. Когда я служил на Пиренейском полуострове, я слышал о нем много разных историй. Хоть люди и любят приврать, в сплетнях все же есть доля правды. Этот человек – темная лошадка.

– Ты считаешь, что Люк как-то с ним связан?

– Ничего не могу сказать точно, бабушка. Но у меня какое-то нехорошее предчувствие.

Йен не сказал бабушке, что он только два раза в жизни испытывал подобное предчувствие. В первый раз оно у него было перед тем, как на него напали из засады в горах Испании и он чуть не простился с жизнью. Второй раз – когда пропал его любимый брат.

Йен был опытным воином, поэтому придавал предчувствиям большое значение. Он решил послать записку своему давнему другу, тоже бывшему военному, который теперь жил в Лондоне, и спросить у него, что ему известно о Ренвике.

Конечно, все было бы гораздо проще, если бы Силвер Сен-Клер рассказала им, где скрывается Люк.

– Может, мне отправиться вслед за ней, бабушка? И уже через несколько часов я выясню, где находится этот оболтус.

Герцогиня вздохнула:

– Нет, не стоит. Она была категорически против. Для нее это – дело чести, и, подозреваю, для него тоже. На что же надеяться, если Люк не доверяет своей семье? – Она взяла руки Йена в свои. – Давай подождем еще два-три дня. Мисс Сен-Клер вернется, как только сможет. А возможно, пришлет к нам самого Люка.

«Если он будет в состоянии прийти», – мрачно подумал Йен. Интересно, в какую переделку попал его старший брат на этот раз?

В тот день они рано сели ужинать. Вдруг их внимание привлек шум за окнами дома. Через мгновение в столовую ворвался их убеленный сединами, согбенный годами дворецкий. Он был чем-то сильно взволнован. Герцогиня удивленно вскинула на слугу глаза.

– Это он! – закричал Джефферс, высоко подняв косматые седые брови. – Он уже здесь! Едет сюда! – От волнения бедняга не мог связать и двух слов.

– Джефферс, ты что, опять напился? – строго спросила герцогиня.

– Пока нет, ваша светлость! Но скоро мы напьемся! Мы с вами все обязательно напьемся! – Пробормотав эти слова, дворецкий повернулся и распахнул настежь двери гостиной.

На пороге появился высокий человек, закутанный в плащ. Ботинки его были забрызганы грязью, а плечи сгорблены, словно он нес на себе тяжелую ношу. Но эти гордые скулы и полные чувственные губы не могли принадлежать никому другому.

Индия первой обрела дар речи. Она покачнулась, прижав руки к груди. Ее голубые глаза казались огромными на ее бледном лице.

– Ты вернулся! Ах, Люк! Какой же ты дурачок! Наконец-то ты возвратился домой!

Притаившийся за зарослями ив человек наблюдал за промчавшейся мимо каретой. Час спустя он увидел, как по той же дороге, но в противоположную сторону проскакал одинокий всадник. Он направлялся к большому особняку, возвышавшемуся над долиной.

Наблюдатель посмотрел всаднику вслед, стиснув кулаки. Его темные глаза при этом вспыхнули яростью. Он вспомнил, сколько унизительных порок розгами ему пришлось вытерпеть, после того как иноземный узник, за которого он был в ответе, сбежал. Припомнил все насмешки и оскорбления, которые ему довелось перенести. Он впал в немилость дея.

Но больше он этого не потерпит!

– Скоро ты будешь у меня в руках, иноземец. И тогда, наконец, я смою позорное пятно со своего имени, и мои владения будут возвращены. Но для тебя, враг мой, радости не будет. Не жди пощады. – В его ухе поблескивала золотая серьга. Она красиво выделялась на фоне смуглой кожи алжирца. – Веселись же, англичанин. Когда ты попадешь ко мне в лапы, тебе станет не до смеха. Ты будешь проливать кровавые слезы. Жизнь твоя превратится в ад – уж я-то об этом позабочусь!

Силки были расставлены.

Петля затянута.

Скоро капитан элитной охраны дея познает сладкий вкус мести.

Он стоял на пороге и оглядывал комнату.

Вокруг он видел призраки бывшего счастья, слышал отзвуки смеха, что некогда здесь раздавался. Ничего не изменилось. Окна по-прежнему блестели как алмазы. На полу в лучах яркого солнечного света лежали все те же бесценные старинные ковры.

Суоллоу-Хилл.

Это был его родной дом, от которого он отрекся. И здесь жила его семья, что была им отвергнута.

А теперь Люк вернулся вопреки всем принесенным им клятвам и придуманным им же самим причинам. Он сознавал, что его возвращение ставит жизнь его родных под угрозу, ибо люди, которые ищут его, ни за что не отступятся, пока снова не сделают его своим пленником.

Но сейчас Люк об этом не думал. Его поразила боль в глазах сестры и потрясение, написанное на лице брата.

– Индия, – тихо сказал он. – Господи, ты стала настоящей красавицей. Ты просто ослепительна.

Сестра кинулась к нему в объятия. Он крепко сжал ее плечи. Он никогда не забывал о ней в эти годы отчаяния. Их по-прежнему связывала некая духовная нить. Люк подумал, что за эти годы ей тоже пришлось немало пережить.

Она вскинула голову, словно прочитав его мысли. В глазах ее застыли слезы.

– Я знала, – прерывисто прошептала она, – знала, что ты жив, но что над тобой нависла смертельная опасность. Мне все твердили, чтобы я перестала ждать и надеяться, но я им не верила. Я-то была уверена, что они заблуждаются, считая тебя мертвым.

Люк нагнулся и поцеловал ее прямо в голову, в ее рыжие волосы, как на полотнах Тициана.

– Ты оказалась права, моя дорогая. Хотя для твоего же душевного равновесия было бы лучше, если бы ты согласилась с остальными и перестала верить в то, что я жив.

– Никогда, – ответила она, крепко сжав его руку. Они сами не заметили, как возле них оказался потрясенный, счастливый и смущенный Йен.

– Ах ты, прохиндей, – проворчал он. – Дуралей несчастный. Где ты скитался целых пять лет? Даже для такого распутника, как ты, это слишком долго. Не могла же игра в карты так затянуться?

Люк заключил широкоплечего Йена в объятия.

– Это долгая история, Йен, а я устал с дороги. Господи, как ты вырос! И как раздался в плечах! – Он слегка прищурился. – Дай-ка я угадаю: Пиренейский полуостров?

Йен кивнул:

– Девяносто пятый пехотный полк.

– И давно?

– В следующем месяце будет два года.

Они обменялись взглядами.

– Тогда нам будет о чем поговорить, мой маленький братец. – В голосе Люка прозвучала ирония: ведь Йен был ниже его всего на дюйм.

– А как же я?! – взорвалась герцогиня Крэнфорд. Она крепко вцепилась в тросточку своими морщинистыми руками. – Неужели тебе нечего сказать бабушке, негодник?

Оставив брата и сестру, Люк подошел к хрупкой старушке, повинуясь ее властному взгляду.

– Только то, что ты превосходно .выглядишь, бабушка. С тех пор когда я последний раз тебя видел, ты ничуть не изменилась. Твое платье шила мадам Грес, не так ли? Просто потрясающе. Ты не утратила своего безупречного вкуса.

– Вот прохвост. – Голос бабушки дрожал от слез. – Но на этот раз у тебя не выйдет заговорить мне зубы. Я хочу, что ты ответил мне на некоторые вопросы! Почему ты так долго не подавал о себе весточки? Мы ведь страдали, гадали, что с тобой...