– Она очень хочет вас видеть. Вы к ней не подниметесь?

– Пока нет. Сначала мне нужно ответить на несколько писем. А потом изучить карты...

– Да мне-то что. Это ведь она ворочается и стонет от боли. Я ей говорил, чтобы она не причесывалась пока, да только она меня и слушать не стала. Сказала, что иначе ей никогда потом не распутать колтуны. Я предложил ей помочь, но она отказалась.

– Вот дурочка!

Люк бросился вверх по лестнице. Глаза его метали молнии.

Брэм улыбнулся ему вслед. Да, похоже, его маленькая хитрость удалась.

Он стремглав взлетел вверх по лестнице и распахнул дверь в ее комнату.

Силвер сидела, опершись на подушки, и расчесывала гребешком свалявшиеся локоны. Это стоило ей больших усилий: она была очень бледна.

– Боже мой, что ты делаешь?!

Силвер вызывающе на него взглянула. В глазах у нее блестели слезы.

– Видишь, причесываюсь. А что?

– А то, что если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, то у тебя откроется рана!

– А тебе-то что? Ты слишком занят планами своих предстоящих грабежей, чтобы уделить мне хотя бы минутку. Впрочем, мне все равно. Разбойники меня не интересуют. – Гребешок Силвер запутался в особенно большом колтуне. Она что было сил дернула расческу и чуть не вскрикнула от острой боли, которая пронзила ее раненый бок.

– Перестань сию же минуту, дурочка! – Люк подошел к постели и вырвал из рук Силвер гребешок.

Силвер гордо распрямилась и обдала его убийственным холодом взгляда:

– Уходите. Вы мне не нужны. Мне может помочь и Брэм.

– Брэма нет. Здесь только я, и именно я собираюсь прийти вам на выручку.

– Это еще почему? – Ее глаза выражали злость и смущение одновременно. – Я причиняю вам лишь беспокойство. Чем скорее я исчезну из этого дома, тем лучше. Ох, оставьте меня в покое! – Она отвернулась и закрыла глаза.

По щеке у нее потекла слезинка, и это не ускользнуло от глаз Люка. Сердце у него сжалось.

«Не плачь, Солнышко, – подумал он. – Не плачь. Я того не стою».

Но он ничего не сказал. Вместо этого присел рядом с ней и осторожно прижал ее к груди. Затем начал аккуратно расчесывать ее густые, блестящие волосы.

Она не пошевелилась. Он лишь почувствовал, как напряглись ее плечи.

– Почему ты мне не сказала, что раньше жила в этом доме?

Она вздохнула.

– Твой слуга Тинкер рассказал Джонасу. А ты так и не ответила на мой вопрос, Силвер.

Она лишь плечами пожала.

– Я думала, что если ты это узнаешь, то тебе будет неловко.

Люк нахмурился:

– Неловко?

– Ну, если ты узнаешь, что этот дом когда-то принадлежал нам, то будешь гадать, что мы почувствовали, вернувшись сюда гостями.

Люк начал ей объяснять, что это не важно. Что такими пустяками знаменитого во всем графстве разбойника не смутишь. Но вдруг он поймал себя на том, что говорит неправду. Он понял, как ей больно вернуться в дом, где она когда-то была счастлива и любима, теперь, когда на нее обрушились сплошные несчастья.

Она была права. Люк смутился.

– Мне очень жаль.

– Не стоит ни о чем сожалеть. Дом теперь прекрасно выглядит. Гораздо лучше той развалюхи, какой он был, когда мы... переехали отсюда.

В ее голосе Люк услышал печаль. И понял, что в душе Силвер еще не зажила рана, причиненная смертью отца.

– Ты сделала все, что могла.

– Может, оно и так, но, видно, этого было мало. Что толку от самых лучших намерений, если они не приносят никаких плодов?

Люк ничего не ответил. Он и сам часто задавал себе этот вопрос.

А потом она вдруг спросила его:

– Почему ты не пришел раньше?

Именно этот вопрос он и боялся услышать. Он стиснул зубы.

«Потому что я боялся прийти. Я знал, что если приду, то уже не уйду отсюда. Потому что ты юное, чистое создание, а я совсем не таков».

– Я... я был занят.

– Иногда ты лжешь очень неубедительно, разбойник. – Глаза Силвер потемнели от гнева и затаенной боли. – Если ты хочешь, чтобы я покинула этот дом, то так и скажи.

– Да нет, дело не в этом.

– Тогда в чем же?

Как же ей ответить? Он пожал плечами и притянул ее еще ближе к себе, продолжая расчесывать ее волосы.

– Знаешь, я тебя ненавижу, – вдруг сказала она. Голос ее дрожал.

– Конечно, Солнышко.

– И не думай, что мне нравится, как ты причесываешь меня. Я тебе это позволила только потому, что сама пока не могу.

– Да, вы поступили разумно. – Голос его был спокоен.

Он видел, что она сейчас на грани нервного срыва.

Какая же она ранимая! Люк еще раз убедился, что он был прав в своем решении расстаться с ней: он только увеличивает ее страдания.

Все остальное время, пока он ее причесывал, Силвер сидела смирно, вцепившись в одеяло. По щеке у нее скатилась еще одна слезинка, но, может, это Люку всего лишь пригрезилось.

В одном он был уверен: на этот раз он точно заставил ее мучиться.

И он чувствовал, что не раз еще невольно причинит ей боль, прежде чем она окончательно поправится и покинет Уолдон-Холл.

Прошло два дня. Брэм почти не отходил от постели Силвер, читал ей книги, позаимствованные им из библиотеки Люка, и веселил ее, описывая проделки Кромвеля на кухне. На Лэвиндер-Клоуз пока было совершено только одно нападение, но благодаря шестерым солдатам, которых нанял Люк, Тинкер и Джонас смогли одержать над нападавшими верх.

Тинкера эта победа окрылила, и теперь он ходил, гордо расправив плечи. Брэм ему немного завидовал и жалел, что самого его не было там, когда они обратили злодеев в бегство.

Силвер, кивая, выслушивала рассказы об этом подвиге и радовалась тому, что и с Тинкером, и с фермой все в порядке. Но слушала она не очень внимательно. Мысли ее постоянно витали в облаках. У нее не шел из головы суровый разбойник, который сейчас расхаживал взад-вперед по своему заставленному книгами кабинету. Все эти два дня он к ней даже не заглядывал.

Ветер стих. Сгущались сумерки. Брэм пожелал ей спокойной ночи, а сам отправился в огромную библиотеку Люка, которая ему так пришлась по душе.

Легкий ветерок занес в окно аромат жимолости и апельсинов.

Скоро Силвер должна будет уйти отсюда: боль в боку становилась все слабее и слабее. Рана потихоньку заживала. Но ей так не хотелось покидать этот дом! Она даже подумывала притвориться, что еще очень слаба, или сделать так, чтобы рана снова открылась. Но Силвер быстро отбросила эту идею как недостойную. Отец когда-то учил ее, что не годится прятаться от трудностей: проблемы надо встречать лицом к лицу.

Силвер откинула покрывало и поднялась на ноги. Ее ребра от этого движения снова начали ныть. Она взяла шаль и плотно обмоталась ею. Это немного облегчило боль.

Силвер направилась к двери. Она решила во что бы то ни стало увидеть Люка, до того как уйдет отсюда.

Он, должно быть, в бальном зале. Брэм говорил ей, что Люк каждый вечер упражняется там на рапирах.

Высоко подняв свечу, которую она держала в руках, Силвер миновала библиотеку. Через приоткрытую дверь она заметила темную голову Брэма, склоненную над грудой книг. Силвер испытала легкий укол вины: в Лэвиндер-Клоуз было так мало всего, что могло бы развить от природы острый ум Брэма! «Подожди, Брэм, когда-нибудь и у нас будет такая же библиотека», – подумала она.

Заметив свет в южном крыле дома, где прежде находился бальный зал, Силвер направилась туда. Она осторожно шла по темному коридору, причудливые тени пугали ее.

В просторном зале при мерцании свечей она увидела Люка. Рубашка его валялась на стуле, на его бронзовый торс, покрытый капельками пота, падали отблески слабого света. Движения его были легки, как па танцоpa, и стремительны, как прыжки пантеры. Его шпага со свистом разрезала воздух, он делал выпад за выпадом, разя воображаемого противника.

При виде его грациозных движений у Силвер захватило дух. Да, этот человек – настоящий мастер своего дела. Теперь она понимала, почему Брэм в таком восторге от его уроков. И в то же время в сосредоточенности Люка она уловила нечто темное; что-то зловещее было в тех ударах, которыми он осыпал невидимого врага.