– Никогда, Солнышко. Никогда я не испытывал ничего подобного. – Он начал нежно ласкать пальцем ее темный сосок. – Похоже, ты удивлена. Твои сотни возлюбленных никогда к тебе так не прикасались.

Щеки Силвер залил румянец. Она схватила его за запястье и отвела его руку.

– Злишься? Но ведь ты, насколько мне помнится, утверждала, что у тебя богатый опыт.

Силвер вспыхнула еще больше.

– Они ко мне так прикасались! Все до единого! Просто... просто ты застал меня врасплох, вот и все.

– Рад это слышать, Солнышко. Но сейчас я больше всего на свете хочу тебя. Разбойник никогда не упустит своей добычи.

Он сорвал пригоршню лавандовых веточек, глаза его метали молнии.

– Как же мне не терпится сорвать твой цветок!

Когда он нагнулся над ней, Силвер стало трудно дышать. Его загорелое лицо было золотисто-смуглого цвета. Она совсем близко увидела его плотно сжатый рот, гордый аристократический нос с оттенком легкого высокомерия.

Это было лицо воина. Разбойника. Человека, Который отлично знал, чего хочет, и всегда этого добивался. У нее не было сил ему сопротивляться.

– Как же ты прекрасна, Солнышко! На вкус ты точь-в-точь как твоя лаванда.

Силвер едва слышно вздохнула, когда его губы прикоснулись к изгибу ее плеча, потом к ее ключице, к ее полной груди.

Он двигался неторопливо, лаская каждый дюйм ее тела, как истинный знаток любовных игр.

Ее желание достигло апогея. Через секунду она уже с трудом дышала, через пять – потеряла остатки рассудка, через десять – жадно прижалась к нему.

Но он не спешил. Мрачно улыбаясь, он раздвинул темный треугольник внизу ее бедер. Не обращая внимания на ее приглушенный крик, он начал скользить туда-сюда, каждый раз раздвигая при этом нежные лепестки.

– Нет, Люк! Что ты делаешь...

Затем дыхание ее стало прерывистым. Он нашел ее, держал ее, ласкал ее влажное чрево. Он зашел чуть поглубже. Он понимал ее тело лучше, чем она сама, заставлял ее пламенеть в огне желания. Силвер громко вскрикнула. Ей казалось, что звездное небо над ней кружится и никак не может остановиться.

– Люк, не надо! Я не могу...

– Можешь, любовь моя. И будешь. Так приказывает тебе разбойник. – Он усмехнулся и снова доказал ей, что она может, крепко сжимая ее в своих стальных объятиях.

Мир залила тьма. Свет и форма исчезли. Так смывает все на своем пути волна, нахлынувшая на пляж. Ее тело напряглось. Все ее существо пронзило никогда прежде не испытанное ею наслаждение. Вскрикнув от удивления, она изо всех сил вцепилась в плечи Люка и вся отдалась происходящему. Силвер почувствовала, как он легонько прикусил изгиб ее кожи, который зажал между зубами и ласкал языком.

Она повторно вскрикнула от удовольствия. Люк хрипловато рассмеялся и еще крепче прижал ее к себе. Когда Силвер наконец-то пришла в себя и снова смогла говорить, она распахнула глаза, которые теперь были совсем изумрудными, и посмотрела на отметину на своем плече, растянув губы в улыбке:

– Ты поставил на меня клеймо преступницы, разбойник?

– Скорее, метку любовницы. Ты что-то имеешь против?

Вместо ответа Силвер обняла его и притянула к себе. Ну почему этот человек считает, что только он один все знает и умеет? Она нащупала губами его рот. Охваченная страстью, она готова была умереть в поцелуе. Он стиснул зубы и побледнел. Боль желания стала невыносимой.

– Думаю, на этом твой урок окончен, чертовка, – с трудом проговорил Люк.

– Нет, это еще не конец. – Силвер потянулась к нему. Налицо ее падали рыжевато-каштановые пяди. Она легонько укусила его за шею. – Ну вот, теперь и на тебе мое клеймо.

Кровь закипела у Люка в жилах. В висках у него застучали молоточки.

– Это возбуждает, миледи. – Его руки скользнули ниже. Он обнял ее за бедра. – Я приму все, что ты мне предложишь.

Силвер улыбнулась очаровательной улыбкой.

– Правда? – Она прильнула к нему, прижалась к нему бедрами. – Даже это?

Она пахла розами и лавандой, и аромат этот он жаждал выпить до конца.

Силвер дернулась, и он вошел в нее еще глубже.

– Спокойно, спокойно, любовь моя, – шептал Люк. Ему стоило неимоверных усилий сдерживать себя. – Ты очень маленькая, и я не хочу причинить тебе боль в этот твой самый первый раз.

Силвер распахнула глаза:

– Такты все это время знал? Но...

– Конечно, знал, Солнышко. По одному прикосновению к тебе, такой упругой и маленькой, можно понять, что все твои разговоры про сотню любовников – простое бахвальство.

Она покраснела.

– Но тогда почему же...

Люк больше не мог этого вынести. Не тогда, когда она, такая жаркая и сладкая, прильнула к нему.

– Тихо, красавица. Не говори ничего. Не произноси ни слова. Слушай меня своим телом. И отвечай мне тоже на языке тела. Пусть оно кричит, стонет, шепчет нежные слова. Я хочу услышать, что говорят твои восхитительные изгибы. – Голос его оборвался. Все тело Люка ныло от неразделенной страсти. Войти в нее быстро, глубоко и страстно, удовлетворить свое желание.

Но он этого не сделал.

Люк слишком долго ждал этого момента. Ах, если бы только он мог длиться вечно!

Но держать себя в руках было очень трудно. Особенно когда ты имеешь дело со столь страстной женщиной, плоть которой тоже требует своего. Силвер прижалась к нему, и Люк невольно вошел еще глубже.

– Черт побери, Силвер, не надо. Не стоит. – Люк плотно сжал челюсти. Он погрузился еще на дюйм в ее жаркое, бархатное чрево. – Господи, я больше не могу этого терпеть...

Однако Люк с удивлением обнаружил, что еще может. Несмотря на то что он прерывисто дышал и с него ручьями лил пот, ему нравилась эта пытка. Она прижималась к нему, такая теплая, мягкая, живая, чудом ожившее волшебное создание из его грез.

Почувствовав, как по ее телу пробежала легкая дрожь, Люк плутовато улыбнулся. Он-то мог еще терпеть, а вот она – нет.

Силвер зажмурилась. Сердце ее бешено колотилось. Она еще крепче прильнула к нему.

Но он пока не мог позволить себе стать к ней еще ближе. Их разделяла тонкая, хрупкая перегородка.

Люк обнял Силвер за бедра и еще крепче прижал к себе.

– Послушай, Солнышко. Я сейчас так глубоко, как только могу войти, не причинив тебе боли.

Люку показалось, что она его не услышала.

– Силвер?

Вцепившись в его плечи, она беспокойно заметалась.

– Силвер, послушай. Все будет совсем не так, как ты себе представляешь.

Она открыла один глаз:

– Что это: обещание или предупреждение?

– И то и другое. Прости меня. Как бы я хотел, чтобы всего этого не было!

Она задрожала и жадно прильнула к нему всем телом. Она хотела его всего, до конца, без остатка.

– Скажи мне, что ты не хочешь, Солнышко. Это будет непросто, но я остановлюсь. Скажи «нет» сейчас, не откладывая на потом. Боже мой, потом я уже не смогу...

Ее объял трепет.

– Сейчас, Люк, – прошептала она.

Ее тело дразнило и манило. Люк застонал. Он понял все, что она не умела сказать словами.

Он слегка отстранился. Как бы он хотел, чтобы для нее все было по-другому! Но Люк знал, что теперь уже поздно о чем-то жалеть.

Быстро. Это надо было сделать быстро.

Одним проворным движением он скинул с нее всю одежду. Он глубоко и резко вошел в нее, пронзив хрупкую мембрану ее девственности. Он тихо выругался, когда Силвер вся застыла и, повинуясь инстинкту, попыталась отстраниться от него. Люк еще крепче прижал ее к себе и на мгновение замер: он знал, что любое движение только добавит ей неприятных ощущений.

Он широко расставил пальцы и прикрыл глаза, борясь с желанием двигаться, войти в нее еще глубже, заполнить ее собой всю, ощущая ее горячее, медовое, бархатное нутро.

Люк подождал, прижимая ее к себе, когда она немного придет в себя.

Силвер приоткрыла глаза и сглотнула.

– Черт бы тебя побрал, – выдохнула она. – Если это так больно, что же в этом хорошего? Почему все эти женщины в доме терпимости улыбались, как похотливые кошки?