– Меня зовут Джеймс Тинкер. С кем я имею честь разговаривать?

– Джонас Фергюсон. Я уже давно служу милор... э-э... в смысле, давно здесь, в особняке, работаю.

– Нет нужды от меня ничего скрывать. Я сразу же понял, кто этот юноша, как только с него упала маска. Он вылитая копия своего отца, герцога Девонхема. Типичные скулы Деламеров. Ни с кем не спутаешь.

– Деламеров? – Джонас изобразил удивление. – Не понимаю, о чем вы говорите.

– Да хватит вам, – перебил его Тинкер. – Мне все известно. Он сам мне рассказал прошлой ночью.

Джонас удивленно вскинул брови:

– Правда? Насколько я знаю, он никогда об этом никому не говорил. А что в тебе такого особенного?

– Он считает необыкновенным не меня, – со значением произнес Тинкер, – а скорее ее. Да, эта молодежь совсем запуталась в своих отношениях. Придется нам им помочь.

Двое слуг склонили головы и начали совещаться. Продолжая строить планы, они спустились по лестнице на кухню и откупорили бутылочку виски, которую Джонас давно приберегал для подобного случая.

Люк молча разглядывал двух Сен-Клеров. Мальчишке не помешает немного поправиться и заняться спортом. Люк решил, что фехтование подойдет как нельзя лучше. Сегодня же он покажет мальчику несколько простых приемов.

Люк сам удивился, почему ему в голову лезут подобные мысли. Господи, да что это с ним происходит? Ему-то какое дело до этого мальчишки! Проблемы Сен-Клеров его не касаются. Сколько бы он ни убеждал себя, что надо им помочь, через несколько дней их пути навсегда разойдутся.

Это даже к лучшему, уверял себя вернувшийся в комнату Люк.

Брэм радостно обернулся к нему:

– Значит, все это были просто выдумки! Я не вижу на вашем лице ни единого шрама. Какой дурак пустил слух о вашем уродстве? Никогда не видел такого прекрасного лица.

– Да, у него поразительные скулы, не правда ли, Брэм? А взгляни, какой у него прямой нос.

– Он, скорее, орлиный, если хочешь знать мое мнение.

Люк сложил руки на груди и нахмурился.

– Ох, извините, вам неприятна наша болтовня? – Силвер была сама невинность.

– Нет, что вы. Я просто в восхищении, что меня разглядывают, как породистого коня на ярмарке.

– Но мы же ничего плохого не имели в виду... – На лице Брэма появилась робкая улыбка. – Да вы, похоже, просто шутите. А я-то сразу не понял.

Заметив, как покраснел Брэм, Люк решил, что этого юного книжного червя мало дразнили.

– Да, я действительно шутил. Такая уж у меня дурная привычка. Ну а теперь оставь нас одних. С твоей сестры достаточно расспросов на это утро. Иди найди моего сурового слугу и скажи ему, чтобы приготовил тебе что-нибудь поесть. После этого я научу тебя держать шпагу, если ты, конечно, захочешь. Думаю, тебе не помешает нарастить на свои кости немного мускулов.

– Правда? – Брэм радостно распахнул глаза в предвкушении забавы. – Настоящую шпагу?

Люк кивнул.

– Ну а теперь уходи. И захвати с собой этого грязного пса.

Кромвель, поняв, что разговор идет о нем, весело гавкнул и последовал за Брэмом.

Люк подошел к кровати и взглянул на Сил вер:

– Устала?

– Немного. Как же я была рада их всех увидеть!

– Отдохни чуть-чуть. Пройдет совсем немного времени, и ты снова будешь с ними.

Силвер еле заметно улыбнулась. Она нежно провела ладонью по подбородку Люка.

– Какой же ты суровый. Сущий дьявол.

От ее прикосновения у Люка напряглись все мускулы.

– Лишь дьяволу под силу совладать с такой чертовкой, как ты.

– Бедный мой дьявол! Как твое плечо?

– Прекрасно, – отозвался Люк. Его сводило с ума легкое прикосновение ее тонких пальцев.

– Правда? Я могла бы попросить Тинкера принести лавандового масла и настоя горечавки. Лучшего лекарства для поверхностных ран просто не придумаешь.

– Моя рана уже почти зажила, женщина! Будь добра, закрой-ка свой рот и помолчи хоть чуть-чуть.

– Нет, но ведь лавандовое масло творит чудеса! Да и тимьяновое масло тоже неплохое средство. Правда, оно очень сильное, поэтому пользоваться им нужно крайне осторожно, но...

– Хватит! Ну когда же ты наконец оставишь мою рану в покое?

Силвер показалось, что на этот раз он рассердился всерьез. Может, о нем уже давно никто так не заботился и он чувствовал себя неловко? Но за этим человеком просто необходимо присмотреть! Каждый раз, когда ему приходилось присаживаться, он морщился от боли, да и по многим другим признакам было заметно, что его рана еще не зажила. Она решила поговорить с тем милым слугой, который совсем недавно заходил в комнату. Может, он уговорит его подлечиться как следует?

– Хорошо, разбойник. Как скажешь.

– Что это вы даже спорить на этот раз не стали?

– Не стала вот.

– Ох, не нравится мне это, Солнышко. Ни на секунду не поверю в твою кротость. Что ты еще задумала?

Силвер притворно вздохнула:

– Похоже, я для вас действительно сущее мучение.

– Глупости. – Люк не сводил с нее глаз. – Если ты еще раз это повторишь, я... я... сделаю что-то ужасное!

– Ладно, – мягко сказала Силвер. Ее нисколько не испугала его угроза. Откинувшись на подушку Люка, она принюхивалась к запаху цитрусового мыла, которым пахло постельное белье.

Да, чудесная у него комната. А как элегантно обставлена!

А она-то сразу не поняла, почему комната показалась ей знакомой. Силвер зажмурилась и представила эти стены без прекрасных новых обоев и мебели. Она увидела комнату такой, какой запомнила ее, когда была здесь в последний раз: темные стены, покрытые гнилью, потрескавшиеся подоконники и голые половицы без ковров.

Когда-то Уолдон-Холл принадлежал семейству Сен-Клер. Несколько лет назад от этого некогда великолепного здания остался лишь скелет – мебель, картины и серебро были распроданы, чтобы оплатить счета, которые посыпались на них после смерти отца.

Но Люку совсем не обязательно это знать, решила Силвер. Это его только смутит. Не стоит ему ничего рассказывать. В конце концов, он вернул старому дому его былую красоту и величие.

Силвер вздохнула: на нее навалилась усталость. Если бы ее отец не скончался так скоропостижно! Если бы он оставил запись рецепта «Мильфлера».

Если бы...

Она разглаживала складки на покрывале, но уже не чувствовала своих пальцев.

– Холодно. Нужно укрыть лаванду. Скажи Тинкеру...

Она заснула, так и не закончив фразы. Силвер могла поклясться, что когда она погружалась в сон, то услышала приглушенный смешок и чья-то рука пригладила ее волосы.

– Нет, не так, постреленок. Вот как. Запястье не должно гнуться. – Одетый в белую рубашку и серые с синеватым отливом брюки, Люк стоял, сжимая в руках шпагу, посреди бального зала Уолдон-Холла, освещенного множеством свечей. – Не сжимай шпагу слишком сильно. Глубоко вдохни и почувствуй ее в руках.

Нахмурившись, Брэм потрогал гладкий металлический эфес. Он поднял руку и рубанул шпагой по воздуху.

– Да, вот так. А теперь попробуй еще раз. – Люк следил за каждым движением мальчика и одобрительно кивал головой. Этот парень быстрый и проворный. Способный ученик. Через несколько месяцев он уже сможет...

Люк выругался про себя. Какие еще «несколько месяцев»?

Совсем скоро они расстанутся.

Тогда Люк снова целиком сосредоточится на отмщении и опять станет лелеять в душе гнев и ненависть, которые поддерживали его все эти мучительные пять лет.

– Так, довольно гладко. Не закрывай глаза. Выпад. Шаг, шаг, выпад. Прекрасно! – произнес он, когда радостно улыбающийся мальчик остановился и утер пот со лба. – На сегодня, думаю, хватит. У тебя прирожденные способности к фехтованию, юноша. Твоя сестра должна нанять для тебя в городе преподавателя.

Брэм нахмурился: на лице его проскользнула обеспокоенность. Отвернувшись, он осторожно вложил шпагу в ножны.

– Конечно. Должно быть, вы очень устали, – проговорил Брэм.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего. Вы очень добры, что возитесь с глупым мальчишкой. Вас, вероятно, очень раздражает, что я ничего не умею.