«Леди, будьте хорошей», помигивая навигационными огнями, плавно снижалась и вскоре растворилась в темноте...

Куда же исчезли девять человек? Тайна приоткрылась только в феврале 1960 года. Поисковая партия наткнулась на выложенные из камней треугольники, которые цепочкой тянулись на каменистом плато к северо-западу. В 40 километрах от песчаного моря непонятные знаки внезапно пропали. На границе дюн был найден дневник.

...На рассвете 5 апреля 1943 года они собрались вместе. Весельчак Хейс и второй пилот фаталист Тонер. Радист Мор и бортинженер Рипслингер. Стрелки Шелли, Ламотт и Адамс. Не было только молчаливого бомбардира Воравки. Он выбросился из самолета одним из первых и бесследно пропал.

Совещались недолго. Штурман Хейс был уверен, что они находятся от побережья самое большее в 130 километрах. Такое расстояние можно пройти за два-три дня. «В таком случае, — заявил Тонер, — искать самолет не имеет смысла. Неизвестно, сколько времени он продержался в воздухе. А при падении, наверное, развалился на части вместе с рацией». Значит, путь только один — на север.

Когда взошло солнце, восемь человек двинулись к спасительному побережью. С одной фляжкой воды (вторая была у Воравки) и несколькими пакетами неприкосновенного запаса. Захватили и купола парашютов — укрываться холодными ночами, делать опознавательные знаки и собирать воду. В пустыне все они оказались впервые и не знали, что в этих местах никогда не бывает росы и десятки лет не выпадает и капли дождя...

Никто из экипажа не догадывался о действительном положении вещей. «Либерейтор» совершил удачную беспилотную посадку всего в 40 километрах к югу от места их сбора, и все снаряжение сохранилось. А сами они оказались в... 640 километрах к юго-востоку от Бенгази и в 500 километрах от ближайшего населенного пункта на побережье. В центре серира — твердого, как гранит, выжженного солнцем каменистого плато, которое с трех сторон сторожили непроходимые пески, а с юга — высокий горный хребет.

Дневной зной сменялся ледяным холодом ночей. По дороге они собирали камни и выкладывали большие треугольные знаки в надежде, что их заметит поисковый самолет. Шли ночью. Через каждые пятнадцать минут присаживались отдохнуть, и Тонер делал краткие записи в своем дневнике. Утром 8 апреля они наткнулись на развилку старых дорог: одна уходила на северо-восток, другая — на северо-запад.

Хейс достал из планшета карту, все столпились вокруг него и стали обсуждать, в каком направлении идти дальше. На карте, которая охватывала район Ливийской пустыни всего на 360 километров к югу от побережья, никаких дорог не значилось. Правда, обозначен был оазис Джарабуб, но, по общему мнению, он находился далеко на юго-востоке. А побережье было уже совсем близко, наверное, в нескольких десятках километров.

— Повернем на северо-запад, — решил Хаттен. Никто не возражал. И они свернули на дорогу, теряющуюся в песках...

Днем столбик термометра поднимается почти до 60°, и негде укрыться от палящего солнца, которое выжигает глаза. Кажется, что в этом раскаленном аду даже камни превратились в пылающие головешки. «...Каждый из нас постепенно слабеет, — отмечает Тонер вечером 8 апреля. — Не можем долго идти. Снова после полудня очень жарко. Не можем спать. Очень страдаем от песка»[87]. Переходы становятся все короче, а привалы длиннее. И нет уже сил складывать указатели.

Иногда на пути попадаются скелеты животных, тщетно пытавшихся пересечь пустыню. Немые свидетели давнишних трагедий навевают на путников мрачные мысли. Днем они зарываются в песок, спасаясь от безжалостного солнца. Каждый день выпивают по глотку воды, который отмеряют крышкой фляжки. В ней помещается немногим больше одной столовой ложки живительной влаги...

За четыре дня восемь человек прошли 105 километров и около полуночи 9 апреля вплотную приблизились к внушающему ужас началу песчаных дюн. Ноги вязли в предательски мягком песке, который становился все глубже. «...У всех плохо с глазами, — пометил в дневнике Тонер. — Все еще идем на северо-запад». Ощупью бредут они всю ночь, скользя и падая, повинуясь светящейся стрелке компаса. И продолжают верить: вот-вот вдали блеснет с первыми лучами солнца синяя полоска моря.

Утром вперед, за помощью, навстречу холодному северному ветру ушли только трое: Шелли, Мор и Рипслингер. Так было решено на последнем совещании экипажа. Пять человек, которые уже не в состоянии держаться на ногах, остались возле песчаного холма. Весь день они лежали, укрывшись обрывками материи последнего парашюта, переговариваясь бессильным шепотом, смотрели в небо и представляли, как товарищи продолжают путь через дюны. Фляжка давно уже пуста. Фаталист Тонер продолжал вести дневник.

Пятница, 9 апреля. «...Мы очень слабы. Никто не может идти. Все хотят умереть. Ночью около 2 градусов. Никакого укрытия».

Суббота, 10 апреля. «...По-прежнему молим о помощи. Нигде никаких признаков жизни. Видели пару птиц. Не можем говорить. Все болит. Сна нет».

Воскресенье, 11 апреля. «...Все еще ждем помощи. Потеряли почти весь вес. Надеемся на скорое спасение».

Но пришло время, когда карандаш выпал из его рук. Последняя запись сделана 12 апреля, и в ней — о холоде ночей и надежде на спасение...

В мае 1960 года поисковой партии удалось найти тела двух человек из передовой группы. Радист Мор сдал первым и бесследно затерялся в сыпучих песках. Последним погиб Гай Шелли. Бортинженер Рипслингер смог проникнуть в дюны на 36 километров. В его кармане обнаружили предсмертную записку: «Воскресенье. По-прежнему пытаемся выйти из дюн и найти воду». Шелли нашли на 11 километров дальше. Эти километры были олицетворением человеческих возможностей. Когда Шелли упал, он прошел примерно 160 километров. Последние два-три дня во рту у него не было и капли воды. А до оазиса Джало оставалось еще 130 километров...

История исчезнувшего «Либерейтора» и судьба его экипажа окончательно выяснились. Восемь человек затратили невероятные усилия в надежде вырваться из смертельных тисков пустыни. Отчаянный поход не закончился бы так трагически, располагай они другими картами и точными координатами своего местонахождения. И тогда, отправься они на юго-восток, к оазису Циренг, расстояние, которое нужно было преодолеть, не намного бы превышало тот путь, который прошел Шелли. И, что очень важно, они обязательно наткнулись бы на свой самолет, взяли бачки с водой и остались в живых.

Оставалась только одна загадка, но и она вскоре разрешилась. Был обнаружен девятый член экипажа — бомбардир Воравка. Его парашют не раскрылся. Судьба оказалась к нему милостивее, чем к его товарищам, которые покинули самолет «Леди, будьте хорошей».

Самолет вырвался из плотной пелены облаков, и потоки теплого света залили пилотскую кабину. Осталась позади заснеженная Европа. Под лучами южного солнца лениво катил волны Атлантический океан. Медленно наплывал гористый островок — крошечная зеленая точка среди безбрежной ослепительной голубизны вод.

— Санта-Мария[88], — прокричал, перекрывая шум двигателей, второй пилот Колби.

— Ветер над полосой 100 километров в час, — прохрипел в наушниках голос радиста Тука.

— Заправимся и после обеда вылетим, — по внутренней связи объявил командир Макмиллан.

Он уверенно выровнял машину над бетонной дорожкой аэродрома, и несколько минут спустя самолет замер в конце летного поля, не пробежав и 200 метров.