Сглотнув тягучую слюну и тряхнув головой, каторжник выскользнул ужом из лаза на поверхность и зажмурился от ярких лучей солнца, резво выпрыгнувшего из-за горного кряжа на горизонте и ударившего в глаза прямой наводкой. В висках неистово запульсировала боль, потом она одновременно с двух сторон прострелила его насквозь, вонзившись в тело, будто арбалетные болты. Один импульс прошел наискосок от правого виска по направлению к сердцу. А второй сконцентрировался сперва в темечке, а затем промчался строго вертикально вниз вплоть до самого копчика. Странно, что Амеш не обделался при этом от ужасающей боли, наложив полные портки. А ведь на миг ему показалось, что его разорвет на мелкие клочки. Не разорвало. И даже воздух не испортил. Но заорать — заорал. Да еще как! Наверняка на ближайшем горном склоне лавина от его вопля сошла, хотя и виднелась вершина слева примерно в двух днях пути, не ближе. Огласив окрестности диким ором, Амеш моментально вырубился, повалившись ничком на зеленую травку, густым ковром покрывавшую подошву предгорья…

…Пока путник, случайно забредший в древнее капище, спал, Зло решало для себя насущный вопрос: что делать дальше? Оно-то уже выспалось за несколько последних столетий. Не пора ли вновь прогуляться по Лоскутному миру, наведя в нем шороху и разогнав собственную скуку? Пора, однозначно пора! И заморить червячка после долгой спячки есть чем: вон он, «завтрак туриста»- сам пожаловал, а теперь мирно посапывает на жертвенном алтаре, свернувшись калачиком на густом ворохе листвы, натасканной ветром. Хотя…

А не пора ли Лиху сменить тактику? Ведь все прошлые его вылазки «на люди» проходили по одному и тому же сценарию, отличаясь лишь деталями. Стоило только Злу разгуляться, войдя в раж и кося различными способами этих якобы разумных двуногих букашек, заполонивших Лоскутный мир, точно микробы больного, как тут же немедленно появлялись Светлые. Защитнички, спасители, хранители, растуды их! И начиналась всеобщая потеха. Какие интриги закручивались с обеих сторон! Какие взаимные козни плелись! Какие битвы громыхали! Приятно вспомнить…

«Живность», попавшая под раздачу, вымирала без счету, приносимая в жертву на Алтарь Победы обеими противоборствующими сторонами. Да кто их будет считать-то, когда речь идет о победе в извечной борьбе Добра и Зла? И какая разница, что выиграть в противостоянии противоположностей вряд ли возможно? Главное — сам процесс искоренения друг друга. Так что по-любому, одни шли на заклание «во имя», другие мёрли «за»…

Но вволю набесившись, одна из сторон — чаще всего Зло — рано или поздно уставала и отправлялась на покой, чтоб отлежаться, подкопить силёнок к следующим игрищам да придумать парочку новых трюков для внесения разнообразия в Игру.

Вот и подумалось Лиху: «А что, если в этот раз поступить иначе?» Допустим, Зло не будет самолично никого гробить из двуногих обитателей Лоскутного мира? Тогда и у Светлых нет формального повода вставать грудью, расправив крылья и распушив перья, на их защиту. Пусть лучше глупые людишки сами себя изведут на корню, а Зло им в этом только лишь чуточку поможет, вселившись в одного из них, словно вирус, да и распространяясь с помощью двуногого носителя так же уверенно, как эпидемия чумы или тифа на худой конец. Хорошая ведь идея, правда? Чего-чего, а гробить друг друга эти существа научились за свою историю на славу. Да и, признаться, любят они заниматься взаимоуничтожением. Как говорится, только повод им дай. А Зло может своему носителю не только повод на блюдечке преподнести, но еще и сил придаст для свершения задумок. Заодно, кстати, и мысли с чувствами сумеет аккуратно направить в требующемся Лиху направлении.

Итак, решено!

Зло сгустилось в дымку, окутав спящего. Наскоро просканировав его сонные нехитрые мысли, полюбовавшись на невнятные обрывки воспоминаний, Оно легонько коснулось ауры беглеца, мельком заглянуло в душу, а затем полностью, без остатка просочилось к нему в череп. Там оказалось тесновато для Зла, но ради дела Оно готово немножко потерпеть неудобства, постепенно расползаясь по всему телу, укореняясь в каждой клеточке. А пока стоит поближе познакомиться с «лошадкой». Даже на первый, приблизительно-оценочный взгляд «скакун» превзошел самые смелые ожидания. Именно то, что и нужно! В нем самом уже столько понамешано тьмы, жажды мести из-за заведомо несправедливого наказания бессрочной каторгой, ожесточения на людей, неверия в Добро, что даже нет смысла навязывать ему свою злобную волю. Проще просто исподтишка помогать, направлять и подсказывать. А еще оберегать…

Вот только давненько уж Зло на свет не выходило. Не обжечься бы с непривычки, а то не ровен час носителя убьешь, непроизвольно дернувшись…

…Амеш провалялся без сознания почти час. И Зло, коль уж так получилось, раньше времени растеклось по всему его телу, благо носитель выжил и в данный момент не возражал против своевольства «квартиранта». Очнувшись, беглый каторжник сердито сплюнул, встал на корточки, и тут его желудок вывернуло наизнанку. Правда, в нем кроме скопившейся желчи ничего другого не имелось, а потому спазмы были еще более тягучими и мучительными. Спустя десяток минут, Амеш поднялся на ноги. Вытерев губы рукавом хламиды, он уверенно направился в сторону видневшихся невдалеке гор. Что-то настойчиво подсказывало ему: идти нужно именно туда. Может быть интуиция?..

Яна уже заканчивала завтрак, накрытый поистине с королевским размахом — ей такую прорву продуктов и за неделю не уничтожить, когда под раскрытыми из-за жары окнами послышался дробный цокот копыт. Судя по звуку, отряд прискакавших насчитывал не менее десятка всадников. Принцессу прибытие гостей заинтересовало, но не очень сильно.

— Кого там принесло с утра пораньше? — тихо, словно саму себя, спросила девушка, аккуратно положив косточку от съеденного на десерт абрикоса в серебряную тарелку с не осиленным салатом, тщательно вытирая губы салфеткой.

Молчаливый слуга, стоявший на подхвате чуть позади и сбоку от её кресла, оказался понятливым и расторопным профессионалом. Тарелка с объедками в мгновение ока незаметно исчезла со стола, тут же передавшись из рук в руки другому прислужнику, совсем молоденькому мальчишке, который скорым шагом исчез из трапезной. А расторопный слуга уже наливал что-то янтарное из кувшина в опять же серебряный кубок с изящной гравировкой по бокам: олень, гордо вскинувший голову, занес ногу над свернувшейся в клубок змеей, широко разинувшей пасть. И вся эта композиция на фоне филигранно вырезанных деревьев, кустиков, веточек, листиков. Такому произведению ювелирного искусства место в самом лучшем музее, чтоб на него посетители изумленно таращились и восхищались мастерством умельцев! А Янке попить из этого шедевра предлагают. Есть всё-таки некоторые плюсы в жизни принцесс.

А на этих оленей, готовых вот-вот растоптать змеюк, колдунья уже успела с утра вдосталь насмотреться в разных видах и всевозможных ракурсах. И на выгравированных по металлу, и на вышитых серебристыми нитями на гобеленах, занавесках, портьерах, скатертях и всему прочему, куда только есть хоть малейший шанс иголку воткнуть. Попалась по пути от спальни до обеденного зала, расположившегося на втором этаже замка, так же парочка картин с этим жизнеутверждающим сюжетом. Красиво написанные полотна, ничего не скажешь! Сплошной фэнтезийный реализм, тщательно прорисованный до мельчайших деталей. Янка бы вот так точно не смогла намазюкать, это ж не её излюбленный жанр аниме. И даже одного беломраморного красавца, выполненного в натуральную величину, принцесса краем глаза успела заметить издали, спускаясь по широкой лестнице на второй этаж. Он возвышался на приземистом постаменте посреди просторного холла напротив парадного входа в замок.

Яна — девочка сообразительная, а потому сразу догадалась, что олень тут неспроста везде красуется. Наверняка он — семейный символ. И точно уж на гербе присутствует. А может, и не семейный, а только её личный. Но различие в принадлежности символа не настолько существенно, чтобы им голову забивать. По-любому к оленю нужно относиться со всевозможным почтением. Тем более Янке нравится это благородное и красивое животное. Вот если бы здесь, в новом мире её тотемом оказался кто-то другой — крыса, жаба, мокрица или паук, например, — тогда могли возникнуть сложности. На эту гадость она смотреть без содрогания не в состоянии.