Неожиданно девушка почувствовала, как сзади к ней прижался еще один самый дорогой человечек в ее жизни. Тара не плакала, но она с такой силой стиснула свою старшую сестру, что на секунду Олиф показалось, будто ее просто раздавят.

В этот момент она поняла, что все это время ей так же отчаянно хотелось вернуться в семью, как и вырваться из пустыни. Она была нужна здесь. Нужна своим мелким и противным сестрам и брату. Олиф так хотелось знать, что у них все хорошо… что они живут, что дышат. Она догадывалась, что Марика будет винить себя. И Дереку она ничего не рассказывала, потому что очень-очень боялась. Наверное, на какую-то долю секунды они поверили, что все будет хорошо. Что теперь, наконец-то, все будет, как раньше.

Но они забыли об одной очень маленькой детальке.

Изгнанники действительно не возвращаются.

Марика прижималась к старшей сестре с такой силой, будто боялась, что сейчас моргнет и наваждение исчезнет. Она положила голову на плечо Олиф и обхватила руками ее тощую талию. Позади девушки пристроилась Тара, зачем-то начавшая переплетать ее косу, расчесывая железными прутьями скопившиеся колтуны. Олиф то и дело болезненно морщилась.

Они устроились на заднем дворе, чтобы никто не увидел Изгнанницу. Им не мешали. Тимка был еще маленьким, чтобы в полной мере осознать случившееся. Порадовался возвращению сестры и побежал играть дальше. Лекс с Дереком остались в доме. Именно из-за этого Олиф не могла заставить себя не прислушиваться к каждому шороху. Этим двоим только повод дай — тут же поцапаются, как дворовые собаки.

— Мы ведь тебя похоронили… — прошептала Марика, слегка пошевелившись на плече у девушки.

— Похоронили?

— Да. Я так не хотела верить, что ты ушла навсегда… но ведь Изгнанники не возвращаются, правда? Мы могилку вырыли, там, чуть подальше, чтоб не видел никто… и закопали там эту чертову сковородку, и еще пару твоих вещей. Я положила рядом Великий Завет Трех Берегинь мира Прави, молилась каждый день… неужели они меня услышали?

Марика стиснула объятия еще сильнее. Олиф поджала губы, не желая расстраивать сестру. В пустыне не было никаких Берегинь. Там были только Изгнанники и смерть. Больше там не было ничего. Но вслух девушка сказала:

— Я бы очень хотела в это верить.

Тара зацепила очередной колтун и, не удержавшись, Олиф зашипела от боли.

— Я не представляю, что ты пережила, — жалостливо проговорила Марика. — Что там, в этой пустыне? Там очень страшно, да?

— Там ничего нет, — голосом, не выражающим никаких эмоций, ответила девушка. — Пески и только пески. Очень жарко, даже слишком.

— У тебя все ноги и руки в ожогах, — кивнула ее сестра.

Олиф недоуменно посмотрела на указанные места. Надо же, и вправду вся кожа в ожогах. Она и не заметила этого. Наверное, боль была мизерной по сравнению с той, что девушке пришлось пережить. Олиф не собиралась рассказывать о своих впечатлениях, пока она была в пустыне, о Песчаниках и говорящих змеях. Пусть ее младшая сестра считает, что она только от солнца спасалась. Так будет лучше для всех. Они не должны знать об этих существах, тем более, раз их больше нет. Да, пусть думают, что Олиф каждый день видела солнце, перевязывала голову повязкой и куда-то шла. Не было там оазисов. Не было Хэнка. Она никогда не попадала к Песчаникам, не кидалась с ножом на Ринслера и не прозябала в холодных камерах. Она не знает, что значит слово «светожелы», никогда не видела говорящих змей, и в жизни не слышала про такое понятие, как «ловить молнии». Она не носила Лексу отвар от кашля, не зашивала его рану на спине. Никогда не знакомилась с Хозяином, и не чувствовала его песок у себя на лице.

Ничего этого не было.

Кнут не умирал у нее на руках, и нет у нее внутри этого ощущения, как будто тупым ножом, по маленьким кусочкам, отрезали часть ее.

— Я думала, Изгнанники не возвращаются, — в который раз с ужасом в голосе прошептала Марика, — как же ты смогла?

— Твои молитвы помогли мне. — Олиф посмотрела куда-то вдаль, между деревьев и оврага, что окружали их дом. Куда-то далеко-далеко. — Нам повезло, мы наткнулись на Песчаную Завесу. Там не было сторожевых башен.

— Мы, да? — Своим плечом Олиф почувствовала, как ее младшая сестра улыбнулась. — Он ведь тоже Изгнанник… ты не боишься его?

— Нет.

Ну конечно. Олиф была их сестрой. Они знали, что она сделала, но не винили ее, потому что для них она не совершала преступления. А Лекс был для них Изгнанником. Настоящим Изгнанником, и его они боялись. Интересно, неужели она ожидала чего-то другого? Она прекрасно помнила, как убили тех троих выживших. И с Лексом их ждала та же участь.

Марика чуть пошевелилась и выставила перед Олиф свою руку, намекая на кольцо на указательном пальце правой руки.

— Но ты ведь догадалась уже, да? — спросила она.

Олиф кивнула. Они, конечно, были далеко не из интеллигентной семьи, но правила приличия соблюдали всегда. Если бы Дерек начал жить с ними «просто так», Марика прослыла бы «лапочкой».

— Да, он не красавец, — с каким-то едва уловимым вызовом в голосе сказала младшая сестренка, как будто Олиф ее в чем-то обвиняла. — Но это же не главное.

— Не главное, — согласилась она.

— Он хороший. Смелый. Он нам помогает, всегда и во всем.

— Не оправдывайся, — улыбнулась Олиф. — Я не виню тебя.

— Я и не оправдываюсь. — Марика оторвалась от ее плеча. — Но ты так рано ушла от нас… если бы тот Перводружинник не пришел к нам, ничего бы не случилось…

— Прекрати. — Олиф резко прижала к себе сестру. — Прекрати. Былого не вернешь, ясно? Не смей винить во всем себя, поняла меня?

— Но это я… — Марика всхлипнула.

— Нет, не ты. Он пришел сюда, и с этим уже ничего не сделаешь. Если бы я тогда не… не убила его, он бы вернулся, понимаешь? Не смей больше думать, что это ты. Ты тут не причем, ясно?

— Как я могу не думать об этом? Его толстая рожа… я никогда этого не забуду.

Олиф злобно стиснула зубы. Как же она ненавидела этого Перводружинника. Он сломал судьбу не только ей, но и ее сестре. Олиф вдруг подумала, что он, как никто другой заслужил смерти. И плевать, кто у него остался дома. Таким тварям нет места на этой земле.

— Эй, послушай, — девушка прижалась щекой к темным волосам младшей сестры, — я не должна была вернуться, но я вернулась. Называй это как хочешь: чудо или судьба, но теперь я снова здесь, с вами, и я никуда не денусь. Я не умерла, и теперь тебе не за что себя винить.

— Но ты так изменилась, Олиф. Эта пустыня что-то сделала с тобой.

— Просто я чуть-чуть повзрослела. И разучилась нормально разговаривать. В пустыне не так много людей, с кем можно поболтать.

Марика оторвалась от старшей сестры, поерзала на месте, вытирая выступившие слезы.

— А кто это с тобой? Кто он?

— Изгнанник, — просто ответила Олиф.

— Понятно, что не Перводружинник, — улыбнулась Марика, — но как его зовут? Как вы встретились?

— Лекс…тер. Лекстер. Мы встретились довольно глупо, — смутилась Олиф, но поймав недоуменный взгляд сестры, продолжила: — В общем, я шла по пустыне, и мне показалось, что я увидела воду. И я шла к ней. К этой воде. А потом вдруг увидела парня, он выбирался из песка…

Марика округлила глаза.

— Из песка? А как он туда попал?

Олиф взглянула на младшую сестру, понимая, что девчонка почувствует себя еще хуже, если узнает, что в пустыне бывают зыбучие пески. И что Олиф вполне могла оказаться прямо в их центре.

— Ну, ночью был сильный ветер. И Лекса засыпало песком.

— О Берегини, — Марика в ужасе прижала ладони ко рту, — вас там ночью могло заживо засыпать?!

— Нет, конечно, нет, — девушка нервно махнула рукой. — Лекс просто долго спал, и поэтому его успело засыпать песком.

— А почему он долго спал?

— Он… он устал. После охоты.

— Охоты?! На кого?!

— На каракала, — вздрогнула Олиф.

— Кто это? — нахмурилась Марика. — Я о таком ничего не слышала.