Двенадцать месяцев в году,

Считай иль не считай.

Но самый  радостный  в году

Веселый  месяц май.

Вот едет,  едет  Робин  Гуд

По травам,  по лугам

И  видит старую вдову

При  въезде  в  Ноттингам.

—  Что  слышно,  хозяйка,  у  вас  в  городке?  —

Старуху  спросил  Робин  Гуд.

—  Я  слышала,  трое моих сыновей

Пред казнью священника ждут.

—  Скажи  мне,  за что осудил  их шериф?

За что,  за  какую  вину:

Сожгли  они  церковь,  убили  попа,

У мужа отбили  жену?

—  Нет,  сударь,  они  не  виновны  ни  в  чем,

—  За что же  карает их суд?

— За то,  что  они  королевскую лань

Убили  с  тобой,  Робин  Гуд.

— Я  помню тебя и твоих сыновей.

Давно я  пред ними  в долгу.

Клянусь  головою,  —  сказал  Робин  Гуд,  —

Тебе я в беде помогу!

Вот едет,  едет Робин  Гуд

Дорогой  в  Ноттингам

И  видит:  старый  пилигрим

Плетется по холмам.

—  Что слышно  на  свете,  седой  пилигрим?  —

Спросил  старика  Робин  Гуд.

—  Трех братьев у нас  в  Ноттингамской тюрьме

На смерть в эту ночь поведут.

—  Надень-ка  одежду  мою,  пилигрим.

Отдай-ка свое  мне тряпье,

А вот тебе сорок монет серебром  —

И  пей  за здоровье мое!

—  Богат твой  наряд, — отвечал  пилигрим,  —

Моя одежонка худа.

Над старым в беде и  над нищим  в нужде

Не  смейся,  сынок,  никогда.

—  Бери,  старичок,  мой  богатый  наряд.

Давай  мне одежду свою,

И двадцать тяжелых монет золотых

Тебе я  в  придачу даю!

Колпак пилигрима надел  Робин  Гуд,

Не  зная,  где  зад,  где  перед.

—  Клянусь  головой,  он  слетит с  головы,

Чуть дело до дела дойдет!

Штаны  пилигрима  надел  Робин  Гуд.

Хорошие были штаны:

Прорехи  в  коленях,  прорехи  с  боков,

Заплата  пониже  спины.

Надел  Робин  Гуд башмаки  старика

И молвил:  —  Иных узнают

По  платью,  а этого  можно узнать,

Увидев,  во  что он  обут!

Надел  он  дырявый,  заплатанный  плащ,

И только осталось ему

Клюкой подпереться да взять на плечо

Набитую хлебом суму.

Идет,  хромая,  Робин  Гуд

Дорогой  в  Ноттингам,

И первым  встретился ему

Шериф  надменный  сам.

-   Спаси  и  помилуй,  — сказал  Робин  Гуд.  —

На  старости  впал я в  нужду.

И если ты честно заплатишь за труд,

К тебе в палачи я  пойду!

-   Штаны  и  кафтан ты  получишь,  старик,

Две  пинты  вина  и  харчи.

Да пенсов тринадцать деньгами я дам

За то,  что  пойдешь в  палачи!

Но  вдруг повернулся  кругом  Робин  Гуд

И  с камня  на камень  — скок.

-   Клянусь  головою,  — воскликнул  шериф,

Ты бодрый  еще старичок!

—  Я  не  был,  шериф,  никогда  палачом,

Ни  разу не  мылил  петлю.

И будь я  в аду,  коль на службу пойду

К тебе,  к твоему королю!

Не  так уж я  беден,  почтенный  шериф.

Взгляни-ка на  этот мешок:

Тут хлеба краюшка,  баранья  нога

И  маленький  звонкий  рожок.

Рожок подарил  мне мой друг Робин  Гуд.

Сейчас  от него я  иду.

И если рожок приложу я к губам,

Тебе протрубит он беду.

—  Труби,  —  засмеялся  надменный  шериф,

Пугай  воробьев и  синиц.

Труби  сколько хочешь,  покуда глаза

Не  вылезут вон  из глазниц!

Протяжно  в рожок затрубил  Робин  Гуд,

И  гулом  ответил простор.

И видит шериф:  полтораста коней

С окрестных спускаются гор.

И  снова в рожок затрубил  Робин  Гуд,

Лицом повернувшись к лугам,

И видит шериф:  шестьдесят молодцов

Несутся верхом  в  Ноттингам.

— Что  это за люди?  — воскликнул  шериф.

— Мои! — отвечал  Робин  Гуд.  —

К тебе  они  в гости явились,  шериф,

И даром домой  не уйдут.

В ту ночь отворились ворота тюрьмы,

На волю троих отпустив,

И вместо охотников трех молодых

Повешен  один  был  шериф

Три девушки  шили  в саду над водой,

Дженнифер,  Джентль  и  Розмари.

К ним рыцарь  приехал гостить молодой,

А в роще поют соловьи до зари.

Одна усадила его у огня,  —

Дженнифер,  Джентль  и  Розмари,  —

Другая овсом накормила коня.

А в роще  поют соловьи до зари.

Постель приготовила третья сестра,  —

Дженнифер,  Джентль  и  Розмари,  —

И  сна  пожелала ему до утра.

А в роще поют соловьи до зари.

Но девушкам  рыцарь сказал  перед сном:

— Дженнифер, Джентль и  Розмари,

Загадки  мои разгадайте втроем! —

А в роще  поют соловьи до зари.

— Что  в  мире  звучнее,  чем  рог егерей?

Что в мире  колючек терновых острей?

Что  слаще,  чем  хлеб,  утоляет сердца?

И что  на земле тяжелее свинца?

Что в мире длиннее дороги  мирской?

Что глубже  на свете  пучины  морской?

Продумали сестры всю ночь до утра,

Дженнифер,  Джентль  и  Розмари.

И вот что придумала третья сестра.

А в роще  поют соловьи до зари.

—  Звучнее  молва,  чем  рога егерей,

А голод колючек терновых острей.

Для совести грех тяжелее свинца,

И хлеба дороже нам слово отца.

Длиннее дороги лишь ветер один,

И глубже любовь всех подводных глубин!

Загадки разгаданы  все до  одной,  —

Дженнифер,  Джентль  и  Розмари,  —

Отгадчица рыцарю станет женой.

А в роще поют соловьи до зари.