Охрана военно-биологических учреждений — предмет отдельного разговора. В свое время ВВСЛ во Власихе в 1930 году осуществляли 3 милиционера (127). Охрану ИХО в Москве, где работали с биологическим оружием, в 1933 году нес 19-й отдельный местный стрелковый батальон (128). Охрану объекта Суздале осуществляло ОГПУ.

И на озере Селигер охрану предусматривалось осуществлять силами НКВД. Однако решение об этом было принято не сразу. Поначалу уже дослужившийся до звания дивизионного врача И.М.Великанов не понял остроты проблемы и в результате был удостоен выговора «за недозволенный допуск постороннего лица на территорию острова Городомля» в приказе, подписанном лично К.Е.Ворошиловым (№ 0040 от 23 августа 1936 года) (129). А с конца 1936 года уже шла оживленная переписка о создании в г. Осташков специального дивизиона НКВД численностью 179 человек, нацеленного только на обеспечение секретности работ по биологическому оружию на острове Городомля. В ходе переписки выяснилось, что периметр самого острова всего 9 км и что возле него находятся другие — населенные — острова (130). Вопрос считался столь важным, что потребовалось принятие специального решения правительства, и на этот счет состоялась специальная переписка между высшими руководителями страны — К.Е.Ворошиловым и В.М.Молотовым (131).

Летом 1937 года было решено перевести на озеро и сам БИТИ из имения Власиха (123). Тогда считалось, что это место более подходит для опытов с опасным оружием по сравнению с Москвой и даже Суздалем.

Посмотреть на редкостный по красоте остров Городомля непросто. Впрочем, это преодолимо. Кто помнит картину И.И.Шишкина «Утро в сосновом бору», тот знаком и с островом Городомля (разумеется, надо мысленно снять с нее медведей, которые были пририсованы кистью К.А.Савицкого и которые на том острове не водились). Дело в том, что до революции этот остров был популярным местом отдыха российской творческой интеллигенции. А вот потом его приспособили для существования интеллигенции научно-технической секретной направленности. В 1936–1941 годах это были военные биологи, ну а после Отечественной войны — более вольные военные ракетчики (9). Ну а то, что остров был увековечен на картине, и в 1920-х, и в 1940-х годах мало кого волновало (как не волновала проблема размещения секретных атомных и ракетных объектов в таких священных для многих русских и казахов населенных пунктах, как Саров и Тюра-Там).

С селигерского периода БИТИ начался новый этап в его работах.

Несмотря на известные трагические для очень многих события 1936–1937 года, без дела энтузиасты биологической войны не сидели.

Среди военно-биологических испытаний предвоенных лет укажем на работы 1936–1937 годов с так называемыми «замедленными» бактериями. В те же годы проводились опыты по заражению рыбы (7).

Первую экспедицию на остров Возрождения (Аральское море), состоявшуюся летом 1936 года, возглавил И.М.Великанов. Команда в количестве примерно 100 человек, которая имела в своем распоряжении два самолета и специальное судно, занималась распылением рецептур туляремии и некоторых других бактерий (11).

В августе 1937 года группа специалистов из БИТИ с привлечение персонала других организаций, в том числе большой группы красноармейцев из НИХИ, провели большие испытания разработанных образцов биологического оружия на острове Возрождения. Их возглавил новый начальник БИТИ Л.М.Хатеневер. В испытаниях были задействованы и авиация, и флот. В качестве средств биологической войны были испытаны сбрасываемые с самолетов контейнеры, начиненные бактериями туляремии, чумы, холеры (2).

Немецкой разведке стало известно об опытах на острове Возрождения еще в 1940 году. По донесениям, там велись работы с возбудителями и переносчиками таких заболеваний, как проказа, холера, дизентерия, туляремия, брюшной тиф, столбняк и т. д. Одним из переносчиков стали завезенные на остров белки, способные, как выяснилось, переносить чуму (7).

Ныне скрыть те испытания уже невозможно — в рассекреченных приказах по НИХИ РККА красноармейцы были командированы на железнодорожную ст. Аральское море (ныне г. Аральск).

В порядке подведения итогов предыдущей деятельности по подготовке к биологической войне нарком обороны Советского Союза маршал К.Е.Ворошилов заявил 22 февраля 1938 года (по странному стечению обстоятельств это произошло через 10 лет после доклада Я.М.Фишмана о первых успехах в области биологического оружия (70)), что страна готова к ведению наступательной бактериологической войны.

Новые авансы этому направлению работ были даны маршалом в приказе № 058 от 25 апреля 1938 года, где он изменил название института биологической войны (из БИТИ в СТИ, то есть Санитарно-технический институт) с одновременным переходом на новые штаты (132).

Сигнал, посланный маршалом, военные биологи, обживавшиеся на острове с размахом и фантазией, поняли правильно. Об этом свидетельствует проект нового штатного расписания СТИ. В феврале 1939 года военно-биологическое дело вроде бы должно было быть возвращено в ведение ХИМУ РККА и потому возвращаемый головной институт также нуждался в переутверждении штатного расписания. В число научных подразделений входило 7 лабораторий (28 человек), однако назначение лишь 1-й было ясно — той, где должен был работать паразитолог. Гораздо больше ясности давало штатное расписание опытных животных. В их число входили следующие боевые единицы: лошадей — 20, баранов и коз — 30, кошек — 200, кроликов — 200, морских свинок — 2000, белых мышей — 2000, крыс — 250, голубей — 100. В этом зоопарке числилась даже такая экзотика, как 5… обезьян. Водный транспорт тоже был небедный: теплоход — 1, катер разъездной — 2, катер быстроходный — 2, катер буксирно-разъездной — 3, катер ледокольного типа — 1. Столь же богато выглядел набор сухопутных и иных транспортных средств (в их число входили не только пожарные и санитарные автомобили, но и 20 самолетов и одни аэросани) (133).

Впрочем, надежды военных химиков не сбылись. Вскоре после этого демарша вместо передачи СТИ РККА в ведение ХИМУ нарком обороны К.Е.Ворошилов сделал этот институт абсолютно самостоятельным (в/ч 8000) и даже образовал в нем военный совет. Членом военного совета стал бригадный комиссар И.Ф.Чухнов, прибывший с небольшой должности военного комиссара военно-химического училища в Калинине, а впоследствии выросший до начальником химических войск Советской Армии (свое биологическое происхождение и головокружительный карьерный рост в 1937–1938 годах он старался не рекламировать).

В целом выбор острова Городомля был откровенно неудачным, если не считать, что основной целью была полная изоляция от окружающего мира. До энтузиастов биологической войны, наконец, дошло, что при решении ее задач будет мобилизована не артиллерия, а авиация.

Чтобы закончить «наступательный» разговор, отметим, что для зарубежных авторов проблема биологическая войны больше всего представлялась связанной с той частью военно-медицинский сил Советского Союза, которая работала в 1920-1930-х годах в С.-Петербурге (Ленинграде) (1–3,10). Учитывались возможности и некоторых других центров.

Вкратце этот взгляд выглядел следующим образом.

В Ленинградском ветеринарно-зоотехническом институте начало работ в области военной биологии под руководством и по заданиям армии было положено будто бы в 1920-х годах путем создания лаборатории Златогорова-Маслоковича. С.И.Златогоров занимался поиском подходящих биологических возбудителей против людей и животных, Маслокович — их применением. Опыты проводились по крайней мере в двух точках — в одном из фортов крепости Кронштадт на острове Котлин близ Ленинграда (здесь велись работы, среди прочего, с бактериями чумы), а также в Шлиссельбурге на побережье Ладожского озера (сибирская язва, сап, туберкулез) (1).

В Днепропетровске (Украина) по заданию армии стал работать Санитарно-биологический институт при Днепропетровском университете. Руководитель — профессор Барболин. Испытательными центрами служили сначала концентрационный лагерь под Вязьмой, а затем остров Городомля на озере Селигер. Работы велись с возбудителями чумы, туляремии и др. В процессе поисков технических средств были созданы необходимые устройства для распыления бактерии туляремии в виде аэрозоля (2).